"Мы обречены быть вместе с Россией". Топ-25 цитат экс-глав МИД Беларуси на "Минском диалоге"

Источник материала:

Всю пятницу в белорусской столице заседала экспертная конференция «Минский диалог», посвященная 25-летию начала внешней политики страны. На форум собралась уникальная компания — все министры иностранных дел независимой Беларуси. От первого — Петра Кравченко, до сегодняшнего — Владимира Макея. О выступлении последнего мы уже писали, а теперь публикуем 25 самых важных цитат из речей остальных.

Двое из экс-министров — Урал Латыпов и Сергей Мартынов на конференции не выступали. Но и речей оставшихся четырех дипломатов в отставке достаточно, чтобы проследить, как эволюционировала белорусская дипломатия.

Петр Кравченко (1990−1994)

Я помню тот понедельник 26 июля, когда Вячеслав Францевич Кебич представлял меня аппарату министерства. В зале было 14 человек, остальные — в командировках. Я сказал: «Уважаемые товарищи, мы пришли сюда всерьез и надолго, однажды каждый из вас будет послом». Увидел усмешки на лицах в зале, потому что в это было сложно поверить [в 1990 году].

<…>

Чернобыль стал огромным катализатором нашего движения к независимости. Он показал всю пагубность действий союзной бюрократии, показал, что мы оставлены наедине с нашей национальной бедой. Михаил Горбачев приехал спустя четыре года в Беларусь на два часа, отказался обедать, переодел костюм, туфли, отряхнул чернобыльскую пыль и укатил. Это вызывало страшнейшее раздражение.

<…>

После обретения независимости Беларусь стала первым государством, которое вывело со своей территории тактическое ядерное оружие. Часто говорят, надо ли было это делать. Это романтическая постановка вопроса. Помню, как вставали депутаты БНФ и кричали: «Вось нам трэба ядзерная зброя, каб інакш размаўляць наконт Вільні». Пришлось остужать эти горячие головы.

<…>

Когда я поехал первый раз в Нью-Йорк, я в интервью имел наглость 10 октября 1990 года заявить о том, что «мы не исключаем возможности интегрироваться в МВФ и введения собственной национальной валюты». На меня посмотрели как на сумасшедшего: «А ты с Москвой согласовал?». Ни с кем не согласовывали и все решали исходя из наших национальных интересов.

<…>

Когда часто говорят, была ли альтернатива для евразийской интеграции Беларуси, я могу сказать: теоретически да. Я помню, что выкладки Гарвардского института экономики давали нам отличные стартовые шансы, они ставили нас на уровень Чехии… Но мы обречены быть вместе с Россией. Благодаря товарищу Сталину, который сделал из нас сборочный цех, в 90-е годы Беларусь могла без союзной кооперации выпускать конечной продукции только 10%. Украина — 15%. Россия без нас двоих — 40%. Это экономика сиамских близнецов, вернее, сиамских тройняшек.

<…>

Что Россия вложила в создание не пятой колонны в Беларуси, а в создание народной дипломатии в Беларуси? Я десять лет работал в Москве, десятки походов в мэрию. Где памятник Симеону Полоцкому? Где десять стипендий его имени в России и десять стипендий имени Пушкина здесь? Почему на прием в российское посольство приглашаются только официальные лица? Посольство должно работать со всеми, и с оппозицией тоже.

<…>

Призыв Владимира Путина к прагматизму должен быть очень позитивно рассмотрен белорусской стороной. Иногда вливания в нашу экономику составляли ни 15%, а до 40%. Мы оказывались в таком наркотическом опьянении, когда у нас бордюр из гранита делается в Минске. Откуда такая неслыханная роскошь? Надо больше прагматизма.

Я, кстати, очень критично отношусь к идее Союзного государства, это мертворожденная идея. Жизнь подтверждает, что мы не продвигаемся в этом направлении. Реального содержания мы пока не видим.

<…>

Начиная работать с диаспорой, я понимал, что она нас не выручит. Экономически она абсолютно слаба. Не диаспора нам поможет, а мы должны помочь диаспоре сохранить белорусское «я». Мы метрополия, нам очень важно, чтобы белорусский этнос не исчезал в третьем поколении, как это происходит.

<…>

Если мы не хотим, чтобы оппозиция получала деньги с Запада и была, как в России говорят, иностранными агентами, давайте для всех партий дадим хотя бы по офису и профинансируем какие-то вещи. Чтобы была реальная конкуренция идей и людей с разными взглядами в парламенте.

Владимир Сенько (1994−1997)

Многих в Беларуси настораживает то, что обострения в отношениях с Россией становятся периодичными и непонятно мотивированными со стороны наших союзников. Все это может оказывать нежелательное воздействие на восприятие наших союзнических взаимоотношений, в первую очередь — у значительной части молодого поколения Беларуси.

<…>

Беларусь — это совсем не диктатура, это страна с сильной президентской властью, действительно востребованной в сложный переходный период. От республики требуют нереально быстрых преобразований, которые в Европе продолжались столетиями. Ситуация в сфере демократических преобразований в Беларуси никак не хуже и даже предпочтительнее, чем в некоторых государствах СНГ. Это двойные стандарты.

<…>

Нас по-прежнему стремятся лепить по своим меркам, своему подобию, что никоим образом не соответствует менталитету, традициям и христианским ценностям белорусского народа. С нами с самого старта говорят с позиции превосходства.

<…>

Когда я говорю о христианских традициях, я имею в виду этот элемент однополости (очевидно, речь об однополых браках. — Прим. TUT.BY), то, что сегодня очень развито в Западной Европе и развивается в США, нам это навязывают. У нас нет в государстве аллергии на существование однополых связей.

— А кто выдвигает такие требования? — спросил журналист Александр Класковский.

— Это просто сегодня просто перед глазами у любого западного государства, — ответил Сенько.

<…>

В 1996 году я встречался с одним трудовым коллективом в Минске. Мне не просто задавали вопрос «когда мы воссоединимся с Россией?», а выдвигали требование. Думаю, это тогда было в массовом сознании. Выдвини тогда этот вопрос на референдум, подавляющее большинство населения высказалось бы за союз.

<…>

Можно ли сократить эту уязвимость и зависимость [от России]? Конечно, это должно быть нашей государственной задачей. Мы много говорим об этом, более 20 лет, но, думаю, что не все сделали, что могли. Это не в ущерб, не вопреки нашему союзу с Россией.

<…>

Всегда ли Россия была заинтересована в улучшении наших отношений со странами ЕС и Америки? Я очень сомневаюсь в этом. Я знаю, как очень часто представители России говорили с американцами и европейцами: это не ваше дело, мы сами там разберемся.

Иван Антонович (1997−1998)

Значительная часть белорусского общественного мнения с озабоченностью воспринимает демонизацию Россию в СМИ западных стран. Это удивительное явление цивилизованного европейского мира в 21 веке. Попраны дипломатический этикет, ценности добрососедства… Как можно давить на Россию и не ожидать, что она ответит? Россия не принимала давления ни в какую из эпох своей истории, не примет и сегодня.

<…>

Когда я смотрю сегодня на Евросоюз, к моему ужасу я обнаруживаю, что там установлена иерархия соподчинения 20-х годов прошлого века. Накануне великих трагедий. Два государства более или менее управляли всеми остальными. Скажите мне, что сегодня иначе?

<…>

Советский союз распался скорее из-за внутренних причин, чем внешнего давления на него. Более того, те, кто назвали это своей победой, явно не сумели этим воспользоваться и до сих пор мир не стал безопаснее.

<…>

К сожалению, белорусизация в том радикальном варианте, который предложил БНФ, была принята народом с большой осторожностью. Многие увидели в ней стремление молодых ребят получить власть. А желание этой власти у них не подтверждалась прошлым опытом. Это была молодежь — в основном, аспиранты педагогического института и младшие научные сотрудники Академии наук.

<…>

Ошибка [Верховного совета] была в чем? Народ, который высказал подавляющим большинством голосов доверие молодому президенту, не готов был быстро менять свое мнение. Какой импичмент?!

<…>

Социально-историческое, культурное и даже нравственное взаимопроникновение братских народов — белорусского и русского — являет собой уникальный факт европейской цивилизации. На фоне этого сотрудничества и взаимного стремления к сближению, вопросы национальной самоидентификации не теряют своего смысла, но они отходят как бы на второй план. Тот факт, что в Беларуси существует двуязычие и каждый может говорить на том языке, который ему ближе, роднит нас с такими странами, как Бельгия, Швейцария, Индия и Канада.

Михаил Хвостов (2000−2003)

Опора независимости и суверенитета Беларуси — союзнические отношения с Россией… Беларусь не является сателлитом России, она выстроила отношения с Россией таким образом, чтобы иметь свой голос в общих делах и проводить независимую внешнюю и внутреннюю политику. И этому способствовала настойчивая, иногда жесткая позиция президента страны.

<…>

Перелом в отношениях Беларуси и ЕС пока не наступил, но у меня складывается ощущение, что Брюссель готов учитывать национальные интересы Беларуси, которые просты: партнерство, торговля, безопасность, стабильность государства и гарантии независимости.

<…>

Гарантии безопасности и торговых отношений с Беларусью со стороны Запада могли бы существенным образом решить всю правозащитную тематику. Если мы будем наоборот расширять поле разговора на правозащитную тематику без таких гарантий и в условиях сокращенной торговли, вряд ли у нас что-то получится.

Теги: Курсы валют, Минск