15 лет колонии. Вынесен приговор жителю Лидского района, который, находясь в нетрезвом состоянии, убил своего пожилого отца

Источник материала:

Вспоминаю о трагедии, происшедшей в одном из агрогородков Лидского района августовской ночью минувшего года, и до сих пор не по себе. 

…Этот дом сейчас совсем опустел. Когда-то он полнился голосами. Жили в нём муж, жена да двое деток. Подросли они. Старший из братьев – Григорий – в Лиду уехал. На работу устроился, женился. Маме сообщил: «Вы с отцом уже бабушка и дедушка. Мальчик у нас». Внучке мама уже порадоваться не успела. Умерла мама… Младший сын – Андрей Ивин – поначалу не шибко усердствовал, чтобы отцу в чём подсобить. Устраивал свою личную жизнь. Свадьбу сыграли через шесть лет после маминых похорон. В браке Андрей прожил лишь 8 месяцев. Так что к моменту устройства на Лидский хлебозавод он был холост. В 2014-м уволили его. Якобы под сокращение попал. И с горя запил? «Нет, я спиртным не злоупотреблял никогда. Иногда могу позволить себе выпить, но в запой не ухожу, деньги не пропиваю. Всё ж хозяйство на мне…» Как это? А отец что же? Олег Дмитриевич после смерти жены заметно сдал. Здоровьем слаб стал, редко когда из дому выходил. С 70 лет усугубились проблемы с опорно-двигательным аппаратом. Передвигался с трудом, только держась за стены и опираясь на деревянные трости. Ну не слёг, и то хорошо. Младший сын ведь есть, поддержка и опора, так что не беда.

Далее – со слов обвиняемого и его приятеля. На протяжении всего дня, 28 августа 2017 года, Андрей занимался хозяйственными делами: дома марафет навел, кур покормил, огород прополол, поесть приготовил, убрал придворовую территорию. Уморился… Присел на лавочку у дома. Только сигарету из пачки вынул – а Володька Глинский тут как тут! Нет, он не курева “стрельнуть”. Выпить охота было. Оба неработающие, но у Андрюхи всегда деньги водились. Выходное пособие, понятное дело, давно в “расход” ушло. Зато отцу ежемесячно на банковскую карточку пенсия приходила. Олег Дмитриевич, когда в постоянном уходе стал нуждаться, сразу же эту карточку сыну вручил. Андрей ни разу не допустил такого, чтобы не за что было хлеба с молоком купить или нечем коммунальные услуги оплатить. Да и на лекарства хватало. «Отец доверял мне. Я расходовал пенсионные 275 рублей только на его нужды». А спиртное, прошу прощения, Вы для себя не за его ли счет приобретали? Вот, к примеру, Глинский зашел. «Я на две бутылки водки ему денег дал». И откуда ж их взял? Из кармана. А, ну да, действительно. Это, конечно, “меняет дело”. Распили водку во дворе. Отца не угощали, он вообще алкоголя не употреблял. В четыре часа дня Глинский ушел домой, Ивин вспомнил, что отец не обедал. Разогрел пельмени, приготовил чай. Сели за стол. Стали есть – отцу еда не понравилась. «Не вкусно ему, видите ли! Ну так сам себе готовь!» И влепил ему со злости две оплеухи… Завязалась ссора. Посыпались взаимные оскорбления, упреки, претензии. Есть перехотелось обоим. Когда отец вставал из-за стола, нечаянно опрокинул стул, не удержался на ногах и сам упал. Андрей поднял его, прислонил к шкафу, хотел стул на место поставить, на спинке которого одежда висела, а отец снова упал, ушибся. Когда на кровать укладывал, Олег Дмитриевич еще и о ее спинку ударился. Но на боль, со слов Андрея, не жаловался, поэтому доктора не звали. Сын укрыл отца одеялом, прибрал со стола, вышел из дома. А далее послушайте, что он говорит: «Я был в шоковом состоянии, курил. Несколько раз заходил в дом убедиться, что отец спит». Странно: отчего бы этому шоку возникнуть? Сдаётся мне, Ивин что-то недоговаривает. Хм, ладно. Что потом было?

Вечером, проспавшись, к Андрею снова приплелся Володька. Опохмелиться зашел. Ивин за столом сидел, отец его спал вроде. «На лице Митрича проступили синяки. Доносился храп. Именно храп, а не хрип. Я спросил: “Ты его побил, что ли?” Андрюха сказал, что не помнит ничего, подошел, потряс отца за плечи, тот никак не отреагировал, продолжая храпеть. Я не стал предлагать Ивину опохмелиться, направился к соседям». Открыла Ульяна Тихончук. Они с мужем в лес по грибы ходили, лисички сдали, какие-то деньги выручили, спиртного купили, но пьянствовать пока были не настроены. Владимир это понял и ушел домой, телевизор включил… После восьми вечера к нему Тихончуки пожаловали. Решили угостить соседа. Взяли литр водки с собой. Застолье до начала второго длилось. Домой вернулись глубокой ночью.

А что же Ивин? «Я заглянул в комнату из-за шкафа. Было где-то около полуночи. И ушел ночевать на веранду к Тихончукам». Странно всё это. В шесть утра якобы направился восвояси. Стоп. Они ведь домой возвращались где-то в 01.30. Проходили через веранду и не заметили, что там сосед прикорнул? «Да ну, не ночевал он здесь. Мы и в туалет потом выходили во двор, как от Володьки вернулись. Не было на веранде никого». Вот как? Кто-то из них, не иначе, лжет. В восемь утра звонит мобильный. Чей? Григория Ивина. Младший брат просит: «Подойди на проходную». А Гриша как раз в ночную смену работал с 04.00 до 15.00. Ну, идет. Андрей, оказывается, к нему в Лиду приехал. Друг на машине подкинул. «Батя, – говорит, – помер». Вот те раз… Григорий отпросился с работы, уведомил папину родную сестру, тётя Люда позвонила в сельсовет. Захватили по дороге фельдшера. Приезжают. Олег Дмитриевич, стало быть, во сне умер? Ну-ка, что доктор скажет?.. Вот и она, кстати. Подходит к председателю сельсовета, и после ее слов он тотчас звонит в милицию. Что же она такое сказала, что он аж в лице поменялся? А вот что: «Он счернел весь. Явно своей смертью не умер…» Фельдшер оказалась права: мужчину убили. Но кто? Когда попытались дознаться у Андрея, что произошло, он то отвечал нечто невразумительное, то твердил: «Я не знаю. Дома не ночевал. Пришел утром и застал мертвым». Положим, и не дома. А в промежутке между тем, как ушел Глинский, и ночёвкой на веранде, что происходило? Запамятовали, Ивин? Это ничего, собутыльник помнит: «В начале второго заходит ко мне Андрюха, а у меня гости. В сторонку отозвал. “Он умер”, – говорит. Я даже не стал спрашивать: кто? Пошел к нему. Захожу, значится. Свет везде в доме горит. Андрей кивает на отца. Я подошел. Слышу: не дышит. Дотронулся до шеи – холодная. “Скорую, – говорю, – вызывай”. И ушел. В милицию надо было сообщить, но я пьяный был и не хотел ввязываться в чужие проблемы».

По агрогородку одно время слухи ходили, что Ивин как выпьет, агрессивный становится, скандалит, отца бьет. На совет профилактики вызывали в сельсовет, обещал не пить и не бить. Но соседи говорили, что пил всё равно. Пару месяцев перерыв делал и снова злоупотреблял спиртным. У отца его, когда порой на лавочке сидел, многие интересовались, не занимается ли сын рукоприкладством. Так он никогда на Андрея не жаловался. То ли жалел его, то ли ему за сына совестно было… В показаниях его родной сестры и старшего сына прослеживается одна и та же просьба Олега Дмитриевича: «Пусть меня определят на “социальную койку” в больницу до конца жизни». Это ли не крик души? Но родственники были уверены, что дома с Андреем старику лучше будет. Теперь уже поздно об этом рассуждать. Так кто же его убил? Подозреваемый ни в какую не сознаётся. Обратимся к результатам экспертиз. Смерть потерпевшего наступила от сочетанной травмы головы и шеи (не менее 7 ударов), конечностей (не менее 14 ударов); обнаружены кровоизлияния, ушибленные раны, множественные переломы ребер с развитием пневмогемоторакса (в плевральной полости – воздух и 200 мл крови). Все повреждения возникли в результате прямого травматического воздействия руками и ногами. Каждое последующее из них усугубляло предыдущее, что повлекло травматический шок.

Андрей вину не признал. Его утверждение о том, что нанес отцу две пощечины, а остальные травмы тот получил при падении, судебная коллегия признала надуманными, т.к. они опровергнуты заключением судмедэксперта. Обвиняемый ссылался на то, что крови на теле отца не видел. Так если очи залить, можно и свету белого не увидеть! Но отец чем провинился? Тем, что стар и немощен стал, что позволил себе высказать какие-то упреки? «Отец упал, ударился, ушибся в кровь, видимо».

…Повсюду в комнате были следы бурого вещества: на полу, кровати, одежде, постельном белье… Кровь была у Олега Дмитриевича на затылке, лбу, шее, за ухом, на губах, веках, носу, щеке, в скуловой и теменно-височной областях, на поверхности грудной клетки. Бурое вещество в комнате оказалось кровью потерпевшего. Она же была обнаружена на одежде обвиняемого. Ивин утверждал, что он испачкаться, дескать, нечаянно мог, когда отца за плечи тормошил, пытаясь разбудить. Допустим. Однако на майке и шортах Андрея, как следует из заключения экспертов-биологов, капли и брызги крови потерпевшего. Они-то как раз и свидетельствуют о том, что Ивин наносил отцу множественные удары по телу, отчего кровь летела в разные стороны. Однако не станем разглагольствовать о том, что происходит с нею под действием силы инерции. Дело ясное, кто убийца. И все показания Андрея Ивина носят явно защитный характер, ибо даны им с целью избежать уголовной ответственности. «Я не хотел его убивать», – уверяет обвиняемый. А что ж тогда ни сам помощь не оказал, ни скорую не вызвал, когда отец еще признаки жизни подавал? В оправдание можно плести что угодно: сильно пьян был, не соображал, не помню. А пойти к приятелю, чтобы ему рассказать, сообразил?

По заключению экспертов все телесные повреждения были нанесены Олегу Дмитриевичу прижизненно. Стало быть, некоторое время он продолжал жить, испытывая мучительную боль и страдания. Чтобы не слышать ничего и не видеть, Андрей просто взял и ушел из дома.

Отца можно было спасти. Хотя бы попытаться! Но сын оставил его умирать…

19 января нынешнего года судебная коллегия по уголовным делам Гродненского областного суда признала 42-летнего А.Ивина виновным в умышленном убийстве заведомо престарелого, находившегося в беспомощном состоянии, совершённом с особой жестокостью, и назначила ему в наказание 15 лет лишения свободы в исправительной колонии усиленного режима. Было постановлено применить к подсудимому принудительное противоалкогольное лечение, а также обратить арестованное имущество обвиняемого в доход государства в случае невозмещения им взысканных процессуальных издержек в размере 933 руб.99 копеек.

…Младшая сестра убитого – Люда Ремизова – долго не могла найти душевное успокоение после случившегося. Корила себя за то, что не уберегла брата. Через три дня собиралась отвезти его в больницу, там к сентябрю как раз место обещали. Через три месяца брату бы исполнилось семьдесят три…

Светлана Мамедова, УВД Гродненского облисполкома.

* Анкетные данные фигурантов изменены, любые совпадения случайны .