Слова, которые мы выбираем. О безобидном сленге, new-паразитах и этикете

Источник материала:

Сегодня мы публикуем третью и последнюю статью из цикла «Слова, которые мы выбираем». Первую и вторую можно прочитать здесь и здесь. Напомню: слова и выражения я выбирала не сама, а использовала те, что прислали мне друзья по Facebook в ответ на короткий вопрос: «Какие слова вы ненавидите?»

Юлия Чернявская, культуролог, литератор.

Безобидный (и не очень) сленг

Слова, представленные в этой статье, не так мордуют язык, как те, о которых писалось в предыдущих. Порой они даже порождают смешные ситуации. Так, услышав от сына «у меня некислая аллергия на березу», одна из респонденток в ужасе бросилась к компьютеру искать, что же это за такой вид аллергии — «некислый». Но несмотря на безобидность этого сленга, нашлось множество людей, которых он раздражает. Например, «стопиццот».

Откуда оно взялось? Википедия отсылает нас к развлекательному интернет-шоу «+100500» («Плюс сто пятьсот»). Но нет, автор и ведущий просто позаимствовал мем из уже существующего интернет-сленга. А вот как оно оказалось там?

Тут мнения расходятся: так, еще в 1990-х в юмористической передаче «Раз в неделю» был эпизод, когда некий чиновник рассказывал на что они собираются потратить 100-500 миллионов долларов займа МВФ, вроде как на взятку в «сто пятьсот миллионов долларов» директору американского центробанка. Еще грешат на передачу Алексея Кортнева «Несчастный случай», на ролик про мальчика, который «победил стопитцот врагов». Ведь дети так и считают: раз, два, три, очень много, то есть стопицот. Есть у этого словца и другое значение: «не просто согласен, а очень согласен», такой усиленный лайк. Двузначное детское слово. Сегодня принято «детиниться» до седых волос, и большинство воспринимает это как норму. Чем же это безобидное выражение вызывает неприязнь? Вездесущностью. Вот представьте себе: напишет человек что-то умное (или то, что считает умным), надеется на обсуждение, а в ответ ему сплошное «стопицот» с крестиками.

Кстати, крестики печатают и по другому поводу — по случаю чьей-то смерти. Или «R.I.P». Даже в отношении смерти мы предпочитаем престижное заимствование привычному выражению соболезнования или печали, хотя для этого достаточно одного слова. Так что крестик целиком зависит от контекста — то ли плюсик, то ли совсем наоборот. Умные специалисты-семиотики назвали бы его знаком с «пустым означающим».

О как мы полюбили значки и смайлики, картинки и аббревиатуры. Порой это объясняют недостатком времени, но так ли уж редко встречаешь людей, проводящих в интернете целые дни и разговаривающих крестиками-плюсиками и «100500»… Словом, все дело в престижности мемов, как бы делающих человека своим в кругу таких же продвинутых. Виртуально «своих». А еще неизжитым детством в крови. Иначе почему на умный пост в Facebook следуют реакции в виде милой лисички или «котэ» на роликах?

Изображение носит иллюстративный характер. Фото: aif.ru

Небезобидным бывает коверкание слов, на что обратил внимание один из респондентов, филолог: «Все эти словечки типа „пейсатель“, „поциент“, „Дима Билайн“ (ещё самый приличный вариант)… Ощущение перебора возникло, когда где-то одного малосимпатичного человека по имени Сергей обозвали Сэр Гей». Нет, не только ощущение перебора, но еще и дополнительный смысл. Эти слова подспудно подразумевают оскорбительную насмешку. «Пейсатель» — не только графоман: к чему же тогда намек на пейсы, на этническую «неправильность» оппонента? Есть у меня знакомый человек, давно «забаненный» и в виртуале, и в реале. Но когда его называют «пейсателем», делается противно. Такова и форма «поциент», адресующая нас к непристойному слову на идиш: какой же он пациент, когда он настоящий, ну тот, из трех букв, правда, не по-русски, но вы поняли. Что до «Сэра Гея» — и объяснять не нужно. Вот только с Димой Билайном, вроде, все просто. Каламбур ради каламбура. Кстати, каламбурная шутка всегда считалась самой низшей формой юмора. Не случайно «каламурчик-с» — выражение из репертуара поручика Ржевского. Наше чувство юмора становится все более «гэговым» и каламбурным.

Наши родные паразиты

Паразиты… ну, как же без них? На прошлогоднем вручении Нобелевсих премий врач-паразитолог пропел целую оду этим существам. Чувствовалось: он питает к ним большую личную приязнь.

Мы всю жизнь проводим в окружении паразитов — и биологических, и вербальных, сочиненных нами. И все они указывают нам на изменения культуры. Излюбленный паразит советских подростков «честно» (вариант «правда») в 1990-х сменился неуверенным «как бы», а в нулевых — «реально». Что это может означать? Динамику от наивной веры в том, что существует некая единственная правда — к неуверенности ни в чем: «я как бы встал, как бы умылся, как бы пошел в универ, как бы учился…». На смену «как бы» пришло «реально»: наглядно, конкретно, осязаемо, материально. Хочешь, пощупай мои виртуальные бицепсы. А боишься? Ну и правильно делаешь.

За словоформы «типо» («ципо») и «чиста» мы должны благодарить «олбанских» словотворцев. Мне вообще-то нравился «олбанский» — таким, каким он был задуман — шутливой игрой для грамотных людей. Беда в том, что он был мгновенно подхвачен людьми безграмотными, уверенными в том, что они пишут по правилам. Помимо шутников-«олбанцев» постарались и те, кто считает себя серьезными и крутыми. Они и населили словесный мир всеми этими «типо», «реально», «конкретно», «чисто». Помните анекдот, как папа-«браток» читает сынишке Чуковского: «Моем-моем трубочиста чисто-чисто, конкретно-конкретно». Особенно умиляет оборот «чисто для…» Чисто для дела. Чисто для семьи. Чисто для романтики. Но в 1990-е эти выражения были уделом «новых русских», а сейчас — всех.

Изображение с сайта lurkmore.to

Например, упомянутое «типо того» или просто «типо». Слово «типа» мы знаем с юности. Его использовали гопники, тогда называемые «блатными», и те, кто им подражал — подростки-«камчадалы» (кстати, знакомо ли вам это слово?). Но тогда им не пользовались государственные мужи, телевизионные комментаторы, профессоры и народные артисты. Так блатная культура оплодотворяет культуру элитарную. Что получится в итоге — неизвестно: мы еще в процессе зачатия.

Эти слова изначально «типа мужские», хотя ныне переходят и в женские уста. Существуют и другие, по преимуществу «мужские», солидные слова. Например, «порешаем» («порешаем вопросы») или «разберемся…». Слышишь «разберемся» — и понимаешь: никто ни в чем разбираться не будет. В девяноста случаях из ста оно означает: «отстань» (жаргон 1970-х был честнее: «отлипни», «отвянь» или «отзынь»). Но «разберемся» звучит внушительнее или, как сейчас любят говорить, качественнее. А качественным ныне может стать все. «Качественная девушка», например. Интересно, это то же, что «правильная девушка», или немного другое? А как-то услышала от знакомого: у нас с женой качественные отношения.

Но отвлечемся от солидной речи и вернемся к несолидной.

Кто из нас не слыхивал диковинное наречие, обогатившее язык в последние годы, — «походу»? Например, «походу я замерз». Или — сама слышала в присутственном месте — громкий крик души «походу в сортир хочу, не могу!». (Увы, тема «сортира» и вариации к ней в этой статье останутся неосвещенными — уж слишком они изобильны). Порывшись в словарях, я так и не сумела «распредметить» все смыслы слова «походу», и потому, войдя в университетский лифт и услышав его там трижды за время проезда трех этажей (лифт у нас могилевский, посему стремительностью не отличается), обратилась к студентам: «Скажите, а что оно означает?». Мнения разошлись. Некоторые говорили «похоже», вторые — «попутно», третьи — «за это время». «А ваще и то, и то, и то», — констатировал мудрый не по летам юноша, и лифт, как бы подтверждая его слова, открылся на седьмом этаже.

Откуда же оно могло взяться, это слово? Вспоминаю: в 1980-х мы часто использовали ироническое выражение «по ходу пьесы», когда некая известная история по мере рассказа обрастала все новыми и новыми реальными или вымышленными подробностями. Канцелярит же талдычил свое: «по ходу дела». Но как совершился скачок в нынешние дни? Неужто «похоже», «по ходу» и «походя» были соединены механически, по созвучию? Очень может быть… Впрочем, в отличие от многих респондентов меня это слово не нервирует, а занимает своею неисповедимостью. Как и другое, более суровое, напоминающее о тяготах бытия — «по жизни».

Еще одно выражение-паразит, заменившее допотопные «значит» или «так сказать», а именно «как-то так». Сперва оно не раздражало. Казалось, в нем сквозит потерянность человека перед мгновенно меняющимся миром. Но нет, это ошибка. Уж слишком часто его стали произносить чиновники разного калибра. Если задаться целью расшифровать его тайный смысл в их интерпретации, то получится: «да, это распоряжение нелепое, и его создали, чтоб имитировать бурную деятельность, но вы же понимаете, поступила рекомендация, и надо действовать в соответствии с ней». Как-то так. В личном же общении это выражение все чаще стало означать нежелание вовлекаться в проблемы собеседника. Знаю историю, как муж, оставляя жену, сказал ей: «Ну, я, как бы, больше не испытываю к тебе эротических чувств». И помолчав добавил: «Как-то так».

Паразиты — это не только речевые излишества. Другая их сторона -речевая недостаточность. Вы заметили: мы стали говорить междометиями, звукоподражаниями и аббревиатурами: «упс!», «уау!» «лол», «оки», «споки», «оч» («очь», например: «очь люблю»), спс, пжл, выхи, дд и т.д. Чем больше мы употребляем их, тем меньше нас хватает на произнесение длинных и связных фраз. А зачем?

Изображение с сайта media.mts.ru

Часть из них заимствованная, часть своя, родная. Например, я не сразу поняла, что такое «ребзя, трям, грац». Мне объяснили: «ребята, привет, поздравляю». Источники разные — школа, мультик, игровой сленг, но вместе, да еще и в устах человека взрослого, они порождают сюрреальные ощущения. Однако в этом есть доля некоторого залихватства, которое тоже в фаворе. Например, почему желают не удачи, а «удачки»? Тут можно и на лишнюю буковку расщедриться: будто не большой удачи желают, а так, по мелочам. Или не «умница», а покровительственное «умничка». Тоже своего рода сокращение — по сути, хоть и удлинение по факту. Сокращение ума того, о ком говорится.

Можно объяснить нашу любовь к сокращениям нашей же любовью к гаджетам: например, тем, что объем знаков для SMS невелик (отсюда и смайлики — суррогаты эмоций). Можно объяснить и тем, что печать на клавиатуре — более медленное и кропотливое дело, чем речь. Но в итоге ROFL (катаюсь от смеха по полу), «лол» и пр. перешли в наши и письменные, и устные диалоги. Наш язык упростился интернетом — и в этом упрощенном виде вернулся в живую речь.

Иногда это не смущает, но иногда дергает, как больной зуб. Помню: для быстроты мы писали в конспектах «ВОВ», но говорили «Великая Отечественная война» или просто «война». Теперь и в заголовках солидных изданий читаешь «ветераны ВОВ». Каких еще Вов они ветераны? Мы же не говорим о «деятелях ВФР» (Великой французской революции), об «ОБ» (Оршанской битве), а «ВК» для нас означает не «восстание Калиновского». Да, есть люди, которые недолюбливают само возникшее в СССР словосочетание «Великая Отечественная война», считая этот период лишь частью Второй мировой войны — что ж, это их право. Тогда предлагаю: перестаньте употреблять аббревиатуру WW2. А то как марка машины звучит. Престижнее «Вовы», конечно, но все равно «как-то так».

Особенно интересно аббревиатуры и сокращения проявляются в сфере этикета. А он вполне заслуживает того, чтоб посвятить ему отдельную подглавку.

Наш дремучий этикет

Сленг обладает перед литературным языком некоторыми преимуществами — и эмоциональность из них, пожалуй, основное. Просто сленг должен охвативать определенные зоны, иметь свое время и место, а у нас он смешал все сферы: когда глава соседнего государства публично заговорил на уровне «мочить в сортирах», лишь ленивый не понял, что ждать от него взвешенной политики не придется. Когда студентка употребляет в докладе на семинаре «блин!» — возникает сходная реакция. Хоть и по более безобидному поводу. Но вопрос не только во времени и месте.

Вспомним, как мы здороваемся, господа! Как мы поздравляем друг друга. Как благодарим.

Итак, поздравления. Про «грац» я писала выше, но есть гораздо более распространенные. Например, «с днюхой» или просто «с днем». А еще есть дивное слово «денрик». Вот что пишет одна из респонденток: «На день рождения одна знакомая написала мне сообщение — happy bd. Честно, хотелось ответить ей „сп“. Но ответила нормально». Сп, умная респондентка, что ответила нормально. Кстати иногда поздравляют не с happy bd, а с «дээром» или просто с «ДР». И смайлик: котенок с букетом. Вся гамма чувств и пожеланий в одном флаконе. И главное — необременительно для поздравляющего. Вы заметили: раньше в дни рождения наш телефон раскалялся от звонков? Не то теперь. Поздравить в ленте — дело нехлопотное, ФБ выдает тебе напоминания. Вот и идут чередком в общем пространстве поздравления от знакомых и незнакомых, от приятелей и совсем чужих людей: хорошо хоть некоторые в «личку» пишут.

А как мы здороваемся? Говоришь «Доброе утро», а в ответ получаешь «Доброе». Казалось бы — и что такого, тебе ж ответили. Ничего подобного. Тебя не приветствовали, с тобой согласились, мол, утро и вправду доброе: вон и солнышко, и все положенное для утра на месте. Ты поздоровался — а с тобой нет. На письме же все чаще встречаем «ДД», что означает «Добрый день». Но абсолютный рекордсмен по ненависти среди добровольных респондентов — оборот «Доброго времени суток». Почему? Ведь оно технически оправданно: неизвестно, когда адресат прочитает твой «мэйл». Отчего же оно режет взгляд, скорее, интуитивно, чем по каким-то явным причинам?

Ну, во-первых, так ли это важно — соответствует ли слово «день» времени прочтения? Адресат — не дурак, он может посмотреть время отправки электронного письма, и приветствие «добрый день» вряд ли оскорбит его чувства, в какое бы время дня или ночи он не прочитал вашу эпистолу. А во «времени суток» звучит канцелярщина, да и конструкция уж больно громоздкая. Во-вторых (внимание: это для тех, кто здоровается, желая не только «доброго времени суток», но даже и «доброго дня»), в языке существуют устойчивые падежные формы приветствия и прощания: именительный — для первого, родительный — для второго: «доброго пути», «удачи», «спокойной ночи», означает «я желаю тебе спокойной ночи, счастливого пути, удачи, но слово «желаю» мы опускаем, оно лишь подразумевается. Мы желаем добра при расставании, а при встрече констатируем, показывая, что все хорошо — день, вечер, утро. Для этой констатации и требуется именительный падеж. Сказать «доброго дня» (и тем паче, «времени суток») — значит, не поздороваться, а попрощаться.

Вообще с падежами у нас явно что-то не то: в предыдущей статье я упоминала «благодаря (кого-то»), но это далеко не все. Например, «я наберу вам». Понятно, «наберу вас» звучит хоть и правильнее, но не менее дико. Но почему не сказать: «Я вам позвоню?». Почему-почему… Немодно, вот почему.

Но вернемся к теме приветствий и прощаний. Дабы не попасть впросак, лучше говорить «здравствуйте» или «привет(ствую)». Впрочем, просто «здравствуйте» или «привет» звучит для нашего изощренного уха недостаточно: нам непременно надо присюсюкнуть «приветули» или «вітанкі». А в письменном виде «здравствуйте» все-таки требует чего-то еще. Сужу по собственному опыту. Не так уж редко получаю такие вот «приветы» от студентов: «Здравствуйте, Юлия Виссарионовна! Проверьте новую главу!». Возникает ощущение, что это пишет командир рядовому. А если учесть, что порою наше племя «младое незнакомое» ограничивается инициалами: «Здравствуйте, Ю.В.!», то проверять работу даже боязно: а вдруг не понравится что-то командиру, и он прикажет высечь рядового на конюшне. А если кроме шуток, то следом за «здравствуйте» на письме должно следовать «уважаемый» или «дорогой». «Глубоко уважаемый» можно было написать лишь незнакомому или малознакомому человеку (чаще известному и/или стоящему выше на иерархической лестнице) — либо чтоб выразить и впрямь глубокое почтение, либо — чтоб подольститься. Но это сочетание кануло в Лету, и бог с ним.

Однако слова «дорогой» и «уважаемый» тоже претерпели метаморфозу. Прежде знакомому и симпатичному человеку ты писал «дорогой имярек», ибо «уважаемый» отдавало повесткой или объявлением из канцелярских сфер (от органов власти до объявления ЖЭКа). Оно демонстрировало официальность, сдержанность, деловитость и холодность, а подчас и завуалированную угрозу. Англичане могли написать — и писали: «Уважаемый сэр, вы — мерзавец», и всем было ясно: форма есть форма, отношение есть отношение. В приглашениях на зарубежную конференцию или посольский прием мы и посейчас читаем «dear». Это не значит, что тебя обожают, это просто вежливая форма письма, как, например, двукратный поцелуй уже при второй встрече у французов — форма приветствия. Теперь мы стали использовать слово «дорогой» исключительно по отношению к второй половине, близким друзьям и родственникам. Кино повлияло, что ли? Или наше одиночество в мире толп перестало быть просто фактом, но стало и желательным? Не знаю, хорошо ли это или плохо, наверно, нормально. Язык меняется. Меняемся и мы. Но когда в ответ на «дорогой имярек» в ответ ты получаешь «уважаемый», возникает ощущение пощечины.

Что можно сказать о мире наших отношений по этим изменениям? Он стал более буквальным, прагматичным и гораздо более холодным. И от этого не спасает ни обилие смайликов, ни уменьшительно-ласкательные суффиксы, ни «фотки котэ», ибо они общеприняты, придуманы не для конкретного человека. Но, может, так и надо? Может, именно такой мир мы и заслужили?

Благодарю всех добровольных респондентов, без помощи которых эта статья была бы менее содержательной.

три богатыря на дальних берегах