Пинчанин закрыл свою торговую точку на рынке и уехал на Камчатку перерабатывать рыбу

Источник материала:

Более 20 лет пинчанин торговал обувью на рынке по улице Ленинградской. В 2016 году, после очередного ужесточения законодательства, регулирующего деятельность ИП, он свернул свой бизнес и уехал на заработки за тысячи километров от Пинска.

Как все начиналось

— Мне 46 лет, родился в России. В Пинск приехал в 1991 году. До этого, в Москве, познакомился со своей будущей женой, пинчанкой, за ней переехал в столицу Полесья. У нас две дочери: одна живет и работает в Минске, вторая учится в Пинске.

По приезду в Пинск наш собеседник устроился на хлебозавод, полтора года пек хлеб. Потом оформил предпринимательство. Сперва торговал одеждой, а потом сосредоточился на обуви.

Про нехитрый бизнес

— Товар возил из Москвы, пару раз из Гродно. Вначале все было просто, проверок минимум, не требовалось множества документов. Платили за торговое место и единый налог, все на этом. Закупались по оптовой цене, продавали с наценкой. Мой бизнес шел нормально, денег хватало, о расширении дела не думал.

Потом требования ужесточались. Понадобилось документальное оформление движения товара и осуществления покупок, росли и выплаты в бюджет. Проверки налоговиков заканчивались обязательными штрафами. ИПэшникам приходилось уплачивать двойной и тройной НДСы (причем, в Москве на закупке тоже надо платить НДС, на мелкие партии товара его никто не возвращает). Сертификаты на товар, введенные в 2016 году, стали последней каплей.

Перспектив для развития мелкого бизнеса нет

— Многие предприниматели хитрят, но я так не могу и не хочу. Перспектив для развития малого бизнеса в нашей стране не вижу. Не верю в заявления об облегчении работы для ИП. Хотя заметил такой момент: раньше, когда сдавал документы в налоговую, однозначно ожидал штрафа. В последний раз сдавал, штраф не дали. Такой случай произошел со мной впервые, хотя мелкие нарушения были, но их просто попросили исправить.

Сейчас многие ИП на рынке подумывают закрываться. Большинство еле сводит концы с концами, зарплаты снизились, покупателей очень мало, конкуренция большая. Цены года три точно не растут. А власти, вместо того, чтобы просто не мешать, постоянно придумывают какие-то поборы.

Камчатка как выход

— Из-за такой атмосферы я решил сменить сферу деятельности. В Пинске с работой туго, да и работать за минималку как-то унизительно, поэтому поехал на Камчатку на рыбоперерабатывающий завод. Друг долго подбивал на эту поездку, я не соглашался, а потом решился. Хотя это, практически, — край света, от Пинска до Камчатки около 8 тысяч километров.

Как добирались на «край света»

— До Москвы доехали автобусом. Из-за непогоды отменили вылет, и мы двое суток жили в гостинице. Затем вылетели в Петропавловск, но из-за погоды нас развернули на Хабаровск. Там дозаправились, через часа 4 снова вылетели в Петропавловск. Когда приземлились, увидел лед на взлётно-посадочной полосе, пилот чудом посадил самолет.

Новое место работы

— Приехал в середине марта и работал до конца августа. Поселок Озерновский с полутора тысячей населения принимает сезонных рабочих в два раза больше. Здесь 5−6 рыбоперерабатывающих предприятий. На одно из них трудоустроился: разделывал рыбу, замораживал, упаковывал, стоял на загрузке. Сначала была белая рыба: минтай, камбала, треска. Потом, в июне-июле, красная: нерка, кета, горбуша, голец, каюрка. Бывало, приходило по 200−300 тонн рыбы. С заводов эту рыбу переправляли на корабли, которые стояли на рейде. Белую рыбу везли во Владивосток на рыбные биржи, красную рыбу — в Японию.

Условия жизни и работы

— Жили в бытовках по 4 человека в кубрике. Было тепло, имелась кухня, туалет, душевая. Связь была не очень, интернет почти не тянул, зато кормили обедом и ужином. Режим работы зависел от улова. Пока не разделывали всю рыбу, с работы не уходили. Сначала это было 3 часа, затем 5−6 часов. Когда началась путина, то я работал по 12−14 часов. Первое время было очень тяжело, хотел все бросить и уехать. Стоишь на одном месте, ноги отекают, спина и шея болят. Робу нам выдали и под нее надевали теплую одежду. Резиновое сапоги, холодная вода… Потом втянулся.

Коллектив и местные жители

— Всего на моем заводе работало около 100 человек, две трети из этого числа — женщины. В основном приезжали из Бурятии и Алтая, белорусов мало. Отношения в коллективе складывались по-разному. Но, к сожалению, плохих людей больше. Были трения, сплетни, особенно споры из-за зарплаты. Узнал много нового в характере своих приятелей, не все положительное. Познакомился с семейной парой из Пинска, работавшей на заводе, подружились.

Местные жители относились очень хорошо. Они тоже в сезон путины работают на этих заводах, другой работы практически нет.

Отношение начальства и зарплата

— Хозяин — молодой парень, которому завод подарили родители — вел он себя приветливо. Голос на подчиненных не повышали. Могли уволить за пьянство. Зарплата выходила чистыми около 1 тысячи долларов в месяц. Правда, стоит учесть, что и затраты на дорогу туда и назад составили тоже примерно тысячу долларов. Все было по белому: расчетный лист, отработанные часы, налоги.

Свободное время

— В поселке Озерновский всего две улицы. Магазинов хватает, но продукты очень дорогие. Например, килограмм яблок самых дешёвых стоит 3 доллара, бананов — 3,5 доллара, сырокопчёная колбаса — 25 долларов за кг, дорогие и молочные продукты. Клубы, типа наших деревенских, работают только по праздникам, есть кафе. Но это не интересно, поэтому в свободное время я гулял по окрестностям. Там очень красивая природа. Много чистейших рек и озёр, горячие источники. В Охотском море плавают киты и касатки. Много различных птиц. Недалеко от нас в море был действующий вулкан.

Что делать дальше? Опять на Камчатку?

— Приятели мои хотят в Москву, в аэропорт, бортовое питание фасовать. Уже даже документы оформил. Но мне расхотелось работать в России.

И решили мы еще с двумя пинчанами, которые тоже работали на Камчатке, устроиться через агентство на работу в Польшу. Кстати, я там ни разу не был. Пока предложили вакансии на логистических терминалах, на предприятиях по производству детских качелей, на пищевом производстве и стройке. Думаю, долларов 600 в месяц зарабатывать. Жилье обещают за счет работодателя, а продукты, говорят, там дешевле, чем у нас.

А, может, опять на рынок торговать?

— Не хочу. Видно, что страна катится в пропасть, работы нет, ничего не меняется, все живут одним днем. Все надежды на улучшение за эти годы улетучились. Вот дочке младшей «письмо счастья» из налоговой пришло уплатить сбор за тунеядство. Если так дальше будет, то и ей придется уехать из страны.