"Откройте, минская полиция!" Как на вокзале 100 лет назад обокрали помощника главы МВД

Источник материала:

В начале ХХ века уровень краж в Минске достиг своего апогея. Ловкие минские воры, называемые в народе мазурики, бесшумно чистили карманы прохожих, гостей города, пассажиров конки, посетителей кинотеатров и магазинов. Не найдя преступников, местная полиция закрывала одно уголовное дело за другим, а газеты иронично замечали, что «приезжающие в наш город удивятся таким малым количеством воров на улицах: ведь «не пойман — не вор». В одном из выпусков газеты «Минское Слово» фельетонист смело заявил: «Минской полиции стоит быть особо бдительной на вокзалах, так как у минчан уже нечего воровать». И как в воду глядел.

110 лет назад при Минском городском полицейском управлении было создано сыскное отделение, возглавившее борьбу с преступностью в городе. Благодаря документам Национального исторического архива Беларуси мы возвращаем из забытого прошлого биографии людей, положивших начало профессиональному уголовному розыску Беларуси. Громкие убийства, грабежи, мошенничества, о которых говорил весь город, фотоснимки преступников и жизнь Минска начала XX века — в цикле материалов TUT.BY.

«Украли мои вещи!»

Ранним октябрьским утром 1909 года на второй путь станции Минск Либаво-Роменской железной дороги прибыл поезд Кременчуг — Вильно. Из купе вагона второго класса вышел полный молодой человек в коричневом пиджаке с желтыми полосками, в плотных серых брюках, фуражке и с черным кожаным чемоданом в руке.

— Володька! — окликнул его двадцатилетний кочегар поезда Иван Тимофеев.

Полный молодой человек смутился, но продолжил идти к выходу из вагона, навстречу знакомому.

— Володька, вот так встреча! Ты куда едешь?

— В Томск, на призыв, — неохотно ответил Володька. — Сейчас на пересадочный поезд сяду и в Томск.

Тимофеев знал Володю Уласика еще со школьной скамьи. Знал его отца, который при жизни работал на этой станции буфетчиком. Знал и то, что двадцатилетний Володя не любил работать и постоянно нуждался в деньгах. Поэтому он сильно удивился, увидев одноклассника в качестве пассажира второго класса с чемоданом в руке.

Обменявшись дежурными фразами, молодые люди простились, а Тимофеев стал наблюдать за тем, куда направляется Уласик. Тот, дойдя до передаточного поезда, резко свернул в сторону города и ускорил шаг. Тимофеев подозвал дежурившего на перроне жандарма и высказал подозрения по поводу чемодана.

— А может, и его чемодан? Как ты проверишь? — отмахнулся офицер и продолжил свою прогулку по перрону.

В это время в тот же вагон второго класса вошел пожилой интеллигентный мужчина и направился в свое купе. В нем уже размещалась женщина с ребенком и няней. Учтиво поздоровавшись с попутчицей, старик взглянул на багажную полку и обомлел: его чемодан исчез. Попутчица ответила, что пару минут назад заходил молодой человек и забрал чемодан, назвав его своим. Поезд тихо качнулся и начал свое движение. Старик быстро выбежал на площадку поезда и закричал жандарму:

— Украли вещи! Украли мой чемодан!

Он на ходу протянул визитку догоняющему поезд офицеру. Поезд уехал, оставив на перроне испуганного жандарма с визиткой в руке. Она гласила: «Платон Андреевич Кулаковский. Чиновник особых поручений IV класса при Министре Внутренних Дел. Тайный советник».

«Роста среднего, пробиваются усики, и нет переднего зуба»

Произошедшее на станции испугало не только жандармского офицера. Когда в полдень в сыскное отделение на Подгорной, 7 (теперь Карла Маркса, 5) была доставлена телеграмма о случившемся, начальник отделения Владимир Лаптев уже вел разговор с полицмейстером Соколовым:

— Немедленно приступайте к розыску вора. Его высокопревосходительство губернатор Эрдели (минский губернатор в 1906—1912 годах. — Прим. TUT.BY) лично следит за ходом дела.

Как оказалось, украденный чемодан принадлежал известному писателю, ученому-слависту Платону Кулаковскому. Он был известным исследователем истории балканских славянских государств, изучал их литературу. Был активным сторонником объединения славянских государств под безусловным гегемоном России и противником национального возрождения окраин. Вдобавок ко всему Кулаковский являлся чиновником особых поручений при министре внутренних дел Столыпине (эту должность также занимал тогдашний премьер-министр России). Министру подчинялся и губернатор Эрдели, что объясняло беспокойство начальника губернии.

Лаптев связался с жандармским управлением железных дорог, чтобы узнать о свидетелях кражи. Благодаря оперативности сотрудников управления и работе телеграфа удалось опросить некоторых очевидцев кражи в вагоне. На каждой станции, где ненадолго останавливался состав, жандармы посылали в Минск телеграммы о ходе дознания. Так минская сыскная полиция получила важные показания кочегара Тимофеева.

Вскоре начальник сыскной полиции уже имел словесное описание подозреваемого в краже: «Около 20 лет, роста среднего, толстый, волосы недлинные, светло-русые, пробиваются небольшие усики, нет переднего зуба». Ответственным за расследование кражи у тайного советника Кулаковского был назначен недавно пришедший в отделение 25-летний полицейский надзиратель Иван Чичко (уроженец деревни Лань Слуцкого уезда). Молодой сыщик с головой окунулся в расследование кражи, стараясь быстро закончить дело и получить благодарность от начальства. Благодаря показаниям кочегара удалось установить, что Владимир Уласик некоторое время проживал в Жлобине, а затем уехал на заработки в Гомель. Поэтому, когда поиски подозреваемого в Минске ничего не дали, в известность была поставлена уездная полиция.

Тем временем был допрошен потерпевший. Из показаний Платона Кулаковского:

«Я ехал из Киева в Вильну… В 7 утра поезд прибыл в Минск и встал на десятиминутную остановку. Не дождавшись проводника или кондуктора, я отправился на станцию пить утренний кофе. Лишь только раздался второй звонок, я тотчас же пошел в мой вагон и тотчас же заметил отсутствие моего черного кожаного чемодана… В чемодане находились: одна фрачная пара, черный сюртук с шелковым отворотом, черный сюртучный жилет, панталоны, грязные рубашки и тому подобное. Также орден Святого Станислава на ленте, позолоченный университетский значок и моя вставная челюсть в коробочке от папирос».

Однако больше всего профессора заботили… книги. В своем письме начальнику минской сыскной полиции он описал все находящиеся в чемодане книги, в том числе «томик «Сводки статистической переписи 1897 года» и «два томика «Одиссеи» Гомера издания 1871 года в переводе Жуковского в красном переплете» и просил «обязательно их найти и вернуть».

Но чтобы найти книги, нужно было найти самого подозреваемого в краже. В этом минским сыщикам помогли чины уездной полиции, которым в местечке Жлобин удалось задержать Владимира Уласика. Через две недели после кражи подозреваемый уже сидел на допросе у радостного сыщика Чичко. Поначалу парень в краже не сознавался, но спустя «непродолжительное время» начал говорить.

Орден в помойной яме

Признавшись в содеянном, Уласик начал свой рассказ. Из показаний Владимира Уласика:

«В Минск я приехал из Гомеля. В Гомеле, в цирке Лапиадо, я работал реквизитором вместе со своим братом. Но цирк уехал, брат уехал вместе с ним, а меня не взяли. Поэтому я решил ехать в Столбцы ко второму брату — Степану. Родителей у меня нету: отец умер два года назад, а мама — меньше года. По дороге я заехал в Минск к своей крестной, что живет на Золотой Горке. Проработал два дня на Брестском вокзале, а потом шлялся без всякого дела.

Ночевал я в дежурной смазчиков на станции Минск, где у меня много знакомых. Днем я заходил к крестной матери, где и питался. Немного денег мне давали мои друзья-минчане. Однажды я пришел на станцию, чтобы посмотреть, не приехал ли кто из Гомеля или Жлобина. Подошел к поезду № 3 и решил пройти через него на другой путь. Проходя по вагону, я увидел, что там никого нет и на скамейке лежит чемодан, обвязанный ремнем. У меня явилась мысль похитить этот чемодан, так как я нуждался в деньгах…

Когда я шел с ним к выходу, то встретил старого знакомого Тимофеева. Потом, обойдя передаточный поезд, я вылез через дырку в заборе и вышел на Бобруйскую улицу».

На вопрос о том, где находится украденный чемодан, Владимир давал сбивчивые показания или вовсе уклонялся от ответа. Однако спустя «непродолжительное время» сыщик Чичко получил ответ и на этот вопрос.

Сразу после кражи Уласик нанял извозчика и поехал на квартиру к знакомому еврею Янкелю Зомину, проживавшему в урочище Уборки (в начале ХХ века район современного вокзала, улиц Толстого, Вокзальной, Могилевской. — Прим. TUT.BY). Там он слезно рассказал хозяину историю о том, что его обокрали, и попросил жену Янкеля, Эльку, заплатить 60 копеек извозчику. Янкель не хотел давать деньги знакомому, но жена сжалилась над плачущим юношей и заплатила ожидавшему у дома извозчику. Далее Уласик попросил Зомина одолжить ему 6 рублей, а в залог предложил чемодан.

— Это не мой, меня попросили его привезти, — сказал Володя и вскрыл чемодан ножиком. Внутри оказалась мужская одежда, вставная челюсть, книги и какая-то звезда.

После торга Уласик согласился на 5 рублей и, пообещав вернуть деньги завтра, уехал в город, а затем — в Жлобин.

Выслушав подозреваемого, Чичко поверил лишь одному: чемодан тайного советника нужно искать у известного полиции скупщика краденого — Янкеля Зомина. Прибыв в дом еврея, сыщик действительно нашел взломанный чемодан Кулаковского, но вещей в нем не оказалось.

— Где вещи? — спросил Чичко.

Янкель Зомин виновато улыбнулся и покраснел. Сняв сюртучный жилет, он аккуратно положил его на стол перед сыщиком.

— Это все? — спросил Чичко и пристально взглянул на еврея.

Зомин покраснел еще больше, и на столе появились кальсоны.

Проведя тщательный осмотр дома еврея, Чичко не смог найти лишь фрачную пару, сюртук, орден и книги. Как оказалось, оставшуюся одежду еврей заложил в ссудной кассе для бедных евреев, книг не видел, а звезду… Зомин сделался багрового цвета и робко указал на отхожее место во дворе:

— Там.

Молодой сыщик, мысленно проклиная еврея, направился к помойной яме, где «после тщательного осмотра нечистот» обнаружил орден Святого Станислава.

«К сожалению, вы возвратили не все вещи»

По подозрению в сбыте краденого Зомин был также арестован. Когда в ссудной кассе для бедных евреев была изъята украденная одежда и большая часть вещей была найдена, Чичко явился к начальнику сыскного отделения и бодро сообщил о готовности отправить найденное потерпевшему. Лаптев вздохнул:

— Нужно найти книги. Потерпевший хочет их вернуть.

На повторном допросе Уласик сознался, что не сразу уехал в Жлобин после расставания с евреем. Уйдя в город, он купил себе пиджак и ботинки, а на следующий день вновь пришел к Зомину. Только деньги Володя не принес, а попросил еще 2 рубля. Зомин начал бранить должника и денег не дал. Обиженный Уласик тогда сказал ему, что вещи краденые и «пусть он сам с этим разбирается». Забрав из чемодана ленту к звезде, значок, вставную челюсть, книги, он сел на товарный поезд и поехал в Жлобин. В дороге Володя думал, как поступить с вещами. Быстро пролистав книжки и просмотрев картинки, он выбросил их вместе с остальными вещами в реку. «Одиссея» Гомера в красном переплете, которую так хотел вернуть Кулаковский, скрылась в пучине Березины.

В посылке, готовой к отправке чиновнику и профессору Кулаковскому, не хватало университетского значка, орденской ленты, некоторых рубашек и книг. Минский губернатор Яков Эрдели, будучи осведомлен о найденных вещах, отдал распоряжение об отправке посылки потерпевшему в Петербург. За «проявленное усердие при раскрытии кражи у тайного советника Кулаковского» начальнику сыскного отделения Владимиру Лаптеву, полицейскому надзирателю Ивану Чичко и всему личному составу сыскного отделения была объявлена губернаторская благодарность.

Присяжные заседатели Минского окружного суда признали Владимира Уласика виновным в краже чемодана, а Янкеля Зосина — в скупке краденых вещей из него. Однако при вынесении своего вердикта присяжные предложили применить снисхождение к подсудимым: к Уласику — за «крайнее невежество и неразвитость», к Зосину — «как не принимавшему участия в краже». В итоге Зосин был приговорен к двум месяцам тюремного заключения, а к Уласику было применено наименьшее наказание по статье 1651 Уложения о наказаниях: он был лишен всех прав состояния и отправлен на один год на поселение в Сибирь. Позже, в конце 1916 года, он обратится в архив окружного суда за выдачей копии приговора для возвращения личных прав состояния. Справку с опозданием вышлют по указанному адресу, в Гомель, но Уласика там уже не будет.

Платон Андреевич Кулаковский будет продолжать продвигать идею панславизма через его любимое детище — еженедельный журнал «Окраины России». А проезжая через окраины России, ученый будет с тревогой вспоминать кражу в Минске и крепче прижимать к себе свой багаж. В конце 1913 года он умрет от рака печени.

Лаптев готовился к награждению орденом Святого Станислава за успешную разыскную деятельность на посту начальника. В то же время в канцелярию сыскной полиции пришло письмо от Платона Кулаковского. В нем старый чиновник благодарил сыщиков за возвращение вещей, посетовал на «постоянные кражи на пути через Минск» и не преминул заметить:

«К сожалению, вы возвратили не все вещи. Не хватает следующих вещей: лента, университетский значок, мои рубашки, вставная челюсть. Еще я вспомнил, что вез с собой орден Святого Владимира, белые перчатки, несколько номеров киевских газет и коробочку конфет кондитера Балабухо. Прошу вернуть».

Лаптев взял письмо, спрятал в стол и больше о просьбе старика не вспоминал. Дело было окончено, и он был рад взлету своей карьеры. Полицейский еще не знал, каким недолгим будет этот взлет.

Теги: Гомель, Минск