Белорусский драматург из Швеции: Алексиевич пишет не по-русски. У нее свой язык

Источник материала:

В чем секрет стиля Светланы Алексиевич и особенности ее последней работы, почему ее книги на самом деле художественные и чем объясняются упреки, которые звучат в ее адрес в эти дни на родине, — об этом TUT.BY поговорил с белорусским писателем, драматургом и переводчиком Дмитрием Плаксом. Он уже почти 20 лет живет в Стокгольме, где 10 декабря Светлана Алексиевич получит Нобелевскую премию по литературе.

Мы встретились с Дмитрием в одной из студий Радиотеатра Шведского радио, где тот сейчас активно работает над звуковой постановкой по последней книге Алексиевич «Время секонд-хенд». Публичная премьера постановки пройдет 12 декабря в Королевском драматическом театре, 13 декабря — на первом канале Шведского радио.

Приводим основные мысли собеседника отрывками из его прямой речи.

О причинах упреков в том, что Алексиевич не ставит во главу угла Беларусь

— Я думаю, это в значительной мере объясняется постколониальной травмой. Постколониальная идентичность чаще всего строится на отрицании. Люди определяют себя от противного. Они не хотят иметь ничего общего с империей. Книги Светланы о прошлом, не о будущем. И многие, возможно, не всегда это понимают. То, что она закончила этот цикл, значит, что она считает, что у империи нет будущего. Если она права, то это прекрасно. Чтобы узнать, что она может сказать о будущем, надо дождаться ее следующих книг.

А вообще, это, конечно, расхожая фраза, но крупный писатель — всегда оскорбление для своего народа. Никто и никогда не любит, когда ему говорят правду в лицо.

О языке Алексиевич

— Светлана Алексиевич пишет, я бы сказал, не по-русски, она пишет на языке, который придумала Светлана Алексиевич. В этом смысле она великий писатель. Любой крупный писатель должен конструировать свой собственный язык. В идеале для написания каждой книжки. В случае со Светланой — для написания пенталогии. Требовать от писателя, который построил свой собственный язык, чтобы он переключился на какой-то другой язык, на мой взгляд, некорректно.

Почему шведам интересны истории из книг Алексиевич

— Через показ ментальности советского человека Светлана рассказывает о человеке как таковом, о человеке как о биологической единице. Это не может быть не близко. В ее последней книге очень четко показано, что в определенное время, в определенных обстоятельствах любой человек может вести себя как homo soveticus. Исключения есть, но они, к сожалению, не часты.

Перенос книги Алексиевич на радиопьесу

— Нелегко переработать семь сотен страниц прозы в четыре десятка страниц драматургии. Я выбрал три тематические линии, которые мне показались наиболее важными в книге. Прослушав ее нобелевскую лекцию, я понял, что угадал правильно, и вздохнул с облегчением. Три темы, условно: «что коммунизм делает с человеком», «что отсутствие коммунизма делает с человеком» и «любовь». Я считаю, что вообще все книги Алексиевич — это приключения любви во времени и пространстве, они о том, какие порой ужасающие формы может принимать любовь. Я не могу ничем другим объяснить, почему, к примеру, человек, прошедший ГУЛАГ, из которого не вернулась его жена, в конце концов говорит, что хочет умереть коммунистом. Это извращенная форма любви. Любви к идее.

Светлана собирает голоса, я попробовал сделать то же самое, передать атмосферу ее работы в звуковом театре. В постановке задействовано 14 профессиональных актеров и около 150 статистов.

Особенности «Времени секонд-хенд»

— Все говорят о полифоничности ее произведений, что там масса голосов, что себя саму она не вмешивает в свои книги. С моей точки зрения, во всех ее книгах, кроме «Времени секонд-хенд», звучит один голос — голос самой Светланы Алексиевич. Последняя книга построена по-другому. В предыдущих книгах, на мой взгляд, практически нет конфликтов, там никто вдруг не говорит: «Нет, подождите, все было совсем не так». Каждый голос добавляет нечто к одной картине, это как мозаика. Только в новой книжке голоса расходятся, но там же впервые и присутствует сквозной, отдельный голос автора. Во «Времени секонд-хенд» люди спорят, отстаивают свои, часто полярные, точки зрения и картины мира, то есть конфликт находится в ткани самого произведения. В прежних книгах конфликт лежал в иной плоскости, это внешний конфликт, между общепринятой, описанной, отцензурированной сознанием и консенсусом, а то и пропагандой картиной и картиной от первого лица, картиной, несущей свою, прямую правду, объективную хотя бы для одного человека, рассказчика, и потому — объективную в высшем смысле, для каждого. То есть это вот та самая мозаика: используя маленький кусочек правды каждого, автор складывает грандиозное общее полотно.

Все предыдущие книги так или иначе связаны с местом или событием: Чернобыль, Афганистан, Вторая мировая война. Во «Времени секонд-хенд» такой четкой привязки нет… Светлана смогла этой книгой дать ключ к своим предыдущим произведениям, с ее помощью выстроить из всех своих книг впечатляющий opus magnum. В последней книге она показывает и механику своего творчества, как были построены предыдущие книги, и объясняет, почему все события, описанные в этих книгах, вообще были возможны. Это уникально, потому что это сделано задним числом. Может, она думала об этом 40 лет назад, я не знаю. Но вообще эта целостность, посвящение себя одной теме на протяжении 40 лет — это тоже огромная редкость.

Почему книги Алексиевич — художественные

— Когда я читал ее книги как читатель, у меня не возникало сомнения в том, что это документальная литература, что это да, филигранно обработанные, но голоса конкретных людей. Когда я начал работать над ее текстами как драматург, стал делать из ее текста пьесу, разбивать на диалоги, понял, что оно не работает — никто так не говорит, это слишком высоко, слишком поэтично… Документальный у нее только метод сбора материала, все остальное от начала до конца переписано, написано. Но написано таким замечательным образом, что как читатель ты этой сделанности не замечаешь… Отсюда, наверное, и претензии, что она, мол, записала десять километров пленки и перенесла на бумагу. Такое ощущение может, вероятно, возникнуть, потому что она настолько мастерски владеет этим приемом. Только за одно это, на мой взгляд, можно дать Нобелевскую премию.

Дмитрий Плакс родился в 1970 году в Минске. Участник арт-группы «Белорусский климат», основанной в 1989 году. С 1992 года сотрудничал с «Белорусской Деловой Газетой», с 1994 — с газетой «Имя». С 1997 года постоянно живет в Стокгольме. С 1999 года сотрудничает со Шведским радио, осенью 2004 года на международном канале Шведского радио — «Радио Швеция» основал Белорусскую службу, фактически возглавлял ее до закрытия осенью 2009 года. С 2010 года — продюсер, режиссер, драматург в Радиотеатре Шведского радио. Член Шведского ПЕН-центра, Союза писателей Швеции, Союза белорусских писателей. Пишет на шведском, белорусском и русском языках.

Теги: Минск