Реальный сектор. Сопротивление бесполезно?

С моей точки зрения, при анализе последствий вступления Беларуси в ЕЭП, мы совершенно зазря зациклились на нашей неготовности по организационно-правовым аспектам вступления. Игнорируя общеэкономические тенденции и существующие реалии российского рынка. А ведь там ситуация для нас не лучше, а еще хуже.

Перестройка буксует

Ни в коем случае не хочу сказать, что у нас имелась альтернатива. Полная экономическая независимость в век глобализации - верный путь в чучхэ, к экономической отсталости и деградации. Возможность вступления в ЕС имелась только в гуманитарных мозгах нашей оппозиции. Это было невыгодно ни нам, ни ЕС. А груз сложившихся хозяйственных связей и давление с Востока были настолько сильны, что ни о каком сопротивлении речи идти не могло. Даже темпы и формы вхождения в ЕЭП нам продиктованы условиями кредитов, поставок нефти и газа. А наш системный экономический кризис зависимость от этих кредитов предопределил жесткую. Так что неизбежность вступления в ЕЭП была предопределена всей предыдущей политикой страны.

Ну, и куда же мы вступили?

Сам ход переговоров по ЕЭП показал, что Россия понимает интеграцию как инкорпорацию экономик Беларуси и Казахстана в экономику России. Все уступки и поблажки, которые она предоставила, временны и, для России, непринципиальны. По-другому, вероятно, и быть не могло: экономика России в десятки раз превосходит по объемам экономики своих союзников. Ее экономика внешне "на ходу", обильно снабжена деньгами, как ожидается, ближайшие выборы подтвердят политическую стабильность страны. Россия экспортирует капитал, оба ее союзника остро нуждаются в его импорте. При любых формах такой интеграции доминирование российского капитала предопределено.

Но если для Казахстана, чья экономика по структуре близка российской, такая интеграция особых проблем не создает, для Беларуси это означает крутую ломку всего хозяйственного механизма.

Формально россияне на суверенитет Беларуси никак не посягают. Даже на пресловутую "белорусскую модель". Просто жестко и настойчиво требуют, чтобы она финансировалась из внутренних источников. Мол, хотите чудить – чудите, но – за свой счет. И такое простое требование оказалось для нашего руководства непосильным.

Но это – не самая главная беда. В конце концов, банкротство нашей "модели" - свершившийся факт, и ее все равно пришлось бы менять. Как представляется, наше руководство просто никак не подберет идеологических обоснований такой замены. Действительные наши проблемы – в неизбежной ломке структуры нашей экономики в процессе ее адаптации к российским реалиям. Этот процесс еще толком и не начался.

Кстати, не очень понятно, почему не начался. Уже больше года как подписаны соглашения по ЕЭП. Структура российской экономики известна, процессы, которые в ней идут – тоже. Однако когда пытаешься вспомнить, какие меры приняло правительство для адаптации наших предприятий к условиям ЕЭП, для их выживания хотя бы на первых порах, на ум так ничего и не приходит. Кроме разговоров и ничем не подкрепленных указаний – ничего.

А между прочим, примеры конфликта интересов уже есть. Кроме печально известной (и продолжающейся в вялотекущем режиме) "молочной войны" острая конкуренция имеет место и на рынке грузовиков, автобусов, комбайнов, фармацевтики, идут и локальные противостояния на уровне предприятий. Хороший урожай прошлого года наметил конфликт на рынке сельхозпродукции (зерно, сахар, картофель, овощи). И во всех конфликтах позиция российского государства, поддерживающего своего производителя, достаточно жесткая.

Да здравствует суд ЕЭП!

Во взаимодействии промышленностей России и Беларуси есть два аспекта: юридический и сложившейся практики. Учитывая, что правоприменительная практика в РБ слабо предсказуема, Россия, в рамках ЕЭП, взяла курс на унификацию и законодательства, и правоприменительной практики на территории ЕЭП. Причем, за счет создания Хозяйственного суда ЕЭП, решается две задачи: стимулируется смена юрисдикции хозяйствующих субъектов РБ (хозяйствующий в РБ резидент РФ юридически защищен от неправомерных действий наших властей) и внедряются нормы и правила, никак не соответствующие потребностям нашей экономики. Так что наше "ручное управление" опору на сервилизм судов потеряет, а по-другому не всюду у нас управлять и умеют. И если, как известно, в России "строгость законов компенсируется необязательностью их исполнения", то уж в суде ЕЭП наши конкуренты сумеют настоять на точном исполнении подписанных договоренностей.

Практически законодательно в России мягкая промышленная политика определена как единственно возможная. Мало того, в соглашениях по ЕЭП записано, что партнеры обязуются согласовывать свои промышленные политики. Но для нас единственно возможная – жесткая промышленная политика. Если мягкая промышленная политика подразумевает меры государства по общей поддержке конкурентоспособности перспективных отраслей (налоги, тарифы, субсидирование ставок по кредитам, проч.), то жесткая промышленная политика имеет ярко выраженные мобилизационные черты и опирается, как правило, на бюджетное субсидирование и кредитование отдельных предприятий приоритетных отраслей, развитые механизмы косвенного субсидирования за счет регулирования цен на сырье и энергию.

Наша проблема в том, что мягкая промышленная политика стране практически ничего не дает (внутри каждой отрасли положение и проблемы разных предприятий отличаются очень сильно), а проведение жесткой будет воспринято нашими партнерами по ЕЭП как проявление недобросовестной конкуренции. С соответствующими санкциями.

К тому же у нас есть богатый отрицательный опыт применения стандартных мер мягкой промышленной политики: практически весь ее арсенал много лет применялся для финансирования агропромышленного комплекса. Как и некоторые элементы жесткой промышленной политики. Но положительные результаты достигнуты только в социальном развитии села, конкурентоспособными на фоне наших партнеров по ЕЭП выглядят только 15-20% предприятий отрасли.

Да и в общетеоретическом плане эффективность как мер макроэкономического регулирования, так и мягкой промышленной политики для нашей страны вызывает очень большие сомнения. Такие меры могут работать в случае, когда внешние воздействия на экономику страны незначительны по сравнению с ее внутренним рынком. И если в каждом сегменте ее внутреннего рынка работают достаточно много участников. У нас условия другие. В производстве (кроме продуктов питания) в каждом сегменте – 2-3 участника, внешние условия (цена на газ, выделение/невыделение кредитов, проч.) на внутриэкономическую жизнь воздействие оказывают сильнейшее, и, как показал кризис прошлого года, экономика страны неустойчива.

Капитальное преимущество

На объединенном рынке ЕЭП нам противостоят не только промышленные предприятия наших партнеров. Не меньшую конкуренцию составляют и торговый капитал, специализирующийся на импорте. И те, и другие обеспечены доступом к кредитным ресурсам, как маркетинговое средство вовсю используют коррупцию. А наши предприятия ослаблены кризисом, отстают в темпах модернизации, тянут на себе груз лишней численности и избыточных фондов. Эффект от девальваций быстро заканчивается. В этой конфигурации и при этой политике им конкуренции не выдержать. Тем более, что россияне ставят, как приоритетную, задачу вписать свои предприятия в мировые цепочки добавленной стоимости. А значит – конкурировать придется с компаниями, опирающимися на своих западных партнеров.

По сути, у нас остался только один серьезный ресурс: капитал, находящийся в государственной собственности. Пусть и находящийся большей частью в безобразном состоянии, но все еще достаточно большой. Возможно, есть смысл организовать управление им через созданные в структуре Госимущества управляющие компании, призванные организовать его эффективное использование. Такие компании, как минимум, не будут иметь юридических ограничений в поддержке подведомственных предприятий. И хоть какой-то учет госкапитала будет.

Наличие такого капитала – единственное наше серьезное конкурентное преимущество. И нужно прекратить, наконец, его разбазаривание. Как путем направления выручки от приватизации на текущее потребление, так и через номенклатурную приватизацию А то умудрились "Белвар", предприятие рыночной стоимостью не менее 40 млн долларов, балансовой – около 20 млн долларов, продать за 315 млн рублей! И все молчат – как будто так и надо.

Вхождение в ЕЭП требует от правительства сверхинтенсивной работы. Пока ее не видно. Складывается ощущение, что правительство смирилось и только готовит капитуляцию перед Россией.

Неужели и мы все смиримся?

Обращаем ваше внимание, что мнение автора может не совпадать с мнением редакции TUT.BY.

Партнер рубрики:

FOREX CLUB - брокер для частных инвесторов с 1997 года