"Революция Никола". После смены власти в Армении сохраняется революционная эйфория

Источник материала:

Весной 2018 года в Армении произошла революция. В мире ее назвали «Бархатной», в самой Армении некоторые ее называют «Революцией любви», а некоторые — «Революцией Никола». Спустя несколько месяцев в Армении все так же царит послереволюционная эйфория. Как протесты в стране привели к смене власти и что об этом думают обычные армяне — в нашем репортаже из Еревана.

Анатомия протеста

В 2015 году в Армении прошел референдум, на котором армяне одобрили переход из президентской республики в парламентскую. Спустя три года президент Армении Серж Саргсян, который после двух сроков во главе государства больше не мог избираться на должность президента, решил стать премьер-министром — то есть фактически захотел остаться руководителем страны.

В Армении вспыхнули протесты, во главе которых встал Никол Пашинян — журналист, бывший политзаключенный, депутат и оппозиционер.

Свой путь он начал с «Моего шага» — многодневного похода из Гюмри в Ереван в знак протеста против действий Сержа Саргсяна и правящей Республиканской партии Армении. Многие сравнивают эту акцию с действиями Махатмы Ганди, который своим мирным походом более 100 лет назад перешел к ненасильственному сопротивлению. Этим принципом в апреле 2018 года руководствовался и Никол Пашинян: перекрывать дороги — да, блокировать здания — да, устраивать забастовки — да, отвечать насилием на насилие — нет. 30 марта из Гюмри вышел простой оппозиционер, в Ереван пришел уже лидер протестов.

«Революция любви» увенчалась успехом — Серж Саргсян был вынужден уйти с поста, и в мае новым премьер-министром стал Никол Пашинян.

Стоимость революции

Гражданский активист Сурен Саакян рассказывает, как обществу удалось сменить власть в стране.

— Зимой 2012 года в Ереване начали вырубать Парк Маштоца, на его месте хотели сделать рынок — с киосками и торговыми рядами. На защиту парка встали экологи и общественные активисты, которые стали устраивать акции протеста — они дневали и ночевали в парке. Их поддержали местные жители: люди несли активистам чай, кофе, пищу, одеяла и палатки. Трехмесячные протесты возымели эффект — мэрия Еревана отказалась от планов строительства рынка. Эта первая акция, которая оказалась успешной, показала гражданам страны, что бороться с властью можно — и нужно.

Те 50 человек, которые выступили против вырубки парка, стали костяком протестного движения. Следующим испытанием для общества Армении стали протесты в 2015 году из-за повышения тарифов. Тогда в центре Еревана собирались уже не сотни, а тысячи человек. А спустя три года в Армении произошла Бархатная революция, в пиковые моменты которой на Площади Республики собирались до 160 тысяч человек.

Активист считает, что причиной успеха революции весной 2018 года стали несколько факторов. В первую очередь — соцсети, которые помогали организовываться людям для акций протеста.

— Молодежь шла на протесты и делала прямые трансляции в Fаcebook, эти включения смотрели друзья и родные — и тоже шли на акции. Власть в Армении не пошла по пути Ирана или Китая и не «отрубала» соцсети, они понимали, какой социальный взрыв это повлечет за собой.

Вторым фактором Саакян называет консолидацию общества — каждый армянин вдруг почувствовал себя частью революции, и это сплотило людей. И наконец, самое главное — армяне дошли до предела, у них был выбор — либо уехать из страны, либо изменить Армению.

У нас не мог не возникнуть вопрос — сколько же стоит революция в отдельно взятой стране.

— 16 тысяч долларов. По тысяче долларов в день. Эти деньги шли на строительство сцены и аренду аппаратуры. Деньги собирались при помощи краудфандинга — попросту люди сбрасывались, кто сколько мог. Уже после революции Пашинян опубликовал отчет, и все могли увидеть, сколько денег и на что было потрачено, и сколько стоила наша революция.

Глас народа

Бархатную революцию в Армении поддержала практически вся молодежь страны. Поэтому нам было интересно поговорить с людьми старшего поколения, и с теми, кто во времена протестов был вынужден стоять на другой стороне.

«Первый раз в жизни мы поднимали бокал за руководителя нашей республики»

Бархатную революцию в Армении Акоп Саргсян, главный специалист комитета по науке Министерства науки и образования Армении, называет «революцией Никола».

По его собственному признанию, раньше он всегда выступал за провластных кандидатов.

— Я не верил первому президенту — Левону Тер-Петросяну. До сих пор убежден, что этот человек продвигал в нашем государстве интересы других стран, Израиля, например. А вот Роберту Кочаряну (второму президенту Армении — прим. TUT.BY), я поверил, потому что он воевал, и голосовал за него. И за Сержа Саргсяна голосовал — но только потому, что тогда его противником на выборах выступил Тер-Петросян.

Когда накопилось разочарование, пришло и недоверие. Акоп Саргсян настороженно стал относиться к людям, которые обещали «сделать Армению великой снова».

— Сперва я Никола не верил. Да и большинство в Армении не верили. Такое мнение бытовало, что Никол Пашинян — человек и проект Сержа Саргсяна. И когда Пашинян начал «Мой шаг», поход из Гюмри в Ереван, я ему по-прежнему не верил. Но когда он подошел к Еревану, я сказал: «Нет, это уже серьезно». Я стал смотреть все его выступления, изучать его биографию, поднимал старые публикации. И понял — он все проблемы знает досконально. Он почти два года в тюрьме просидел, в заключении книгу написал «Обратная сторона земли». Я ее купил недавно в подарок своему старшему сыну.

Интеллигент и государственный служащий признается, что и сам принял участие в «революции Никола». Выходил в выходные, выходил и 23 апреля, когда Никол Пашинян был арестован.

— Я человек в возрасте, закрывать улицы — это дело молодых. Но мы тоже с коллегами две-три улицы перекрывали. А 2 мая, когда Республиканская партия Армении кандидатуру Пашиняна на пост премьер-министра отклонила, он призвал к забастовке. Все не работали, мы поехали тогда на работу, но тоже не работали — закрывали улицы возле нашего учреждения, ни одна машина не проехала. Это очень парадоксально. Ничего не работало, но мы все были довольны.

Акоп Саргсян считает, что Никол Пашинян знает ответы на все вопросы — и все его действия на посту премьер-министра Армении это доказывают. Также по его мнению, Пашинян выбрал самый удобный момент для революции: мировые державы были заняты другими делами, поэтому события в Армении остались внутренним делом страны.

— Если бы Пашиняна не было, не было бы революции. У него есть харизма. Он очень умный, и все рассчитывал — как говорить, как выступать. Говорят, за ним стоят какие-службы, а я уверен, что никто за ним не стоит. Уже столько времени прошло с его избрания премьер-министром, а он промахов не делает. Его слабая сторона пока — это кадры. У него же пока нет опыта государственного управления, но он умный человек. И после выборов состав его команды изменится. Я уверен, что он снова станет премьером. И в его кабинете останутся только лучшие кадры.

Акоп Саргсян верит в будущее Армении — вместе с Николом Пашиняном. Он не ждет быстрых улучшений в стране, но приглашает посетить Армению через пять или десять лет, чтобы мы убедились в том, как Армения изменилась к лучшему.

— Раньше у нас не было надежды. Куда мы денемся? Мы работали. Будет хорошая работа — наши дети будут работать в других странах. Мы не жили, мы существовали. Но сейчас у нас появилась надежда. И уже мои дети надеются на будущее. На будущее в Армении.

У меня есть шесть близких друзей. Мы часто собираемся на даче у кого-нибудь. И верите ли, все люди в возрасте, но первый раз в нашей жизни мы поднимали бокал, чтобы выпить за здоровье руководителя нашей республики. Скажи нам об этом кто-то год назад, мы бы рассмеялись.

Но что же будет, если новый премьер-министр и его правительство разочарует армян? Познавший, по его собственному признанию, «дух перемен и свободы», Акоп Саргсян отвечает:

— Если у Пашиняна что-то не получится, мы вновь выйдем на протесты.

«Мы служим не власти, а народу Армении»

На Северном проспекте в Ереване, красивейшей пешеходной улице, соединяющей две главных площади Бархатной революции — Площадь Свободы с площадью Республики, мы встречаем двух полицейских. Молодые ребята просят их не снимать, но готовы пообщаться и рассказать, что с революцией изменилось для них.

— Несколько месяцев назад мы выходили на патрулирование с оружием. Сейчас у нас только рации и дубинки. Люди не должны бояться обращаться за помощью, — наперебой говорят они.

В полицию оба попали после в армии — это необходимое условие для принятия на службу. Один год отслужил в Нагорном Карабахе, второй — два года на границе с Азербайджаном.

— Служить для нас честь. У нас к «неслуживым» в Армении отношение особое — даже девушки иначе относятся. А теперь для нас честь служить и в полиции. Ведь мы служим не власти, мы служим народу Армении.

Про свое участие в Бархатной революции ребята рассказывают скупо. Говорят, что морально было очень сложно.

— Вот есть приказ, освободить площадь от людей. А как я могу кого-то прогонять или разгонять — я тут живу, в толпе мои друзья и знакомые, соседи, родные. Да и я их поддерживаю, я тоже выступаю за перемены, за свободу. В такие моменты от написания рапорта удерживало только то, что ты все же стоишь на страже закона, и если революция скатится в хаос, ты будешь всеми силами стараться поддерживать порядок и мир. И как здорово, что революция была быстрой и бескровной, — говорит один из полицейских.

Оба сотрудника полиции говорят, что поддерживают и Пашиняна, и новое правительство.

— Пока прошло слишком мало времени, чтобы ситуация в стране изменилась. Но люди на улицах улыбаются и счастливы. И мы вместе с ними.

«Мы все были коррупционерами»

Пенсионерка Ната — бывший государственный служащий. Она долгое время проработала в аппарате Совмине Армении, еще во времена Советского Союза, затем в правительстве уже независимой Армении. По ее словам, главный бич страны — это коррупция.

— В наше время такого не было. Но когда распался СССР, коррупция у нас расцвела пышным цветом.

Ната рассказывает, что в стране действовала четкая схема, где коррупционером в той или иной степени был каждый армянин. Для того, чтобы ребенка приняли в сад или школу, надо было заплатить. Платить приходилось и для того, чтобы устроиться на работу. А если человек решил заняться бизнесом, то платить приходилось всегда и всем — начиная от налоговой, заканчивая полицией. Поэтому, по мнению Наты, коррупционерами волей-неволей становились все — и тот, кто брал, и тот, кто давал.

— Пашинян взялся за коррупцию, и знаете, кажется, все изменилось. Теперь нам в голову не приходит предложить кому-то взятку. А те, кто раньше вымогал, теперь боится новой власти.

Ната надеется на новое правительство и в других вопросах. В Армении очень высокие тарифы на услуги ЖКХ — газ и электроэнергию.

— Зимой мы в месяц платим более 150 долларов за газ. А моя пенсия — 100 долларов. Счастье, что я живу с сыном и его семьей, поэтому как-то выкручиваемся. Мы привыкли к скромной жизни, но что делать тем пенсионерам, которые живут одни? Они будут рады прибавке и в 5 тысяч драм (около 10 долларов — прим. TUT.BY). Поэтому мы надеемся, что Пашинян сможет поднять пенсии и снизить тарифы на ЖКХ.

И семья Наты, и сама пенсионерка верят Николу Пашиняну. И дело даже не в антикоррупционной политике нового премьер-министра или ожидаемом росте пенсий и зарплат.

— Посмотрите, люди улыбаются. Мы отвыкли от надежды, мы отвыкли от радости. А теперь у нас они есть.

Но не все поддались послереволюционной эйфории.

— Я им не верю. Иногда у меня создается ощущение, что наша страна проклята. Каждый раз, когда к власти приходит новый лидер, он обещает искоренить коррупцию, поднять уровень жизни, принести в страну мир. И каждый раз мы радуемся уходу лидера. Я очень боюсь того, что Пашинян тоже окажется таким. Что вместо того, чтобы думать о народе, он начнет думать только о себе, и о том, чтобы удержаться во власти. Давайте судить Пашиняна по его делам. Пока я слышу только слова и обещания, но не вижу реальных изменений. Спросите меня через год, как я отношусь к этой революции, — говорит пожилой ереванец Теван.

Вендетта или демонтаж коррупционной системы?

Во время апрельских митингов Никол Пашинян заявлял, что «вендетты не будет». Однако активное расследование «дела 1 марта», а также уголовные дела в отношении родственников Сержа Саргсяна некоторые расценивают, как политическое преследование.

1 марта 2008 года в Ереване прошли митинги против результатов президентских выборов, в результате которых третьим президентом Армении стал Серж Саргсян. Протесты были жестоко разогнаны, в результате чего погибли 10 человек, свыше 250 получили ранения. Действующий в то время президент Армении Роберт Кочарян ввел чрезвычайное положение. Именно его, Микаела Арутюняна, который был тогда министром обороны, а также генсека ОДКБ Юрия Хачатурова, занимавшего пост заместителя обороны и командовавшего частями ереванского гарнизона, Пашинян и его сторонники назвали виновниками трагедии.

Для Пашиняна «дело 1 марта» — во многом личное. Он примал активное участие в тех событиях, после разгрома протестов был объявлен в розыск, а в 2010 году получил семь лет за организацию массовых беспорядков. Правда, отсидел он чуть больше года, а потом вышел на свободу по амнистии.

В июле 2018 года бывший министр обороны Армении, 72-летний Микаел Арутюнян, был объявлен в розыск. Спустя пару недель суд на два месяца арестовал бывшего президента Армении Роберта Кочаряна. Правда, уже в августе апелляционный суд, руководствуясь нормами конституции о неприкосновенности бывших глав государства, освободил его из-под стражи. Юрий Хачатуров также был арестован, но выпущен под залог. Обвинения в адрес действующего генсека ОДКБ другие страны-участники Договора назвали внутренним делом Армении, однако действия Еревана вызвали раздражение у Москвы. Возможно, благодаря неявному заступничеству России, Хачатуров смогу уехать в Москву для «выполнения службеных обязанностей».

Чем закончится процесс по «делу 1 марта» — покажет время. Но в самой Армении сомневаются, что оно когда-нибудь дойдет до суда, несмотря на то, что в это верит Никол Пашинян.

Но не только «дело 1 марта» дает противникам Пашиняна возможность обвинить его в сведении старых счетов.

По подозрению в незаконном хранении оружия и присвоении чужого имущества арестован экс-глава Минобороны Манвел Григорян. Брат экс-президента Саргсяна — Левон Саргсян и его племянница объявлены в розыск по подозрению в незаконном обогащении. Один из племянников бывшего президента арестован по обвинению в покушении на убийство.

— Это ни в коем случае не политическое преследование. «Дело 1 марта» — это государственный террористический акт против мирного населения, преступление против человечества, о чем мы неоднократно говорили мировому сообществу. 10 погибших — из них один полицейский и один военный, они пали не от руки демонстрантов. Около 100 человек были арестованы и осуждены. И десять лет Серж Саргсян блокировал расследование этого преступления. Это не вендетта, это борьба с системной безнаказанностью. Демонтаж коррупционной системы нельзя называть политическим преследованием, — считает председатель Ванадзорского офиса Хельсинкской гражданской ассамблеи Артур Сакунц.

По мнению правозащитника, прошедшие месяцы показывают, что Никол Пашинян справляется, а главное — справляется общество.

— 17 августа в Ереване прошел митинг, на котором Пашинян отчитался людям о 100 днях у власти. И 200 тысяч человек его поддерживали. Несмотря на то, что за 20 лет накопилось много системных проблем — от экономических, до социальных, и решить их за несколько месяцев нереально. Общество осознает трудности, но верит и поддерживает Пашиняна.

Как новое правительство намерено сохранить веру людей в себя, какую политику собирается проводить и на какие реформы делают ставку — читайте во второй части репортажа из Еревана 12 сентября.