Мир без ниток — хаос

Источник материала:

ГРИНКЕВИЧ Татьяна

Рассказ из швейных строчек

Тук–тук–тук — встретил меня на пороге стрекот швейной машины. Веселый звук для нескучного дома. Заходишь в него — и будто в сказку попадаешь, то ли в тридевятое царство, то ли тридесятое, с чудесными птицами на вышивках и разноцветными лоскутными ковриками везде, где только можно их постелить: и на полу, и на ступеньках, и на креслах, и на диванах.

А живут в этом нескучном доме две женщины, мать — 94–летняя Лариса Гуговна Антонюк и ее дочь Светлана, известные в деревне Новая Мышь Барановичского района мастерицы. Как раз сейчас выставка их «лоскутных» изделий и вышивок проходит в районном Доме ремесел.

За машиной, кстати, Лариса Гуговна и сидела — шила, а вернее, творила очередной лоскутный коврик. Сейчас это искусство называют модным словом «пэчворк», книги–пособия по нему издают, есть даже специальные интернет–сайты, где пэчворкисты обмениваются премудростями. Когда–то же давным–давно маленькая 10–летняя Лара сшила свою первую салфетку из маленьких тряпочек, просто подсмотрев за соседкой.

— Я, наверное, родилась с иголкой в руках, — рассказывает мне эта удивительная женщина. Надо же, 94 года, а у нее — лукавство в глазах, веселая улыбка, да и энергии хоть отбавляй! Хоть и ходит с тростью, а все что–то делает: шьет–придумывает или в огороде у дома травинки–цветочки шевелит. Сегодня с утра вот, например, ведерко малины собрала.

Но вернемся к историям давним, начала прошлого века. Первыми изделиями маленькой Лары были кукольные наряды, серьезный же заказ 10–летней девчушке сделала соседка. В Белостоке 20 — 30–х годов, где жила тогда семья Лары, как, впрочем, и везде на послевоенном пространстве Европы, царили голод и дефицит на все. Мыло, бумагу, ткань, нитки, белье, одежду купить было невозможно, или стоили они бешеных по тем временам денег. Вот соседка и попросила девочку, которая весь день после школы «ковырялась» с иголками и ножницами изготовить некую деталь женского туалета. Лара справилась, а потом и еще несколько дефицитных «штучек» сшила и получила первый заработок 50 грошей! Родители Ларисы, простые рабочие люди, за обучение дочери заплатить не могли, поэтому после окончания 7 классов школы при кирхе 15–летняя девушка пошла швеей к известной портнихе, заодно и крою училась.

— Не очень–то она мне свои секреты открывала, — вспоминает Лариса Гуговна. — Кроила сразу на клиентке. Набросит ткань и быстро–быстро ножницами от плеча к талии, прямо на человеке. Потом уж на столе вторую часть платья симметрично скроит и мне бросит: шей! А я тайком выкройки снимала...

Юная Лара и училась, и клиенткам тоже шила — отбоя от них у юной портнихи не было. А еще очень ей нравилась вышивка, даже к специальному немецкому магазину бегала, где вышитые вещи в витрине выставлялись: «Час стою, два, все высмотрю, запомню. А домой приду — стараюсь сделать так же...»

Шила на заказ Лариса Гуговна до 80 лет. Машинка, встретившая меня стрекотом, — давняя ее помощница, ее Ларе отец купил еще в 1929 году.

— Сегодня у меня счастье, — радуется женщина и показывает мне старинные необычной формы ножницы. — Наточили мне мои любимые, а им — сто лет. Ножницы эти старше меня!

Шитье — любимая работа, а вот лоскутки — это особое, это то, что жизнь делает красивой и веселой, наполненной радостью.

— В нашей семье выбросить тряпочку, старую вещь или обрывки ниток, просто не могут! — рассказывает Светлана Евгеньевна. — Все в дело идет. Вот у дверей, видите, коврик? Он из трех старых пальто... А вот эти лохматые мама сделала из кусочков ткани размером 3 на 3 сантиметра!

Рассматриваю цветастые мягкие одеяла — это тоже пэчворк, но уже произведения Светланы Евгеньевны. Дочь давно по стопам матери пошла, тоже, как и та, в детстве за иголку схватилась и любовь к шитью через всю жизнь пронесла. Ну а серьезно лоскутками стала заниматься уже на пенсии.

Фантазия семейного пэчворк–тандема — вот она, вся на виду, любой гость сразу внимание обратит. Старые стулья обтянуты чехлами из лоскутов цветной кожи, на маленькой скамеечке подушечка с аппликацией, на стенах — вышивки. Уютно, просто уходить не хочется. А хозяйки меня и не торопят. За чашкой чая с вареньем из шиповника («Пробуйте, пробуйте! Это наше фирменное, его с «секретом» варят!») слушаю рассказы о житье–бытье давнишнем и недавнем, рассматриваю фотографии — свадебные, где совсем еще юная Лара в подвенечном платье, которое сшила сама... Вот фотография ее родителей.

— Знаете, половину дома у моих мамы и папы в Белостоке снимал Григорий Ширма, — вдруг говорит Лариса Гуговна.

— Тот самый? — удивляюсь я.

— Тот самый... Я, правда, видела его мало, он все работал, много ездил с хором... Зато целых два дня я кормила и поила чаем, вот как вас, Янку Купалу. Он к Григорию Романовичу приезжал, а того не было в Белостоке...

Живая история сидит предо мной — маленькая седая женщина с золотыми руками. Женщина, поившая чаем Купалу, пальцы которой превращают никудышные, ненужные лоскутки в удивительно красивые вещи. Женщина, сумевшая передать тепло своей души детям и внукам.

Фото автора.