Наш снайпер Иван Ткачев

Тот факт, что он пожалел вражеского солдата, приравняли чуть ли не к предательству

Брестчанин Иван Терентьевич Ткачев не любит смотреть современные фильмы о военных снайперах. Почти через всю Великую Отечественную он прошел с винтовкой Мосина, оборудованной оптическим прицелом. Поэтому в 87-летнем пенсионере всегда просыпается строгий и требовательный критик.

Видя, например, как на экране снайпер средь бела дня расхаживает по окопам на передовой с перекинутым через плечо оружием, Иван Терентьевич утверждает, что «так бывает только в кино». Свое оружие от вражеского глаза специалисты этой военной профессии прятали, как могли.

За годы войны немецкая пуля десять раз попадала в прицел на трехлинейке Ивана Ткачева. Одна из них оставила след на его правой щеке. По причине уязвимости прицела от него отказался во время финской войны знаменитый снайпер Хайха Симо. Этот крестьянин полутораметрового роста, занимавшийся в стране Суоми до войны земледелием и охотой, только по подтвержденным наблюдателями данным, сделал по красноармейцам более пятисот метких выстрелов. Зоркий от природы глаз был и у восемнадцатилетнего паренька из села Великочерневщина Сумской области Ивана Ткачева, уже в юности носившего значок ворошиловского стрелка. Записавшись в добровольцы, он в начале войны оказался под Москвой и попал в разведку. Небольшого роста, но ладно сложенный и смышленый, юноша не раз участвовал в вылазках за языком, но однажды обнаружилось и его умение метко стрелять. Как-то во время фронтового затишья на вражеских позициях с показной бравадой расхаживал в полный рост перед окопами немец. Расстояние до него — почти километр, и никто из пытавшихся попасть во фрица сделать этого не мог. Тогда за винтовку взялся Иван Ткачев и с первого же выстрела поразил живую мишень. После того случая его сразу перевели на должность снайпера пехотной роты ударного соединения, входившего в разные периоды войны в состав Западного, первого и второго Украинских, Калининского и второго Прибалтийского фронтов, командовал которыми Андрей Еременко.

Легендарный генерал лично знал Ивана Ткачева. В одной из атак на вражеские позиции (как написала тогда армейская газета в заметке «Наш снайпер Иван Ткачев») он уничтожил двадцать восемь гитлеровцев и за это был поощрен отпуском домой. Увидев изуродованную осколками оптики правую сторону лица снайпера, командующий фронтом отдал приказ найти высококвалифицированных пластических хирургов, которые смогли бы сделать из солдата перед побывкой красавца. От отпуска тогда Иван отказался, ехать ему было некуда, родной дом находился на оккупированной территории, а вот фронтовым медикам за их искусное мастерство благодарен до сих пор.

В снайперской книжке ветерана — отметки о 169 немцах, убитых за время войны. Иван Терентьевич объясняет, что в зачет шли только те меткие выстрелы, которые подтверждались специальным наблюдателем или командиром роты.

В 1942 году под Невелем на передовых позициях, где воевал Иван Ткачев, нередко бывал в качестве военного корреспондента известный писатель Константин Симонов. В послевоенное время он организовал поездку ветеранов в места, где шли тяжелые бои с войсками вермахта перед крупномасштабным наступлением советских войск на Прибалтику. Пригласил тогда писатель и Ткачева, к тому времени уже офицера военной юстиции. Во время встречи с жителями деревень Невельского района бывший снайпер разговорился с женщиной, которую видел в 1943 году через увеличительное стекло оптического прицела. Вспомнила тот случай и сельчанка. Тогда в сопровождении двух вражеских солдат она несла от колодца воду для немецкой кухни. Внезапно ее попутчики упали, сраженные пулями снайпера…

Была у Ивана Терентьевича встреча и с немецким солдатом, «взятым на мушку» там же, под Невелем. Уничтожив трех вражеских офицеров, снайпер собирался было поразить и сопровождавшего их рядового, но испуганное лицо этого человека почему-то удержало от выстрела. Чудес на свете не бывает, но именно с ним Иван Ткачев встретился в Москве на выставке достижений немецкой промышленности в пятидесятые годы, когда был курсантом Академии Генерального штаба. Оба вспомнили тот жуткий эпизод и расстались. Вскоре на имя Ткачева в академию пришло из Германии письмо от жены бывшего солдата фашистского вермахта с фотографией трех его дочерей. Поблагодарив Ивана за жизнь мужа, она писала, что если бы не он, то девочек, запечатленных на фото, не было бы на свете.

Прежде чем послание попало в руки Ткачева, его прочитали в органах госбезопасности. Курсанту академии предъявили серьезные обвинения. Тот факт, что он пожалел вражеского солдата десять лет тому назад, приравняли чуть ли не к предательству, а за письмом из Германии усмотрели порочащую связь с заграницей и заподозрили в шпионаже. Над Иваном Ткачевым нависли не только угроза исключения из партии и Академии Генштаба, но и более тяжелые последствия. К счастью, среди руководителей академии оказался его бывший командир — комдив генерал-майор Михайлов, он вступился за бывшего солдата, имевшего 28 боевых наград.

После войны Иван Ткачев закончил артиллерийское училище. Со снайперской винтовкой ему пришлось расстаться в конце войны после контузии, полученной во время артобстрела. Месяц, проведенный в госпитале, разлучил его с родной частью, и он попал в артиллерию. Был командиром расчета противотанковой 76-миллиметровой пушки, из которой было подбито несколько танков и других единиц вражеской техники.

После окончания Академии Генштаба Иван Ткачев работал в органах военной юстиции, дослужившись до звания полковника. Одно время возглавлял межгарнизонные военные прокуратуры в Бресте и Витебске. Сейчас живет в Бресте и удивляет окружающих бодростью духа и активностью.

------------------------------------

Один из неординарных рассказов ветерана, который много пишет о своем военном прошлом, детально вспоминая отдельные эпизоды, мы предлагаем читателям нашей газеты.

«Осенью 1943 года 3-я ударная армия, с которой я прошел через несколько фронтов Великой Отечественной, после освобождения Невельского и Россонского районов перешла к обороне, готовясь к «прыжку» в Прибалтику. Тогда мне пришлось сразиться с фашистским асом – выпускником Берлинской снайперской школы, которого удалось после долгого противостояния одолеть. Фронтовые газеты поместили мою фотографию и указали, что проигравший мне немец был стопятидесятым на моем счету. А вскоре я выследил и уничтожил важную персону — представителя ставки фашистского вермахта. После этого наши разведчики показали заметку, помещенную уже в немецкой газете. В ней фашисты клялись, что «русского Ивана», убившего высокопоставленного инспектора из Берлина, они «достанут из-под земли». Приехавший на передовую командир дивизии генерал-майор Михайлов прямо в траншее поздравил меня с успехом и сообщил о том, что принято решение представить меня к высшей награде Родины. Но неожиданно через неделю моя судьба круто повернулась далеко не в лучшую сторону.

В роте у нас произошло ЧП. Ночью исчезли пулеметчики – рядовой Ахметов и его напарник. Вместе с ними пропал и пулемет. А примерно через неделю, когда мы с напарником Николаем Володиным заняли боевую позицию в траншее, в нее ранним утром впрыгнул с немецкой стороны Ахметов. Нам он рассказал, что той ночью вместе с напарником попал в плен, но ему удалось бежать. Правда, на бежавшего из плена он был не очень похож. Выглядел хорошо, угостил немецкими папиросами, а потом вдруг предложил, как он выразился, познакомиться «для интереса» с листовками-пропусками, тиражировавшимися гитлеровцами для склонения советских солдат к предательству и сдаче в плен. В одной из них по-немецки была вписана моя фамилия, в другой – Володина. На вопрос о том, что бы это могло значить, Ахметов как-то странно улыбнулся и сказал: «А ты думаешь, что немцы не знают вас, снайперов, пофамильно?» Напарник свою листовку тут же порвал, а я положил в карман и потом отдал командиру роты. Ахметов уже к обеду был отправлен в штаб дивизии, откуда через дней десять в батальон пришло распоряжение выделить солдат для присутствия на его показательном расстреле перед строем дивизии. Но на другой день распоряжение отменили. Мы узнали, что Ахметов и его конвоир погибли при разрыве мины. Зато теперь «куда следует» начали вызывать солдат нашей роты. Дошла очередь и до меня.

Когда я вошел в землянку следователя, он, потрясая в воздухе переданной мне листовкой Ахметова, заорал, обвиняя меня в предательстве, и стал угрожать расстрелом. Оказывается, Ахметов оговорил меня, назвавшись моим лучшим другом. Он соврал, что мы вместе собирались удрать к немцам, но в назначенную ночь якобы я не успел к условленному времени. Далее он показал, что, попав к немцам, мы собирались проситься на мою оккупированную родину в Сумскую область, где мой отец служит полицаем. Следователь спросил, согласен ли я с этими показаниями, и после моего отрицательного ответа сказал, что у него и без того хватит полномочий и доказательств для того, чтобы расстрелять меня как предателя. Он отправил меня под стражу.

Целую ночь я не мог уснуть. Я боялся не смерти, с которой шел бок о бок по войне каждый день, а реальной угрозы умереть предателем. Не зная, освобождена ли Сумская область от немцев, я все же написал письмо матери, которое согласился отправить сержант, приносивший мне еду. Маме я писал, что, если меня расстреляют, она должна знать, что предателем я не был. Через несколько дней сержант сообщил, что при артобстреле погиб курировавший мое дело следователь, а еще через неделю меня вызвали к его преемнику.

Это был молодой старший лейтенант. Следователь подал мне письмо от мамы. Она писала, что отец мой и младший брат тоже на фронте. Оба награждены орденами. В конце письма она написала: «Дорогой сынок, бей проклятых фашистов, догони их до Берлина и возращайся домой с Победой. Я буду молиться за тебя Богу». Прочитав письмо, я заплакал. Следователь подошел ко мне, взял письмо и сказал: «Что же ты, гроза фашистов, раскис, как барышня? Хорошая у тебя мама, она помогла нам разобраться. А еще друзья, которых у тебя целая рота». Следователь сообщил, что дело мое прекращено.

Выйдя из его землянки, я потерял сознание. В себя пришел только в медсанбате. Доктор сказал, что ничего страшного не произошло. Так организм отреагировал на стресс и перенапряжение. Уже скоро я был в своей роте. На следующий день мы с напарником Володиным вышли «на охоту» и уничтожили четверых фашистов».

---------------------------------

На снимке: Иван ТКАЧЕВ, бывший снайпер, кавалер ордена Славы 3-й степени, с фотоальбомом о своем боевом пути, сделанным для него школьниками города Невеля.

Фото: Федор МУХА