Шелковые японцы, льняные бельгийцы: как текстильный интернационал построил белорусский легпром

Источник материала:

Как изобретатель и строитель самого мощного в мире дизельного двигателя стал крупнейшим работодателем в дореволюционной Беларуси, кто монополизировал в Российской империи производство талесов и чем уникален шелковый проект в Альбертине, в новом материале совместного исторического проекта TUT.BY и Universal Press.

Во второй половине XIX века именно текстильная отрасль становится одним из главных драйверов экономического развития Российской империи. Центрами хлопчатобумажного и шелкоткацкого производства являются Подмосковье и Владимирская губерния, льнопрядильной отрасли — Костромская, шерстоткацкий лидер — польская Лодзь.

Все эти направления развиваются и в белорусских губерниях, но с одним важным отличием: за исключением суконного производства, которое берет начало со шляхетских мануфактур первой половины XIX века и сходит практически на нет в начале XX века, лен для кружев, хлопок для покрывал и шелк для халатов перерабатывают здесь посланцы империй, королевств и республик Европы и Азии. Текстильная отрасль дореволюционной Беларуси является абсолютным лидером по объему привлеченных иностранных инвестиций и крупнейшим работодателем в промышленности.

Коссовско-ружанские одеяла

История капиталистического текстильного производства в Беларуси своими корнями уходит в 1830-е годы. В это время в Гродненской области, на небольших участках в районе нынешних польских Белостока, Супрасля, Хороща и Городка (совр. польский Grodek), а также белорусских Коссово и Ружан возникает несколько десятков достаточно крупных суконных фабрик.

Расцвет суконной промышленности в этом регионе продолжается до 1870-х годов. Он обусловлен разгромом польских фабрик после восстания 1830−1831 годов, интересом местных помещиков к разведению овец, но, в первую очередь, защитным режимом, который получают текстильные фабриканты Российской империи перед конкурентами из Царства Польского. Одной из реакций царских властей на попытку восстановления независимости Польши становится введение с 1834 года специального таможенного режима в торговле между Царством Польским и остальной частью империи. В его рамках действует запрет на ввоз в империю некоторых производимых в Польше товаров, а на другие вводятся специальные пошлины.

Спецтариф приводит к миграции немецких предпринимателей из Царства Польского, они компактно оседают недалеко от его границ — в Белостокском уезде Гродненской губернии. Суконные фабрики здесь открываются одна за одной, защищенные на рынке 15%-й пошлиной на лодзинские и варшавские пряжу и шерстяные одеяла. Самые значимые производственные комплексы возводят Захерты и Бухгольцы в Супрасле, Моэсы в Хороще и Коммихау — в Антонюках.

Антипольский тариф придает динамику второму суконному региону на Гродненщине, который в первой половине XIX века начинают формировать магнаты Пусловские и Сапеги. В 1830-х годах их мануфактуры в Коссово и Ружанах на Слонимщине переходят в руки новых хозяев.

С 1830 года в Коссово одеяльным производством начинает заниматься Мордух Пинес, в 1837 он открывает еще одну фабрику в Ружанах. Фабрики еще используют ручной труд, но организация производства и самого бизнеса поставлены на капиталистический лад. В течение почти 30 лет Пинес и его наследники вместе с белостокскими фабрикантами поставляют пряжу и одеяла во внутренние районы Российской империи и даже в Китай.

В 1850 году таможенная граница между Царством Польским и империей будет ликвидирована, но проблемой для коссовско-ружанских и белостокских суконщиков станет хлынувшая в Европу и в Российскую империю в 1860-х-1870-х годах дешевая австралийская шерсть. Суконные фабрики Гродненщины и других белорусских губерний постепенно приходят в упадок. Их владельцы или уходят из этого бизнеса, или вкладывают деньги в новые перспективные направления. Моэсы и Бухгольцы становятся учредителями «Коммерческого банка в Белостоке» — одного из крупнейших кредитных учреждений, оперирующих на финансовом рынке дореволюционной Беларуси. Отделения «Коммерческого банка в Белостоке» открываются в Гродно и Слониме, а в 1912 году его купит Русско-Французский коммерческий банк. Наследники Пинеса инвестируют в лесную торговлю и производство гвоздей. Но перед Первой Мировой войной их фабрики продолжают выпускать шерстяные одеяла — в Коссово в 1913 году работает 40 человек, в Ружанах — почти 100.

Японско-французский Альбертин

Выгодами, который предоставляет белорусскому бизнесу заградительный тариф, пользуется и владелец крупнейшего суконного производства в дореволюционной Беларуси — пинский латифундист Александр Скирмунт. Его фабрика в имении Поречье существует с 1835 года и станет единственным крупным суконным производством в Беларуси, которое продолжит работу и в XX веке.

Одна из старейших суконных фабрик на территории Беларуси, расположенная сначала в имении Пески (в 1798—1838 годах), а потом перенесенная в Альбертин на Слонимщину, принадлежит самой богатой семье Беларуси и Литвы в первой половине XIX века — Пусловским. Основателем фабрики является легендарный в истории индустриализации этого региона Войцех Пусловский. Ее унаследует его сын Владислав, который своими предпринимательскими успехами даже превосходит отца.

В 1859 году Владислав Пусловский покидает этот мир, оставляя космическое по тем временам наследство своим детям — сыновьям Франциску и Сигизмунду. Альбертин с его производственным комплексом, в который входят суконная фабрика, фабрики гобеленов, бумаги, свечей, спиртовой и лесопильный заводы и пр., а также большинство других имений и активов в белорусских губерниях, половина серных шахт в Южной Польше и доля в 82 земельных участках в Вильно и Слониме достается Франциску Пусловскому.

На рубеже веков ему, как и большинству современников, придется из-за неконкурентоспособности закрыть дедовскую суконную фабрику. Но помещик-бизнесмен становится одним из основателей другого направления легкой промышленности Беларуси — шелкового.

В 1894 году он запустит в Альбертине шелкокрутильную фабрику, которая производит из привозного сырья основу и шелковый уток для дальнейшей переработки на шелкоткацких производствах Москвы и других городов Российской империи. В 1896 году его примеру последует сосед — владелец имения Лохозва в Новогрудском уезде Тит Слизень.

В 1903 году к фабрике Франциска Пусловского проявляют интерес японцы — одни из признанных мировых лидеров по производству и торговле шелком-сырцом, шелковыми тканями и изделиями из них. Поданный японского императора Сейго Камейчи Натсуаки (он представляет японское «Товарищество «Хара»), московский бизнесмен Дмитрий Блюм (владелец «Торгового дома «Д. Блюм и Ко», импортирующего из Иокогамы шелк-сырец) и хозяин шелкоткацкой фабрики в Московской губернии Иван Брашнин получают разрешение учредить «Товарищество Альбертинской шелкокрутильни «Иокогама». Оно создается на базе арендованной у Пусловского фабрики. Иван Брашнин, однако, передумает, и его доля достанется другим заинтересованным лицам.

«Товарищество Альбертинской шелкокрутильни «Иокогама», заявленный капитал которого составляет 400 тыс. рублей, уникальный бизнес. Это — первый и единственный в истории довоенной Российской империи пример японских инвестиций в ее экономику в рамках юридического лица — в данном случае паевого товарищества.

Уже по итогам первого года работы «Товарищество «Иокогама» получает прибыль. Но зимой 1904 года японские миноносцы топят на рейде Порт-Артура российские суда, вспыхивает русско-японская война, акционеры не могут сформировать капитал, бизнес уходит в убытки и долги. В 1906 году с половинным дисконтом паи товарищества будут выставлены на публичные торги, а само оно вскоре прекратит существование.

Но в том же 1906 году у шелкокрутильной фабрики Франциска Пусловского и, одновременно, у предприятия Тита Слизеня появится новый арендатор. Им становится зарегистрированное в Москве «Товарищество Ж. Боньфуа и Ко». Владельцами трейдера, который поставляет на шелкоткацкие фабрики московского региона шелк-сырец, являются бизнесмены с французскими корнями Г. Адас и Ф.Вигано. Под управлением откомандированных на места французских менеджеров шелкокрутильные фабрики в Альбертине и Лохозве работают под заказы головной компании, в общей сложности в предвоенный период на них трудятся около 250 человек. Во время Первой Мировой войны имения Пусловских и Слизеней и размещенные на их территории заводы и имущество оказываются в зоне оккупации германских войск, фабрики закрываются еще до этого из-за прекращения поставок сырья.

Дубровенские благотворители

Лежащий на Днепре небольшой городок Дубровно — уникальное место в плане источников формирования крупного бизнеса на территории Беларуси. Из Дубровно происходят одни из самых богатейших бизнесменов Российской империи XIX века финансист Яков Поляков и его брат, «железнодорожный король» Самуил (их младший и самый знаменитый брат Лазарь появится на свет в недалеко расположенной Орше). Во второй половине XX века в Дубровно в семье потомственного обувщика появится на свет нынешний сенатор и владелец обувного холдинга «Марко» Николай Мартынов. Из этого города корни еще одного известного бизнесмена современности — сооснователя нефтяной империи «ЮКОС» Леонида Невзлина.

В конце XIX — начале XX веков тогда входящее в состав Горецкого уезда местечко становится столицей дореволюционного хлопчатобумажного производства в Беларуси и уникального в масштабе империи бизнеса. Если хлопчатобумажная отрасль в Российской империи — это один из главных драйверов преобразования феодальной экономики в капиталистическую и важнейший источник первоначального накопления капиталов для династий Морозовых, Рябушинских, Коншиных, Прохоровых и прочих самых богатых людей империи, то дубровенская фабрика начинается не как коммерческий, а как социальный проект.

С XIX века в местечке работает помещичья суконная фабрика, владельцем которой является местный помещик князь Евгений Любомирский. Он в основном живет в своей родовой резиденции в Южной Польше, в Дубровно появляется редко, белорусское поместье и фабрика постепенно приходят в упадок.

В конце XIX века к князю поступает подкупающее предложение — один из богатейших бизнесменов Российской империи и уроженец этих мест Лазарь Поляков хочет выкупить фабрику и несколько десятков десятин земли при ней. Его в этом начинании финансово поддерживает не менее известная личность в деловом мире империи — богатейший бизнесмен «польского Манчестера» лодзинский купец, руководитель и акционер «АО бумажных мануфактур И. К. Познанского в Лодзи» Игнатий Познанский.

Миллионерами, которые давно, щедро и по разным направлениям помогают своим менее успешным единоверцам, на переговорах с князем Любомирским движет одно стремление. Дубровно, являющееся одним из центров мирового хасидизма (религиозного учения в иудаизме об эмоциональном постижении Бога), с начала XIX века превращается в крупнейшего в Российской империи производителя талесов — еврейских молитвенных покрывал. В 1897 году в Дубровно проживает свыше 4350 евреев, из которых ткачеством занимается около 500.

Однако дубровенские ткачи-кустари не могут конкурировать с мощными текстильными компаниями Польши и внутренней России, к концу XIX века угрожающими вытеснить их с рынка. Поляков, Познанский и меценаты управляющегося из Лондона Еврейского колонизационного общества (Марк Варшавский, барон Гораций Гинсбург и др.) выкупают у князя Любомирского его фабрику и 70 десятин земли и учреждают в 1900 году «АО Днепровской бумагопрядильной и ткацкой мануфактуры».

«В 1899 году, когда было объявлено, что в Дубровно будет строиться ткацкая фабрика, в самой большой в Дубровно — Высокой синагоге было устроено многолюдное торжество. После молитвы за благоденствие царской семьи, речей о значении будущей фабрики и благословления меценатам, играл оркестр, и ткачи, и рабочие плясали и веселились до часу ночи», — приводят воспоминания современника авторы книги «История семьи Леонида Невзлина». В 1904 году фабрика дает работу 400 местным жителям, в 1910-х годов штат разрастается до 550 человек. На «Днепровской мануфактуре», которая становится крупнейшим в империи производителем талесов, работают исключительно еврейские менеджеры и рабочие, выходным днем является суббота. При фабрике действует потребительское общество, открывается начальное двуклассное училище, создаются добровольная пожарная дружина, оркестр, библиотека.

Не все идет сначала гладко. Акционеры не могут долгое время собрать заявленный капитал в 1,2 млн рублей и в 1905 году уменьшают его до 1 млн рублей. На них в итоге возводится полное технологическое производство хлопчатобумажных тканей и изделий с ткацким, красильным, набивным и аппретурным цехами. Также фабрика перерабатывает джут и пеньку.

«Днепровская мануфактура» долгое время не приносит прибыль, ситуация меняется в положительную сторону только в 1910-х годах. В 1914 году фабрика выпускает продукции на 625 тыс. рублей, она реализуется с открытого в Москве склада. Предприятие функционирует и в военное время, в котором переходит под полный контроль Азовско-Донского коммерческого банка. Банк вводит в правление акционерного общества двух своих представителей.

Но они недолго пробудут в этих должностях. После в 1918 года у дубровенского предприятия появится новый хозяин — Советы. В 1921—1941 годах оно функционирует как фабрика «Днепровская мануфактура», вместо талесов выпуская ткань для нужд рабочее-крестьянской экономики. Летом 1941-го фабрика в экстренном порядке будет эвакуирована в Барнаул, откуда уже не вернется. После войны в одном из ее сохранившихся корпусов разместится производство Дубровенского льнозавода.

«Двинский» гигант

Самое крупное по выручке и числу рабочих предприятие дореволюционной Беларуси находится в ее экономической столице начала XX века — в Витебске. Инвесторами в него становятся бельгийские и французские капиталисты.

Бельгийцы появляются в городе на Двине не случайно. Витебская губерния — один из крупнейших в Российской империи льноводческих регионов, с 1880-х годов ее и близлежащие уезды Минской и Могилевской губерний покрывает сеть агентов крупнейших поставщиков этого ценного ресурса на европейских рынок — бельгийских фирм. На производителей знаменитых фламандских кружев работают фирмы Густава Кодерлье, «Э. Ф. Кодерлье и Ко», «Э. Маке и Ко». В начале XX века бельгийцы хотят стать ближе к богатому источнику сырья и строят на территории Беларуси льнопрядильную фабрику.

Первая группа инвесторов, основу которой составляют гентские предприниматели, образовывает в ноябре 1898 году La liniére de Witebsk, Société anonyme Russo-Belge («Русско-Бель­гийское Анонимное общество Витебской льнопрядильной фабрики»). В мае 1899 года их начинание «высочайше утверждает» император Николай II. Целью проекта, для которого планируется собрать 4,5 млн франков акционерного капитала и 2 млн франков облигационного капитала, становится строительство в имении Язовнево под Витебском (возле мужского Маркова монастыря) современной льнопрядильной фабрики.

Первые пуды льняной пряжи производство выдаст в ноябре 1900 году. Однако дела у инвесторов обстоят не так, как хотелось бы. Уставной капитал урезывается, облигации общества покупаются неохотно, предприятие на протяжении нескольких лет несет убытки, растут долги по кредитам, взятым на строительство фабрики. В качестве экстренной меры правление в 1904 году отправляет в отставку агента-руководителя российской части бизнеса Карла Будо и назначает вместо него одного из самых знаменитых экспатов дореволюционного Витебска Дезире Тфельта. Но эти меры не спасают их бизнес от банкротства. В марте 1905 года Коммерческий суд Гента выносит решение о несостоятельности и ликвидации «Русско-Бель­гийского Анонимного общества Витебской льнопрядильной фабрики».

В том же 1905 году обязательства предыдущего общества выкупает бельгийско-французская группа инвесторов, которая объединяет бизнесменов из Гента и Брюсселя и французских Лилля и Армантьера. В их числе братья Фердинанд и Жан Фейерики, Ахиль Дриа, Артур Раас, Леон Салмон и один из самых известных промышленников Бельгии конца XIX — начала XX века житель Гента Гюстав Карельс.

Гент — одна из текстильных столиц континентальной Европы, но Гюстав Карельс известен мировому бизнес-сообществу в другой ипостаси. Он наследник и руководитель с 1873 года семейной компании Carels Frères, выпускающей паровые машины и железнодорожные локомотивы. Всего на три года позднее немца Рудольфа Дизеля он запускает в производство дизельные двигатели, создаваемые на основании собственного патента. В 1905 году в цехах фирмы Carels Frères создается двигатель в 500 лошадиных сил — на тот момент самый мощный в мире.

В 1906 году Гюстав Карельс и его партнеры для управления фабрикой в далеком Витебске регистрируют Societe Anonyme liniere la Dwina («Бельгийское Анонимное общество льнопрядильной фабрики «Двина»). Капитал новой компании составляет 1,6 млн. франков.

«Двина» продолжает выпускать льняную пряжу из собираемого в окрестностях льна, льняные очески и нитки, продукцию в империи продают ее представители в крупнейших промышленных центрах — в Москве, С.-Петербур­ге, Риге, Харькове, Ростове-на-Дону, Варшаве. В 1914 году объем производства фабрики достигает 1,8 млн рублей — на территории белорусских губерний это абсолютный рекорд. Бельгийские и французские капиталисты дают работу примерно 1,2 тыс. человек — к такой цифре и близко не приближается ни одно из частных промышленных предприятий предвоенной Беларуси. Больший штат в совокупности имеют только гомельские и минские мастерские казенной Либаво-Роменской железной дороги.

Бизнес прибылен — в 1910-х годах ежегодно «Двина» приносит ее владельцем по 200−300 тыс. рублей чистого дохода. В Витебске появляется приличная колония бельгийских менеджеров, предприятием руководит упоминавший выше Дезире Тфельт — одна из ярчайших фигур витебской деловой среды. Перед войной он станет одним из инициаторов создания первой в Беларуси универсальной биржи в Витебске, а во время войны — одним из деятельных участников местного военно-промышленного комитета, задачей которого является организация обеспечения фронта оружием, амуницией и продовольствием.

После 1918-го, в котором большевистским правительством проводится тотальная национализация, наследники Карельса и другие владельцы акций Societe Anonyme liniere la Dwina оказываются с необеспеченными ничем бумажками. Их фабрика «Двина» некоторое время функционирует в рамках российского «Центротекстиля» с почетной приставкой имени Карла Маркса. В 1924 году после первого укрупнения она вместе с Витебском перейдет в управление властей БССР и через некоторое время избавится от Карла Маркса на здравствующего партийного функционера Лазаря Кагановича.

С началом Великой Отечественной войны Витебская льнопрядильная фабрика «Двина» отправится в эвакуацию в алтайский Бийск, в 1944 году вернется в освобожденный Витебск, чтобы в 1946 году стать частью Витебского коврово-плюшевого комбината — сегодняшнего ОАО «Витебские ковры».

Бельгийско-французские капиталисты будут не единственными, кто участвует в индустриализации белорусских губерний в рамках льняного интереса.

В 1902 году австрийский подданный Игнатий Этрих, вложив полмиллиона рублей, построит еще одну льнопрядильную фабрику в Беларуси. Она располагается в селе Высочаны Оршанского уезда Могилевской губернии (сегодня Лиозненский район Витебской области) и носит название «Первая Могилевская льнопрядильня». Управленцы (Э.Зелинка, И. Эрблих) — из Австро-Венгерской империи, рабочие (около 500 человек) — местные.

Фирма занимается выработкой чесаного льна, пряжи и нитей и ориентируется как на внешний, так и на внутренний рынки. В 1913 году производство составляет 650 тыс. рублей.

Льнопрядильня работает и в советское время, во многом поспособствовав тому, что Высочаны на некоторое время становятся центром одноименного района Витебской области. Бывшее австрийское предприятие не переживет войну — ее взорвут партизаны.

Партнер проекта:

Universal Press: — рекламная продукция с лого и бизнес-подарки — склад Минск >5000 SKU / >700 000 шт. — прямые поставки по 30+ каталогам — брендирование на собственном производстве www.upress.by

Теги: Витебск, Гродно