Случчанка о том, как в 1941-м в деревню пришли немцы, что сделали с местными евреями и как свои становились чужими

Источник материала:

Жительнице Ячево Серафиме Светош 92 года. В деревне её знают как бабу Сару. В 15 лет она пережила фашистскую оккупацию. О том, что произошло с жителями Ячево во время войны, о зверствах фашистов и о том, как ей удалось выжить, баба Сара рассказала в интервью «Кур'еру».

Вечером 21 июня 1941 года семиклассница Серафима с друзьями гуляла по Ячево. Домой вернулась в два часа ночи, а рано утром проснулась от гула самолётов, которые летали над городом и деревней.

— Звук был очень громкий. Мы не поняли, что происходит. Все стали выбегать на улицу, смот­реть в небо. Слуцк уже горел. Бомба попала и в Ячево. Тогда сгорели четыре дома. Было страшно, мы плакали. Я помню, как в 6 часов утра по радио передали, что началась война, — вспоминает баба Сара.

В родительском доме, кроме семьи Светош, жила сестра матери с семьёй. Детей в доме было пятеро. В то утро Серафиму отправили вместе с другими детьми в соседние Лесуны за семь километров.

В тот же день началась мобилизация. Отца Серафимы не успели призвать, потому что в мобилизационный пункт попала бомба и многие призывники разбежались и спрятались. Из семьи Светош призвали только дядю Никодима и двоюродных братьев Ивана и Николая. Они не вернулись с войны.

Про немцев

На следующий день пришли немцы. Сначала в деревню въехали мотоциклисты. Следом пришла пехота. Многих солдат расселили в домах по 7−8 человек. Они отгораживали себе спальные места досками, стелили солому, набивали мешки сеном и клали вместо подушек, укрывались шинелями. В деревне солдаты пробыли восемь дней.

— В наш дом тоже поселили солдат. Среди них был Лёва, он говорил на нашем языке. Мать у парня была русская, а отец — немец. Мы их не боялись, потому что они были обычными людьми. Детей наших жалели, улыбались им, обнимали. Помню, как Лёва плакал и рассказывал, что дома осталась семья и двое детей. Другие солдаты тоже плакали и не хотели воевать, — вспоминает баба Сара.

Немцы ходили по дворам со словами «яйки-куры» и забирали всё, что им выносили. В то время родители Серафимы держали корову, три свиньи, домашнюю птицу и жеребёнка Зорьку. За всю войну к ним в дом немцы приходили за едой один раз. Несмотря на войну, люди сажали огороды, сеяли зерно и работали в колхозе.

Примерно через месяц после начала войны как-то ночью немцы стали врываться в дома и забирать девушек. Восемнадцать человек отправили на работу в Германию. После войны они вернулись домой. А в другой раз забрали восемь мужчин, домой они так и не вернулись. Серафима вместе со старшей сестрой во время таких облав всегда пряталась в сене на чердаке дома.

Люди поговаривали, что немцы точно знали, в каком доме есть то, что им нужно. Об этом им сообщал местный житель Гаврила Пупкевич. Он служил при немцах полицейским и жил в деревне. Кто-то сам шёл в полицию. Но были и те, кого брали принудительно с 22 лет.

Серафиму с сестрой забрали на работу в Слуцк. Девушка разгружала торф на электростанции, а сестра была разнорабочей. Серафима выгружала торф из вагонов в тачки и возила его к приёмнику в три смены. Ей выдали рабочую карточку, которая гарантировала, что человека не угонят в Германию. Отца Серафимы забрали кочегаром на паровоз, мама работала в колхозе.

Про евреев

Всех евреев сгоняли в Слуцкое гетто. Им выдавали одежду с нашивкой в виде звезды Давида.

— Евреям запрещали ходить по тротуару. Их селили на ограниченной территории и выводили на работу под конвоем. Солдаты на улице останавливали мальчиков и заставляли снимать штаны — смотрели, обрезан ли ребёнок, — вспоминает Серафима Ильинична.

Немцы в закрытых грузовиках вывозили полные машины людей, пускали внутрь угарный газ, чтобы те задохнулись. Полуживых вывозили в урочище Гореваха, в берёзовую рощу. Там складывали рядами людей в большую яму и расстреливали. Затем пересыпали землёй и снова расстреливали.

— Полицейские рассказывали, что, после того как в яму закапывали, земля шевелилась и были слышны крики, — говорит Серафима.

Осенью 1943 года в ночную смену она с другими работниками слышала жуткие крики людей. Позже стало понятно, что это кричали евреи. Немцы подожгли гетто, и люди сгорели в нём заживо.

Про партизан

В 1942 году немцы повесили на столбах на улице Ленина 17 человек. Среди них была беременная женщина. И только через два часа, когда по улице шла немецкая пехота, тела сняли.

— Больше всего немцы ненавидели партизан, которые минировали дороги и мосты. Приказывали нашим мужчинам запрягать лошадей в борону и идти впереди солдат. Так один мужчина из Козловичей подорвался на мине, — рассказывает баба Сара.

Партизаны часто приходили в сёла и забирали еду у местных жителей, ведь в лесах жили целыми семьями и нужно было питаться. Из Ячево в партизанах была одна семья. Но про это все молчали. Немцы грозились расстреливать по 5 домов, если узнают.

В наказание немцы не только расстреливали людей, но и сжигали заживо, загоняя целыми деревнями в сараи и дома. Так было с Хатынью. Люди боялись ходить по улицам, опасаясь жестокой расправы, ведь стрелять могли просто так.

Однажды ранили 18-летнего парня, который бежал на работу на электростанцию. Его отправили в военный госпиталь, который находился в 1-й гимназии. Тогда немецкие и белорусские врачи работали вместе. Парню сделали операцию, но он не выжил.

Про мобилизованных в немецкую армию

— Помню, как в 1943 году немцы из полицейских сформировали белорусско-немецкую армию. С нашей деревни туда попало пять человек. Когда закончилась война, они вернулись. Но наши власти арестовали их и отправили в лагерь на 10 лет. А когда Сталин умер, люди вернулись назад. Вместо того, чтобы помочь, в лагеря отправили, — говорит баба Сара.

Про наших

Когда наши войска гнали немцев из Слуцка, город и Новодворцы горели. Отец Серафимы запряг лошадь в повозку, нагрузил еды, зерна и поехал с семьёй прятаться в хутора. Рядом бежал 2-месячный жеребёнок.

Через железную дорогу немцы бежали, некоторые босиком, полураздетые отстреливались и прятались в жито.

Наш солдат выпряг из повозки лошадь и застрелил жеребёнка, который побежал за кобылой.

— Когда нам объявили, что вой­на окончена, вся деревня вышла на улицу. Как мы плакали, как плакали… Все обнимались и радовались, что всё закончилось. Но было страшно, ведь после горе снова пришло с похоронками, — рассказывает баба Сара.

После войны

Серафима вышла замуж за водителя санитарной машины, родила четверых детей.

Самыми тяжёлыми для семьи стали послевоенные годы. Засуха 1947 года привела к повальному голоду.

Баба Сара вспоминает, как сама от безысходности однажды своровала у соседа три варёные картошины и принесла их своему сыну.

— В тот год была сильная засуха. Я вместе с другими ячевцами закупала зерно на клецком рынке. Покупали по 2−3 пуда, кто сколько мог унести, и шли до станции. Ехали в Падерь или Огородники на мельницу и мололи зерно в муку. Мама пекла нам хлеб, резала на семь частей и выдавала пайками, — говорит Серафима.

Благодаря этим пайкам семье бабы Сары удалось выжить.