«Потом пришлось выдержать все проверки». Семья сожгла тело погибшей дочери в своем саду и развеяла ее прах
14.04.2019 13:30
—
Новости Общества
|
«У нас умерла дочь и с этим надо было как-то смириться, понять и принять. Но нам еще пришлось выдержать все проверки. Нами занимались социальные службы, потом факт кремации проверяла прокуратура. Наверное, можно было бы всего это избежать, сымитировав стандартный кладбищенский ритуал», — рассказывает Алена — мама маленькой трагически погибшей Зарины из Гродненской области, тело которой родители сожгли в собственном саду — в соответствии с обычаями своего, нетрадиционного для Беларуси, вероисповедания и мироощущения. Семью не понял никто. Более того, этот случай заставил законодателей поменять погребальные законы Беларуси — недавно парламент в первом чтении принял изменения. Когда они …Деревня Ятра находится на границе Дятловского и Новогрудского районов. Несколько улиц, колхозные домики, хаты, выкрашенные в яркие цвета, кресты, украшенные рушниками и искусственными цветами, около перекрестков. А посередине населенного пункта — речка Ятранка, хоть и неглубокая, но с сильным течением. Именно в ней 7 мая 2018 года утонула маленькая Зарина. Местные мужики до сих пор обсуждают случившееся год назад в их деревне. — Ёсць жа ў нас могілкі, чаму б не пахаваць дзяўчынку там? Як усе робяць. Як гэта — спаліць яе ў двары? Сельчане рассказывают, что «гэная сям’я адна ў нас такая» и что «там гадуецца яшчэ адно дзіця — хлопчык». Мама погибшей Зарины зовет в дом, угощает свежевыпеченным хлебом, травяным чаем и знакомит с годовалым Ярославом. Это второй ребенок женщины. — Зариночка утонула, когда ему было две недели, — Алена приглашает присесть. Разговор будет нелегкий. Тот страшный день— Ей был годик и семь месяцев, когда это все случилось. Она бегала вот здесь на кухне, мы собирались ложиться спать с младшим. Я мыла посуду, а она выскочила во двор. Было уже тепло. На ней были платье и кроссовки. Ну сколько ее не было, не знаю. На минуты две-три я выпустила ее из вида. Почему-то помню, что намылила семь тарелок, еще даже не смыла водой средство для мытья и спохватилась: «Где Зарина?». В доме нет, во дворе — нет. Я схватила малыша и выбежала на улицу, — Алена помнит тот день буквально по минутам. — Я сразу позвонила в милицию. Забежала к соседям, там нет ее. И сразу как-то все поняла. Побежала к реке, тут уже все службы приехали. Сначала увидела мокрую собаку… Зарина любила с ней гулять. — Алена надолго замолкает, потом добавляет — Знаете, она была такой веселой, очень подвижной и развитой не по годам девочкой. И очень какой-то светлой. «Мы верим, что человек — это душа, которая все время развивается»Дом семьи стоит на окраине деревни. Совсем недалеко — та самая река. Алена и ее муж Олег стали жить в этом доме года три назад. Женщина говорит, что всегда хотела более близко общаться с природой — это это, мол, не побег от благ цивилизации. — У нас обустроенный дом, машина, мы общаемся с нашими друзьями как и раньше. Стало даже больше знакомых, когда мы сюда переехали. Я — из Брестской области, муж — из Минской. С соседями общаемся тоже. Только наше вероисповедание несколько отличается от христианства (Алена и Олег — язычники, исповедующие старославянские традиции. Они подчеркивают, что их мироубеждение не имеет никакого отношения к религиозным течениям. — Прим. TUT.BY). Мы верим, что человек — это душа, которая все время развивается. Различные общественные инстанции только ограничивают нас. Например, лично я считаю, что мальчики и девочки могут вместе учиться в школе только лет до 10, а потом у них разные пути и разные предназначения. Что касается захоронения, то здесь мы с мужем придерживаемся обряда Крода и той исконной, старославянской традиции, в которой практиковали кремацию как быстрый способ освобождения души от мертвого тела.
Мама Зарины спокойно и очень четко высказывает свою позицию и добавляет: у нее были и личные, внутренние причины для погребения дочери через кремацию. — Понимаете, я не могла себе представить, что ее положат в гроб, и она там будет лежать, а ее тело будут сжирать червяки. Когда про это думала, то физически ощущала огромный камень внутри себя. А когда мы развеяли прах дочери, то я почувствовала огромное облегчение и поняла, что мы все сделали верно. По словам Алены, они не знали, как правильно проводить обряд, и делали все по наитию: соорудили деревянный помост для тела, под ним и рядом — дрова, сухая трава, кора, обернули тело Зарины в ткань, положили его головой на восток и… Прах развеяли над садом и у реки. А вот местным властям такая ситуация показалась совсем неправильной: участковый составил протокол по факту самовольного захоронения, в семью зачастили проверки, а потом был суд. Он решил, что Олег нарушил закон о погребении, где написано, что самовольные захоронение и перезахоронение, в том числе захоронение в местах, не предназначенных для захоронений, запрещаются.
— Ну, получили штраф — и все на этом, — говорит Алена. — Потом к нам приходили различные комиссии. Например, разбирались, куда мы дели деньги, выданные на погребение — мол, его, как такового, не было. Я попросила показать бумаги, где прописан регламент, как я должна тратить эти деньги. Уехали. А деньги вон лежат (показывает на шкаф). Мы решили со временем поставить в нашем саду памятный знак — так называемый кенотаф. Почему нет? Женщина говорит, что и родственники не поняли и не приняли выбранный родителями способ погребения Зарины. — Мама со мной, например, перестала вообще разговаривать. Она, наверное, больше обижается, что мы на похороны никого не позвали. Но мы никого не хотели видеть и традиционных поминок не хотели. Надо было принять тот факт, что Зарины больше нет, как-то с этим научиться жить, а не слушать голошение по этому поводу. Так случилось, изменить ситуацию нельзя… — Знаете ли вы, что ваш случай подтолкнул законодателей принять изменения в законы по вопросам погребения и похоронного дела? — Нет. Но мы, конечно, видели, что о нас пишут. Например, что муж был судим — поэтому, мол, что с него взять… Да, был — поэкспериментировал в свое время с запрещенными веществами, так сказать. Ну и все. Сейчас работает в Европе. преподает там йогу. Все у нас в порядке и с законом, и с головой. — У нас умерла дочь и с этим надо было как-то смириться, понять и принять, — тихо говорит Алена. — Но нам еще пришлось выдержать все проверки. Нами занимались социальные службы, которых интересовал факт рождения моего второго ребенка дома (а ведь это не запрещено законом), потом факт кремации проверяла прокуратура. Наверное, можно было бы всего это избежать, сымитировав стандартный кладбищенский ритуал. Однако нам тогда было совершенно не до этого. Хотелось попрощаться с дочерью правильно — для нас это так, как нам подсказывает сердце и наше вероисповедание. Никак по-другому мы делать ничего не хотели и в той ситуации, кажется, и не могли. Чтобы разместить новость на сайте или в блоге скопируйте код:
На вашем ресурсе это будет выглядеть так
Парламент в первом чтении принял изменения в законы по вопросам погребения и похоронного дела. Когда изменения вступят в силу, в Беларуси будет введен запрет на...
|
|