Раздел с истязанием: бывшие супруги не могут уйти с земли, в которую вложили 20 лет труда

Источник материала:

О тяжелой истории раздела имущества мы писали два года назад. Просила помощи дочь главных героев, Юлия Кернога. Ее мать и брата-инвалида отец выселял на улицу из дома, который родители построили, пока были в браке. Суд Дзержинского района был на стороне отца. Юля хотела защитить мать. И не только в плане финансов: у отца две судимости за истязания матери. С момента публикации, говорит Юлия, случились три вещи: «Суд разделил имущество, в том числе дом. Два раза маме отказали в возбуждении дела о побоях в связи с истечением сроков привлечения. И матери угрожают обвинением в ложном доносе».

Хроники правосудия

В 2006-м Наталья и Виктор развелись, но еще три года, до 2009-го, Наталья жила с бывшим мужем, работали в общем крестьянском хозяйстве «Агран», обустраивали дом. Объясняет: всю жизнь муж поднимал на нее руку, и разводилась она, надеясь, что прекратит. Не помогло.

В 2010-м Наталья взяла землю рядом и создала свое крестьянское хозяйство «Королевская бульбачка». Жить осталась в недостроенном доме, как на баррикадах. В 2010-м же бывшего супруга впервые осудили за истязание, дав условный срок. В 2011-м, опять же за истязание, осудили повторно — и снова без направления в исправительное учреждение. В приговоре уникальная мягкость наказания объяснялась тем, что Виктор работает, не пьет, а у его хозяйства — план по сдаче зерна в рамках госпрограммы. Перед вторым приговором экс-супруг, подозревая, что дело об истязании закончится реальным сроком, разгромил полдома…

Чужая семья — потемки, и дальше они только сгущаются. Наталья подала на раздел имущества. Старалась по минимуму встречаться с бывшим супругом. Виктор жил в деревне, но тоже не мог не появляться: дом — на территории хозяйства, рядом — сараи-склады, тут же техника.

Мужчина, по его словам, хотел только одного: выселить бывшую жену, чтобы больше никогда ее не видеть. Суд Дзержинского района пару лет был на его стороне. Но в 2017-м областной суд с районным не согласился и определил разделить совместно нажитое (недостроенный дом в том числе) практически пополам. Такое решение подтвердила в конце прошлого года и коллегия Минского областного суда.

Виктор говорит: с этим решением он смирился, обжаловать не будет. Но раздел не решает основной проблемы. Говоря казенным языком, «личные неприязненные отношения» никуда не делись, бывшая супруга остается на общей территории…

«Бил, но срок привлечения истек»

Дом эксперты разделили, как яблоко, пополам. Обоим собственникам теперь придется прорубать и закладывать проемы, устраивать свои лестницы, выделять по-другому комнаты.

— Мама хочет этим заниматься, но я ее не отпускаю, она живет у меня пока, проходит реабилитацию после побоев, — говорит Юлия.

Юлия показывает стопку бумаг. Приговор суда от 24 августа 2017 года посвящен случившемуся два года назад. Виктор ударил женщину пластиковой лопатой по голове — эксперты зафиксировали закрытую черепно-мозговую травму легкой степени, сотрясение мозга. Позже диагностировали двустороннюю острую нейросенсорную тугоухость легкой степени, но эксперты не смогли с уверенностью сказать суду, что это последствия ЧМТ.

Суду Виктор говорил, что Наталья уронила около машины телефон, поднимала, ударилась головой об открытую дверь автомобиля. Но три судмедэксперта указали: травмы не могли образоваться таким образом. А вот от удара лопатой — могли. Суд признал Виктора виновным в умышленном причинении легкого телесного повреждения, повлекшего за собой кратковременное расстройство здоровья. Оштрафовал на 1380 рублей. И взыскал в пользу Натальи за моральный вред 500 рублей.

Следующие эпизоды избиений датированы 10 августа 2016 года и 22 мая 2017-го. На оба заявления Наталья получила уведомление от Дзержинского РОВД: «(…) установлено, что в действиях Кернога В.П. усматриваются признаки административного правонарушения (умышленное причинение телесного повреждения), но в связи с тем, что сроки наложения административного взыскания составляют два месяца, привлечь к ответственности Кернога В.П. не представилось возможным».

— Это ведь удобно: подождать, а потом прислать отписку, — говорит Юлия. — Я настаивала: это нельзя так оставлять. Уговорила маму подать заявление об истязании.

Постановление об отказе в возбуждении уголовного дела за истязание, датированное 13 июля 2017 года, можно читать как отдельную мелодраму. В ней описано два последних эпизода, по которым «истекли сроки». «10 августа 2016 года В. находился на территории хозяйства (…), вблизи ворот увидел Н., в руках она держала вилы для картофеля. Между ними состоялся разговор, который из-за сложившихся неприязненных отношений перешел в ссору (…) В. пояснил, что в ходе ссоры Н. пыталась нанести бывшему супругу около 3−4 ударов вилами, однако он руками хватал за вилы, чтобы избежать ударов. В. взялся за вилы и ими же, с целью предотвратить противоправные действия со стороны бывшей супруги, прижал Н. к входным воротам. После этого Н. успокоилась и он отпустил вилы. Затем последняя стала отходить в сторону и, оступившись на гравии, потеряла равновесие и стала падать. При падении могла удариться о трактор, так как ее первоначально повело назад. Затем она повернулась и упала на колени, в результате чего могла причинить себе телесные повреждения (…)». Судмедэкспертиза пришла к выводу: кровоподтеки на верхних и нижних конечностях могли образоваться в результате не менее пяти травматических воздействий. «Однако установить степень тяжести телесных повреждений не представилось возможным ввиду отсутствия медицинских документов».

В этом же постановлении есть описание и эпизода от 22 мая 2017 года. Тогда, по словам Натальи, Виктор ударил ее кулаком в область уха и в область щеки. Результатов судмедэкспертизы на момент вынесения постановления не было.

А в возбуждении уголовного дела об истязании отказали, поскольку для возбуждения необходима систематичность — не менее трех раз на протяжении года. Тут же «тянущей на статью» систематичности не было.

Есть в прокуратуре Дзержинского района и еще одно заявление — от Юлии. Наталья в декабре ездила в хозяйство. Была с тростью после операции на колене (говорит, после травм пришлось делать операцию из-за проблем с мениском).

— Звонит мама, плачет, он ее повалил, бил этой металлической тростью, пока не сломал об нее… Я написала заявление в прокуратуру, приложила тот разговор с мамой — она звонила на мобильный, у меня установлена программа, которая записывает звонки.

Виктор: «Я не знаю, что делать. Я предлагал деньги, чтобы она уехала!»

Виктор не скрывает, что срывался. Но не может понять, почему бывшая жена не уезжает в Минск.

— У них есть там двухкомнатная квартира. Купил ее на аукционе девять лет назад, им оставил. Я там ни разу за все это время не был, не хотел провоцировать скандалы.

Не знаю, почему она тут держится. Думаю, это зависть и желание навредить. И какая-то мания величия. Она все время хочет командовать. Всю жизнь пыталась. А командовать по-хорошему не получается… Я ушел, я девятый год живу с другой женщиной, у нас все хорошо. У меня хорошее хозяйство.

Виктор говорит, что пытался наладить отношения. Например, убрал в жэтом году в хозяйстве бывшей жены зерновые. Но — мир не наступил.

— Вы не предлагали мирного варианта разойтись?

— Предлагал. В суде. 35 тысяч долларов. У нее в деревне Фрунзе есть участок под строительство. Бери и езжай. Там за 35 тысяч можно купить дом. Нет, сказала, мне не нужны эти копейки. Хотя была строительно-техническая экспертиза, которая оценила недостроенный дом и хозпостройки в 110 тысяч белорусских рублей. Она думает, что это дороже стоит. Это земли хозназначения, они во владении, а не в собственности, там нет при этих строениях земли, кто купит это за те 100 тысяч, что она рассчитывает?.. Она категорически не хочет уходить.

Виктор рассказывает: уже и брат и жена нынешняя уговаривают: «Витя, наверное, тебе надо кидать это все и уходить. Искать работу где-то.Добром это не кончится, надо развязать как-то этот узел». Но этот вариант Виктору не подходит. Его хозяйство — это больше двадцати лет крестьянского труда. Вся его жизнь. Его гордость.

— Мне 55 лет, мне еще 8, а то и, по новым правилам, лет 10 работать до пенсии. Как я все брошу? У меня же 150 гектаров земли, мне доводится госзаказ на поставку зерна, в прошлом году поставил для госнужд около трехсот тонн. На этот год опять хотят заключать договоры. А как мне работать? И что будет, если брошу?

Помогите ее переубедить! Ушла бы она — совсем были бы другие отношения у нас. Может, и я бы уже чем помогать начал… Но нет, говорит, что ты меня смешишь, я тут больше заработаю.

«Все делают то, что он хочет. Почему он решает за меня?»

Наталья вспоминает суд о разделе имущества — говорит, два заседания судьи просили договориться полюбовно и разойтись.

— Он предлагал за половину не 35 тысяч, а 30 с выплатой в течение 5 лет, поскольку все деньги в бизнесе, — говорит Наталья. — А где я буду эти пять лет жить? И на что хватит денег? Он не хочет давать деньги, чтобы я могла уехать, как вы этого не поймете! Даже суд махнул рукой, когда понял, что у него нет других предложений.

Говорит про квартиру в Минске, так мы в браке купили две «двушки» в Минске, одну Юле, одну он записал на свою мать, она там и живет. Так что не надо называть это его подарком. Там в «двушке», в которой живет Юля, живет и сын Сергей, и мой брат-инвалид (он лежачий, мы его досматриваем). А мне нужен дом, где может жить Сергей, куда я могу забрать брата.

Наталья соглашается: она не хочет уезжать. Потому что этот дом, эта земля — это и ее жизнь. Крестьянское хозяйство они создавали вдвоем, работала он, а там много и тяжело, без зарплаты, без отпусков. А теперь есть и свое.

— Мне только 53 года — я могу и хочу заниматься хозяйством. Земля, если на ней работать, приносит достаточно, чтобы жить и потихоньку строиться. И нет у меня проблем с моим хозяйством. Но этот год был сложным — из больницы в больницу. Он меня, беспомощную, бросил на землю и бил ногами. Уже год лечусь от травм. Да, понимаю, что рискую жизнью. И что он чувствует себя безнаказанно. Но почему надо мной столько измывались и я еще и бежать должна? Почему все слушают его и думают, что нужно делать так, как он считает правильным?

Наталья говорит: на суде они с Юлей предлагали Виктору 50 тысяч долларов за то, чтобы он ушел. Выплатить готовы были в течение полугода: что-то продать, влезть в кредиты. Но его это предложение не устроило.

Пожалуй, потому, что дело не в деньгах, а в земле, в крестьянском хозяйстве, которые и есть — жизнь для обоих.

— Я знаю его хорошо — он умеет себя подать так, что в итоге я выгляжу как безалаберная, на которую можно сорваться, которую можно бить. А он прав, он благодетель. Помог мне зерно убрать? Так он потребовал расписку, что я ему за уборку должна. И эти 150 гектаров, которыми он гордится — это земля, выделенная крестьянскому хозяйству во владение, с правом передачи по наследству. У него никого нет. Только он сам… А у меня — дети, я хочу им помогать. Это у нас — семья. Давайте вы с ним поговорите — пусть он скажет, сколько он хочет. Я буду там спокойно жить, работать.

— Мне обидно за маму, — поддерживает Юлия. Он над ней всю жизнь измывался, она год на больничном и реабилитации после побоев. Он должен понести ответственность. И я не верю, что с ним можно говорить и договориться… Он может говорить много: что мама моя плохая жена, хозяйка, но это не дает ему права поднимать на женщину руку. И мне горько от того, что он этого не понимает. Ведь родителей не выбирают.

Кто может помочь?

В Беларуси существует медиация. Специально подготовленные люди помогают договориться конфликтующим сторонам, в том числе — в таких тяжелых семейных ситуациях. Мы предложили Наталье подумать, поговорить с Виктором и обратиться в центр медиации. Готовы ли они договариваться, специалисты смогут определить в течение получасовой бесплатной предварительной консультации. Наталья говорит, что готова.

Теги: Минск