"Одноэтажный Минск": за что сражается многострадальный Сельхозпоселок

Источник материала:

Частный сектор, который в народе называют Сельхозпоселком, — один из немногих в столице, чью судьбу градостроители решили окончательно: из 881 частного дома 614 снесут. Местные жители много лет боролись за свое жилье и теперь не оставляют надежды, что у инвесторов все-таки не хватит денег на выплаты компенсаций и дома под бульдозер не пустят.

REALTY.TUT.BY в своем проекте «Одноэтажный Минск» узнал у местных, как живет поселок, за что борется и как относится к соседству с многоэтажками.

«Все жили во времянках, вместо крепдешина на платья покупали доски на дом»

История Сельхозпоселка началась после войны, в 1948 году, когда здесь начали раздавать землю под строительство домов. Участки получали в основном участники войны. При этом, как рассказывают старожилы, землю выдавали с условием построить дом в течение года.

Татьяна Ковко въехала в дом в 1979 году, когда вышла замуж. Землю получали родители мужа.

— Условие было, но не помню, чтобы свекор, который в 48-м получил землю как участник войны, рассказывал, что у кого-то забирали землю. Ведь возводить дома сразу стали почти все, и через год они были хоть на какой-то стадии строительства, — рассказывает Татьяна Ковко. — После войны жилья ведь не было, город был разрушен, ютились кто где мог.

Пока строили дом, жили во времянке. Тут у каждого во дворе потом долгое время после строительства домов стояли эти времянки. Потом все их посносили, — говорит Татьяна Михайловна. — Время было тяжелое. Моему свекру, у которого была медаль «За отвагу», никто и ничем не помогал. Дома строили тяжело, досочку к досочке, во всем себе отказывали. Моя свекровь красавица была невероятная, рассказывала, что мечтала купить крепдешин, чтобы платье пошить. Но не могла — все средства уходили на дом.

Истории всех дворов похожи: везде стояли деревянные дома, к которым уже дети и внуки первых хозяев стали пристраивать новые комнаты или, если позволяла площадь участка, новые дома. Но пристраивать начали позже, а еще 20 лет назад Сельхозпоселок больше напоминал большую деревню в городе, во многих дворах даже держали скот.

— Коров здесь не помню, а вот свиней, кур, петухов многие долгое время держали. Цыгане у нас жили, так у них лошади были, — говорит Татьяна Михайловна. — Потом, конечно, все это сошло на нет. Но соседка у нас, например, до сих пор держит пару курочек и петушка. Он по утрам нас будит.

Кстати, название частного сектора местные связывают именно с тем, что он был похож на деревню. И участки тут получали не только минчане, но и те, кто приехал восстанавливать Минск из ближайших деревень.

«Нас „сносят“ уже полвека, а мы все равно строимся»

О сносе Сельхозпоселка его жители слышат уже более 40 лет. Сначала об этом просто говорили. На бумагу план пустить все под бульдозер советские архитекторы положили в 1982 году. За что даже получили премию Совмина. Реализовать, правда, эти планы за 35 лет не удалось. В январе 2014 года Мингорисполком вынес решение об изъятии участков для государственных нужд. Согласно документу, дома подлежали сносу, а на их месте должны были появиться многоэтажки. Нашлись и инвесторы: «Горизонтпроектстрой» и «Тамбаз» на выделенной им земле планировали построить жилые кварталы с многоэтажным жильем. Часть усадебных домов отселить и снести застройщики успели, и начали возведение своих многоэтажек.

Но в 2015 году жители поселка решили объединиться и вместе отстаивать права на существование своих домов. Люди стали обращаться в Мингорисполком и требовать оставить их дома в покое.

Пока шли бесконечные переписки, препирательства и суды, у инвесторов заканчивались финансы для продолжения строительства и выплаты компенсаций. В итоге «Горизонтпроектстрой» построил лишь часть своих домов и неосвоенную землю у него забрали, «Тамбаз» сейчас достраивает дома на выделенном ранее участке.

За это время архитекторы несколько раз «перерисовывали» проект сноса и застройки частного сектора. Новые проекты выносились на общественные обсуждения, где местные жители выступали категорически против любых вариантов сноса. В ноябре прошлого года на обсуждение был вынесен последний вариант проекта: по нему из 881 частного дома 614 снесут. Под первую очередь сноса пойдут дома, прилегающие к улице Богдановича, Широкой и Логойскому тракту, поскольку там пройдет третья линия метро. Дома на улице Литературной, Измайловской, участок улицы Мелиоративной, Крыловича, Лукьяновича, 2-й переулок Поселковой, Олешева и Гало пока трогать не будут. Общественное обсуждение проходило, как всегда, бурно. Против сноса высказался 1431 человек, за — 160. Но проект было решено утвердить.

Местные жители, конечно, не согласны с таким решением проектировщиков и местной администрации. Они не понимают, как можно людей, привыкших к автономности, заселить в четыре стены в хрущевке.

— У нас участок чуть больше пяти соток. Но здесь живет четыре семьи, — рассказывает Юрий Довнар. — Мы к старому деревянному дому, который был построен самым первым моим прадедом и прабабушкой, пристроили еще два дома. В деревянном сейчас живут дедушка с бабушкой, во втором — тетя с дядей, в самом большом — мои родители и я с семьей. Выходит, аж четыре поколения нашей семьи обитает тут. Сюда столько вложено сил, что отдать просто так это все мы не можем.

Первые коттеджи и двухэтажные дома в поселке стали появляться в 90-х. Кто-то для детей пристраивал новый дом к старому, кто-то полностью переделывал старый дом, оставив от него лишь фундамент. Сегодня в поселке осталось совсем немного аутентичных деревянных домиков. Сейчас Сельхозпоселок в большинстве своем — это уже добротные частные дома. И почти во всех домах до сих пор живут не одним поколением: старики, дети и внуки.

Семья Юрия строила дома своими силами на протяжении десятка лет. И, как и многие здесь, готова и дальше вкладывать в дом и участок. Но планы города по уничтожению их собственности останавливает многих в поселке.

— Мой прадед был танкистом во время войны, получил участок уже после Победы, в 1956 году. Тоже жили с прабабушкой и тремя детьми во времянке, пока строили дом. Было нелегко, но то поколение никогда не жаловалось. Поэтому и мои родители, пожив в квартире, решили все-таки построить возле старого дом для себя. Квартиру пришлось продать, деньги вложить в дом. Мы его строили больше шести лет, папе пришлось ездить на заработки в Россию. Зато теперь у нас есть дом, где мы сами себе хозяева, — рассказывает Юрий. — Я вот, честно, не понимаю людей, которые говорят, что в квартире жить лучше, а частный дом — это тяжело и глупо. Все же наоборот! Никаких соседей с перфоратором, никаких гулянок. Я не проснусь от шума сверху или снизу среди ночи. Да и куда пристроить в квартире все то, что я могу спокойно хранить на своем участке? Я вот увлекаюсь автоспортом, у меня тут десятки колес, покрышек, автозапчастей. На цокольном этаже у меня мастерская, есть чердак и пристройки для хранения. Понятно, что все эти вещи, может, не так и нужны. Но ведь у каждого есть свой уклад жизни, к которому он привык, и почему я должен его менять из-за желаний города?

По проекту, который был утвержден, соседей Юрия сносят для расширения улицы максима Богдановича, а его дом — для прокладки велодорожки.

— Еще когда моя мама ходила в школу, то есть больше 40 лет назад, наш участок шел под снос. Но никаких конкретных действий город не предпринимал, и даже давал людям пристраивать и строить новые дома на этих участках. Поэтому люди и улучшали свои жилищные условия, строились, узаконивали все это. Я бы с удовольствием построил еще и третий этаж. Но кто же мне теперь даст это сделать? Или купил бы участок или старый дом у какой-нибудь одинокой старушки, которые тут живут. Жил бы себе спокойно в своем доме. Вы поймите, у нас же тут все относятся к поселку как к своему дому. Если мы чистим снег, то не только во дворе, но и на улице проезжую часть. Если убираем листья, то тоже не только возле своего забора. У нас есть одинокие женщины, которым тяжело, но снег убирают все и везде. Мусоровозка всегда может проехать, потому что дорога почищена жителями улицы. Нам тут и эти тракторы не нужны, мы сами справляемся, потому что это наш дом.

«Если бы давали миллион долларов, люди съезжали бы хоть завтра»

Варианты компенсаций за снос домов после последнего общественного обсуждения с жителями Сельхозпоселка еще не обговаривали. Но вариантов традиционно два: компенсацию можно взять жилплощадью (квартирой в многоэтажке) или деньгами. Застройщики предпочитают отдавать квартирами.

Несколько лет назад местные жители пытались предложить властям еще один вариант: предоставление земельного участка если не в Минске, то хотя бы недалеко от него. Некоторые жители поселка были бы не против переехать в пригород.

— Мы много лет назад, когда нас вроде как должен был снести СУП «Горизонтпроектстрой», узнавали про компенсацию. Тогда нам давали квартиры. Наш сын хотел участок возле Минска, но такой вариант не предложили. А ведь зря! Люди бы с удовольствием поехали, они же привыкли к земле, к своему дому, а не к четырем стенам в многоэтажке, — говорит Татьяна Михайловна. — Надо же как-то договариваться с людьми, предлагать им нормальные варианты, чтобы они потом, как эта бедная женщина, на кран не полезли.

Местные говорят, что желающих уехать из своего дома в поселке мало. В основном это одинокие пенсионеры, которым уже тяжело заботиться о себе, не говоря уже о доме и участке. Большинство же все-таки планируют отстаивать свои права на дом или требовать достойной компенсации.

— Будем упираться до последнего. Это наш дом, и мы будем его защищать, — говорит Юрий. — Если бы предлагали достойную компенсацию, за которую они могли бы восстановить свою жизнь на другом месте, люди бы соглашались. Вот если бы нам предложили сумму, за которую мы могли бы в другом месте заново отстроить дома для четырех семей, то мы бы хоть завтра съехали.

Соседство с новыми многоэтажками жителей поселка, видимо, не смущает. Они даже как-то слегка философски относятся к этому.

— Пусть бы нас не трогали, а ими обстроили вокруг. Мы бы и жили себе тихонько, — говорят местные. — У нас же тут красота, кислород. Молодые мамы из этих стекляшек приходят с детками к нам гулять, дышат, нарадоваться не могут.

—  Здесь в каждом доме живет много людей, по несколько семей, и уезжать никто не хочет. У людей хорошие условия в домах, зачем им ехать в квартиру? Нам говорят про нужды города… Но город — это же мы, люди. Разве не так?