"Два года не видел солнца, мечтал о борще и подтянул английский". Белорус о 7-летнем плену в Ливии

Источник материала:

Неделю назад в Национальном аэропорту приземлился самолет, на борту которого Минск вернулся белорус, который семь лет находился в ливийском плену">находился Вячеслав Качура. О его освобождении из ливийской тюрьмы договаривались на высшем уровне, в сентябре 2017 года во время своего визита в Минск Рамзан Кадыров пообещал Александру Лукашенко решить этот вопрос. Слово сдержал.

— Когда уезжал из дома, эти березки были совсем маленькие, а теперь, гляди, как вымахали. Стоит отъехать куда-нибудь на семь лет и все меняется: строятся новые дороги, открываются кафе, заведения, деньги другие появились, никаких больше миллионов, — улыбается Вячеслав Качура, идя по заснеженной улице Марьиной Горки. Говорит, умом понимает, что уже дома, но полное осознание того, что случилось, пока не пришло.

— Я как бы наблюдаю за собой со стороны, присматриваюсь к себе, окончательно еще не приземлился, — признается мужчина.

— Вот это да, какие люди! — из авто выходит мужчина, подбегает к Вячеславу Михайловичу и радостно обнимает. Это сосед Качуры, вместе служили в Афганистане.

— Если бы вы приехали говорить про Афганистан, это я понимаю, там я может и совершил что-то героическое, — затягивается сигаретой 63-летний Вячеслав Качура. — А в Ливии я всего лишь пленник.

Вячеслав Качура родился в Германии, закончил военное училище, Затем — служба на Дальнем Востоке, свадьба, дети. А в 1986 году его забросило в Афганистан, был начальником штаба 334-го отдельного отряда спецназа, спустя два года приехал служить в Марьину Горку. После выхода на пенсию так и остался в городке.

На встречу с нами он берет папку с черно-белыми фотографиями, теми, что были сделаны в Афганистане в 1986—1988 годах, веером раскладывает их на столе.

— Это командир звена Ми-24 Гена Захаров, погиб. А это я с друзьями в госпитале после ранения, пришли меня проведать, — Вячеслав Михайлович начинает перебирать старые карточки. — О, а тут я за день перед ранением, улыбаюсь еще. Осколки от мины попросил у хирурга на память, потом эти осколки подарил музею. Это местные афганцы, это мое письмо к родителям, а здесь играю на гитаре.

Вячеслав Михайлович был лауреатом Первого международного конкурса афганской песни в 1994 году. Над одной из фотографий Качура задумывается больше всего. На старом снимке молодой парень.

— Это сержант Серега Бережной, я ему ногу отрезал: доктор — правую, я — левую. Так получилось, ему осколками перебило ноги. Солдаты принесли его на носилках, положили и убежали. У нас было 4 минуты на оказание помощи. Почему только 4 минуты? Это интервал между сериями реактивных снарядов, которыми нас обстреливали, это время твое. Чтобы сделать Сереге перевязку, пришлось до колена ампутировать ноги… Доктор сказал, чтобы я помог. Достал нож, ну и все. Теперь у Сереги протезы, своя студия звукозаписи, пишет песни про Афганистан, — рассказывает Вячеслав Качура.

«Бомбежки военных объектов проходили по ночам, удары были точечными»

За последние семь лет, проведенные в Ливии, у Вячеслава Михайловича только одно фото, сделано оно в тюрьме в Триполи в сентябре 2017 года. Когда глава Российской контактной группы по внутриливийскому урегулированию при МИД России и Госдуме Лев Деньгов смог добиться встречи с белорусским пленником.

— Как вы вообще оказались в Ливии весной 2011 года?

— Начнем с того, что впервые в эту страну приехал в 2005 году. К тому моменту мне был 51 год, вышел на пенсию, одно время работал водителем в фирме, другое — ремонтировал авто. И как-то друг из Минска спросил: «Сколько ты еще будешь гайки крутить? Поехали в Ливию. Будешь делать то же самое, только за другие деньги».

— Так чем конкретно вы занимались в Ливии?

— Кто же вам правду скажет? — улыбаясь, вопросом на вопрос отвечает Качура. — Мы работали в легальных компаниях, которые существовали при режиме Каддафи. Я поехал в страну, с которой наша страна поддерживала дипломатические отношения, там работали многие белорусские, украинские, российские специалисты. И так прожил в Ливии до 2011 года.

— Вячеслав Михайлович, выходит, вам хорошо платили, раз задержались на целых шесть лет.

— Нормально платили. Мог помогать семье, дочь училась на платном отделении в университете, а потом я понял: мне уже за 50, когда жить буду нормально? Почему не могу купить туфли за 200 долларов? Зачем хожу в джинсах за 10 баксов?

— Что из себя представляла Ливия до свержения Муаммара Каддафи? Это была богатая страна?

— Я как раз успел застать два периода, поэтому есть с чем сравнивать. В 2005 году после моего приезда в Ливию люди там жили скромно, по улицам ездили старые машины, перевязанные веревкой или проволокой. А через полгода сняли эмбарго, в страну стали приходить иностранные компании, начали строить здания, дороги. Ситуация моментально изменилась. Зарплата в стране доходила до 800 долларов.

— К жаркому климату сразу привыкли?

— Я вообще быстро адаптируюсь к любым условиям, 40-градусную жару выдерживал спокойно.

— Сообщалось, что летом 2011 года вы поехали работать в Ливию, а через месяц оказались в плену.

— На тот момент были только устные договоренности с одной из нефтяных компаний, мы даже не успели подписать контракт. В июле прибыли в Ливию, я занимался ремонтом машин, успел отремонтировать только две Mitsubishi, и начинается что-то непонятное. Начались бомбежки, сбрасывали агитационные листовки в виде доллара, с одной стороны изображен грустный Каддафи, с другой — народ. Я спрашивал, о чем пишут в листовках, но переводчики отмахнулись. Бомбежки военных объектов проходили по ночам, удары были точечными. Например, завод по ремонту техники разбомбили полностью. Я приезжал туда потом — на месте здания огромные воронки, от цехов не осталось и следа.

«Не дошли до посольства три километра, и нас взяли в плен»

— Вячеслав Михайловича, неужели не было мысли, что пора делать ноги?

— Было внутреннее чувство, что нужно валить отсюда. В один день началась срочная эвакуация сотрудников, так получилось, что я, украинец и еще один мужчина остались. Стало понятно — нужно идти в посольство, просить о помощи, но на окраине Триполи нас останавливают люди с автоматами, забирают сумку с документами со словами: «Пошел вон!». И я остаюсь без паспорта. Несколько дней пытались добраться через блокпосты до посольства, не дошли три километра, и нас взяли в плен. Сначала привезли во дворик мечети, посадили в кладовку. Потом доставили в штаб революции, который находился в обычной школе, прямо под большим эвкалиптом. Усадили за столик, стали опрашивать, интересовались документами. К счастью, мне везде попадались хорошие интеллигентные люди, выслушивали, задавали вопросы.

— Подождите, а как же разговоры о том, что вы содержались в нечеловеческих условиях?

— Это неправда, ни разу ко мне не применялось физическое насилие, всегда было нормальное отношение. Например, в той же школе, где мы провели несколько дней, несмотря на то, что в Ливии был Рамадан, мусульмане не ели, не пили, не курили, нам сразу предложили еду, сигареты. Подтвердить мою личность коллеги не могли, они разбежались, в телефоне были номера ливийских друзей, предложил набрать их. В общем, нас послушали, обещали отпустить, а через 4 дня посадили в машину и привезли в тюрьму. Это была настоящая тюрьма, из которой до этого Каддафи освободил всех заключенных, предложив им идти защищать страну. Ее тут же стали заполнять уже другими людьми.

— Кто вас допрашивал?

— Самое интересное, что никаких допросов не было. В тюрьме не интересовались, кто я, откуда. Сидишь, ну, и сиди. За это время наша группа сменила не одну тюрьму, обвинений нам никаких не предъявляли. Говорю же, мне повезло, может, потому что я коммуникабельный? Знаете, какой самый лучший прием рукопашного боя? Не допустить этот конфликт — в морду всегда можно дать.

— 7 лет ожиданий, что ваш вопрос разрешится. Были ли мысли, что это не временное заточение, а пожизненное?

— Никогда, всегда была надежда, что вот-вот освободят. Я же приехал в страну легально, меня взяли не в окопах с пулеметом, а когда шел по улице. Еще точно знал: физически устранять не будут, слишком много дипломатов, представителей международных организаций, того же ООН, знали о нашем заключении. Вся беда заключалась в том, что не было правительства в стране, и не с кем было вести переговоры.

«Позвонил домой сыну: «У меня все нормально, я в тюрьме»

— Что самое сложное в изоляции?

— Внутренние взаимоотношения в коллективе, когда в одной камере живет много лет пять человек, это порой тяжело. Два года нас не выводили на прогулку, солнца не видели вообще, потому что окна были заложены кирпичом или заварены, жара, воздуха нет, а так хотелось дышать! И вот вы сидите в четырех стенах. Что делать? Читали книги, пока не закрылось в 2014 году посольство Беларуси в Ливии, дипломаты приносили произведения Устиновой, Марининой, других авторов. А потом и книги закончились…

Чтобы не сойти с ума, нужно найти дело. Стал учить арабский алфавит, принесли, например, печенье, брал этикетку и спрашивал у сокамерников: «Какая это буква? А эта?». Через две недели стал читать. Кстати, подтянул английский. Читал по-английски журналы, Коран, а потом к нам попала книга Мирзакарима Норбекова «Опыт дурака, или ключ к прозрению. Как избавиться от очков». Смотрю, мой друг украинец стал по ней заниматься, и в какой-то момент снял очки, стал лучше видеть. Ну и я загорелся. Тоже стал заниматься, год тренировок и теперь у меня зрение плюс 1,5, а было плюс 3.

— Обычно за решеткой люди сильно сбрасывают вес.

— Я похудел на 10 килограммов, но в последней тюрьме успел чуть набрать, там кормили хорошо, да и тюрьма отличалась от предыдущих: постриженный газон, расписные стены, оазис.

— Вы говорили, что с вами сидели уголовники.

— И не только. В ливийской тюрьме много тех, кого просто задержали, и в отношении них не проводилось правовых действий. При Каддафи было так: если человек совершил смертельное ДТП, его отправляют в тюрьму, а дальше родственники двух сторон пытаются договориться. Как только потерпевшая сторона говорит, что претензий нет, человека отпускают без суда и следствия. Как правило, судили тех, кто совершил преступление против государства.

— За семь лет в плену у вас была хоть какая-то связь с семьей в Беларуси?

— Да, конечно. Пока была возможность до 2014 года звонить, набирал сразу сына. Сделать звонок домой предлагали дипломаты, представители Красного креста, правозащитные организации. Помню, как впервые из тюрьмы позвонил сыну: «Привет. Ты как? У меня все нормально, я в тюрьме». А потом на два года связь прервалась. Когда белорусские дипломаты уехали, они попросили своих украинских коллег, которые перебрались в Тунис, не бросать меня. Украинцы никогда обо мне не забывали, приходили, привозили необходимые вещи.

В интервью TUT.BY Лев Деньгов рассказывал, самые сложные переговоры в его жизни были по освобождению Вячеслава Качуры. Они заняли 4 месяца.

— Переговоры начинались в 12.00 и заканчивались в 5 утра. И каждый раз нам говорили: «Ок, продолжим завтра», — вспоминал Лев Деньгов.

29 января Вячеслава Качуру освободили из плена.

— Это произошло, благодаря нашему президенту, Рамзану Кадырову, контактной группе во главе со Львом Деньговым и МИДу, — говорит Качура.

— О чем больше всего мечтали? Представляли, как окажетесь дома, и что первым делом сделаете?

— Мечтал о борще со сметанкой и пельменях. Так оно и вышло. В первый же день семья накрыла стол, целая кастрюля борща была, — смеется бывший пленник. — Понимаете, в Ливии вся еда без соли и очень острая, давали бобы, кус-кус, рис, в лучшие времена — курицу. Но хотелось чего-то своего.

— Какая главная новость произошла в вашей семье за время отсутствия?

— Дочка вышла замуж! С зятем впервые познакомился прямо в аэропорту, когда приехали меня встречать. Отличный парень!

— А как в технике разбирается. Смотрите, какой мне телефон выбрал, — в этот момент Вячеслав Михайлович тянется за мобильным. — Когда уезжал в Ливию, все телефоны были кнопочными, а теперь одни сенсорные, как техника шагнула вперед.

— С друзьями уже успели встретиться?

— Пока нет, занимаюсь восстановлением документов, здоровье надо проверить. Приятно удивило, что люди звонят, предлагают финансовую помощь, но у меня все есть, ничего не надо. Как только врачи вынесут свой вердикт, определюсь с работой, на диване точно лежать не буду.

Теги: Новости, Минск