"Начинали переговоры в 12.00, заканчивали - в 5 утра". Как освобождали в Ливии белорусского пленника

Источник материала:

Почти семь лет назад бывший спецназовец Вячеслав Качура был захвачен в Ливии. Все это время дипломаты пытались добиться его освобождения, детали спецоперации не разглашались. Если первое время в СМИ появлялась хоть какая-то информация о Вячеславе, то после закрытия в Ливии в 2014 году белорусского посольства, было вообще неизвестно: жив ли еще Качура. В интервью TUT.BY глава Российской контактной группы по внутриливийскому урегулированию при МИД России и Госдуме Лев Деньгов рассказал, на каких условиях удалось освободить белоруса, с кем дипломаты вели переговоры и почему без Рамзана Кадырова эта операция была бы невозможна.

В пятницу утром, 2 февраля, в Национальном аэропорту приземлился самолет, на борту которого находился Минск вернулся белорус, который семь лет находился в ливийском плену">бывший пленник Вячеслав Качура. Увидев десятки камер, мужчина ограничился словами благодарности дипломатам. А через несколько часов мы встретили Вячеслава Михайловича уже в другой обстановке: он ужинал со Львом Деньговым в кафе в центре города. Со стороны это выглядело, как обычная дружеская встреча, никто бы и догадался, что Качура — бывший пленник, а его собеседник буквально несколько дней назад смог достать белоруса из воюющей страны.

— Лев Леонидович, вот уже второй раз за месяц видим вас в минском аэропорту. Сначала вы привезли наших медиков, которых в Ливии не хотели отпускать на родину, сейчас — Качуру. Расскажите о себе, чем вы занимаетесь, и почему такой интерес к Беларуси?

— Я возглавляю контактную группу, которая состоит из представителей российских силовых структур, экономических и политических ведомств, представителей МИД России, академических структур. Было принято решение, что в таком формате мы будем работать по Ливии в связи с тем, что эта страна на сегодняшний день не имеет единого центра власти. Одной из наших основных миссий было освобождение российских граждан. Уже успешно завершены операции по освобождению членов экипажа танкера «Механик Чеботарев», моряков с судна «Мерле», и сейчас мы работаем над тем, чтобы вернуть двоих наших ребят с танкера «Теметерон», которые с 2016 года удерживаются в Ливии.

Кроме того параллельно проводим анализ обстановки в стране, общаемся с представителями официальной власти, разбираемся кто есть кто. Где правительство, где национальная армия, где представители независимых структур или оппозиций. И сегодня мы работаем со всеми сторонами конфликта. Откуда такой интерес к Беларуси? Я питаю к ней теплые чувства как к союзному государству и как к исторической родине.

— Когда появилась ваша контактная группа?

— Она была создана в конце 2014 года по инициативе руководства МИД России, Государственной Думы, главы Чеченской Республики, когда посольства закрывались, и все перестали понимать, что реально происходит в Ливии. Но прекращать работу со страной было нельзя, Ливия — стратегический партнер, находится в Средиземноморье, и это важный регион для России. Состав контактной группы определяется в зависимости от миссии, но пять человек работают постоянно вне зависимости от поставленных задач, будь то освобождение граждан или развитие политического диалога.

— Вы прямо с 2014 года работаете с белорусской стороной?

— Нет, стали работать совсем недавно. Это произошло после визита в Минск в сентябре (25 сентября 2017 года — Прим. TUT.BY) Рамзана Кадырова, где была достигнута такая договоренность. Рамзан Ахматович — один из основателей контактной группы по Ливии, его контакты и люди, которых он выделил для реализации определенных задач, незаменимы. Рамзан Кадыров пользуется авторитетом на Ближнем Востоке, его уважают, ему доверяют, он пример для многих мусульман. Как только Рамзан Ахматович вернулся из Минска, на следующий же день члены контактной группы, в том числе и я, вылетели в Ливию, чтобы решить вопрос об освобождении Вячеслава Качуры. В Триполи я и еще несколько человек провели 2,5 месяца, все это время работали на результат.

«Качура сидел в тюрьме с игиловцами и наркоманами»

— С Ливией я связан не первый год, впервые там оказался в 2008 году и начинал работать при режиме Каддафи. При каких обстоятельствах все начиналось, комментировать не могу.

— Лев Леонидович, в аэропорту вы говорили: когда сидели с Вячеславом Качурой в Триполи, обсуждали момент, как он окажется на родине. Выходит, вам удалось увидеть его в Триполи?

— Да, я его видел три раза. Впервые это произошло 27 сентября 2017 года.

— До 2014 года ко мне еще приезжали белорусский посол в Ливии, консул, а когда все закрылось, не было больше посещений. Лев Леонидович был первым с российской стороны, кого я увидел в тюрьме, — говорит Вячеслав Качура, который все это время внимательно слушает Деньгова.

— Для меня было важно, что я увидел Вячеслава Михайловича живым, здоровым, активным и позитивным. Мне это сразу понравилось, но в тот момент ситуация была неоднозначной: нам пришлось пройти через множество препятствий, прежде чем мы попали в тюрьму в Триполи.

— Кто содержится в этой тюрьме?

— Игиловцы, наркоманы, уголовные преступники. К сожалению, Вячеслав попал в плен, когда не было определенности ни в чем. Человек, который отвечал за его заключение и одновременно за безопасность, не входил ни в какие структурные организации, тогда (в августе 2011 года — Прим. TUT.BY) не было никакой официальной власти, только после принятия Схиратского соглашения начала вырисовываться какая-то структура в Ливии. По некоторым предварительным показаниям Вячеслав Качуру подозревали в тяжких преступлениях, ему инкриминировали то, что якобы он был снайпером. В общем, много разных историй про него ходило. В то же время я поехал в место, где жил до плена Вячеслав Качура, он там был известен как первоклассный рыбак, который работал в качестве специалиста на базе с техникой у того легитимного государства, которое было у власти (в июне 2011 года бывший спецназовец Качура приехал работать в Ливию по контракту, через два месяца его задержали — Прим. TUT.BY).

Так получилось, что он попал к тем людям, которые свергли режим Каддафи, и они не знали, что с ним делать: отпустить или что-то инкриминировать, не было ни законодательной, ни исполнительной власти. Качура попал в правовой вакуум. Самопровозглашенные премьер-министры, которые приходили к власти, были оппонентами того человека, у которого содержался белорусский пленник. И поэтому они не могли договориться, хотя попыток было много.

— Как выглядит тюрьма в Триполи?

— Это живописное место, с рисунками на стенах, с ручейками, оазисом, деревьями. Когда я приехал, в этот момент художник расписывал стены. Впервые увидел такую тюрьму, места, где раньше содержался Качура, производили другое впечатление.

«Если в Ливию приедет русский и начнет вести переговоры по-арабски — это неправильно»

— Что для вас в этой операции оказалось самым сложным?

— За семь лет на Вячеслава не было заведено дело, он просто находился в тюрьме без предъявления каких-либо обвинений. При помощи вице-премьер Ливии Ахмеда Майтига добились того, чтобы был определен статус Качуры: если он преступник, остается в тюрьме, если нет — нужно отпускать. Постепенно в течение двух месяцев добились того, чтобы устные обвинения прокуратура переквалифицировала в реальное дело, провели допрос Вячеслава, на котором лично присутствовал. И добились результата. В ходе переговоров пришли к тому, что Вячеслав Качура незаконно пересек границу, не имея при себе документов во время задержания. В этом деле много нюансов, о которых пока говорить невозможно.

— Лев Леонидович, так суд был?

— Конечно. Было предварительное слушание, которое прошло в отсутствии Качуры. Поймите, это ведь не значит, что Вячеслав действительно незаконно пересек границу, никто не собирался детально во всем разбираться. Важно было другое — он должен выйти на свободу. Да, его признали виновным, зачли в наказание тот срок, который он провел за решеткой, и отпустили. Все это время мы были на связи с белорусскими дипломатами из МИДа, бывшим послом Беларуси в Ливии Анатолием Степусом, а также с КГБ, представители белорусских спецслужб очень нам помогли.

— Когда Вячеслав вышел на свободу?

— 29 января.

— Вы опасались в Ливии за свою жизнь? Страшно было?

— Люди, которым страшно, вообще в Ливию не ездят, они сидят дома. Когда ты идешь на работу в определенные структуры, то задумываться: страшно или нет — нет ни времени, ни возможности. Мое решение было принято давно. Я не думаю о страхе, только о безопасности и результате.

— Помните самые сложные переговоры, на которых вам приходилось присутствовать?

— Самый сложный случай — это Вячеслав Качура. В этой истории было много подводных камней, нюансов, в его удержании в тюрьме были заинтересованы не только люди, но и страны. Какие? Я это комментировать не могу.

— Судя по тому, что вы ездили в город, где до задержания работал Качура, и говорили с людьми, вы проводили свое собственное расследование.

— Это было не расследование, а анализ ситуации. Для того, чтобы обосновывать свою правоту в Ливии, нужно владеть ситуацией изнутри. Если ты приходишь на прием к прокурору, а сам ничего не понимаешь в особенностях страны, он очень быстро найдет способ как от тебя избавиться: «Друг, зайдешь через два года».

— В сентябре 2017 года вы впервые приехали в Ливию на столь длительный срок?

— Нет, я жил там до революции по 3−4 месяца, и очень хорошо знаком с этой страной, есть своя сеть контактов.

— На каком языке проходят переговоры?

— На разных. Я предпочитаю общаться на русском языке с переводчиком либо на английском. Стараюсь продвигать позицию того, что говорить нужно на родном языке. Если будут приезжать русские и говорить по-арабски, то ливийцы не всегда воспринимают это правильно. Зачем с тобой договариваться, если можно просто дружить? Они любят русского, который русский во всем.

— Сколько часов могут длиться переговоры?

— Что касается Вячеслава, переговоры начинались в 12.00 и заканчивались в 5 утра. И каждый раз нам говорили: «Ок, продолжим завтра».

«Давайте забудем Каддафи, нужно жить будущим»

— Что сейчас происходит в Ливии?

— Можно констатировать тот факт, что в Ливии стало спокойнее, в Триполи можно жить, ходить, там уже нет беспредела и анархии, которые были еще два года назад. В том числе, благодаря тому, что само общество устало от войны, от беспорядков. Не так давно было организовано несколько встреч между двумя основными центрами силы: Халифой Хафтаром (командующий ливийской национальной армией, маршал — Прим. TUT.BY) и Фаизом Сараджем (премьер-министр Ливии — Прим. TUT.BY). Вся сложность в том, что в Ливии до сих пор нет всенародно избранной власти, в 2018 году здесь запланированы выборы.

— Наши освобожденные врачи говорили, что в стране не все так спокойно, везде блокпосты.

— В стране, конечно, есть проблемы, действительно везде блокпосты, но есть и позитивная динамика, хуже точно не становится. Последние 2−3 месяца все стоит на месте, нет ни движения вниз, ни движения вверх, наступило определенная стабильность, и многие этого боятся.

— Когда вы достанете из Ливии последних граждан России, на этом ваша миссия будет закончена?

— Нет, мы выстроили общение с югом Ливии, с различными племенами, выслушали их проблемы, мы провели работу в Мисурате и Триполи, и будем активно развивать ливийско-российские отношения. Кроме того, через Ливию сейчас идет основный поток мигрантов.

— О вас уже писала итальянская пресса. Это правда, что ваша контактная группа может стать мостиком и помочь выстроить отношения между Италией и Ливией в вопросе регулирования того потока мигрантов, которые из Ливии приплывают к итальянским берегам?

— Сегодня мы с Италией действительно вытраиваем диалог по Ливии, в декабре я летал в Рим на международную конференцию, а на днях министр иностранных дел РФ Сергей Лавров встречался с премьер-министром Италии Паоло Джентилони и обсуждал этот [ливийский] вопрос. Мы беспокоимся о безопасности своего государства, прекрасно понимая, что находимся на одном континенте, и поток мигрантов и террористов, которые плывут из Африки, может косвенно затронуть и нас. У нас достаточно опыта, контактов, возможностей, чтобы быть связующим звеном по любому вопросу, связанным с Ливией. За годы работы контактной группы удалось освободить из плена 21 человека.

В Ливии с уважением относятся и к Беларуси, и к России. Люди понимают: они стали ограничены в тех вещах, в которых раньше были доступны. Сейчас они говорят: «Революция прошла. В чем-то Каддафи был прав, в чем-то нет. Давайте забудем 1 сентября 1969 года, когда Каддафи пришел к власти, и 17 февраля 2011 года. Нужно жить будущим».

Теги: Минск