Светлана Алексиевич: «Я боюсь, что место истории займет мифология»

Источник материала:

9:43, — Общество

Белорусская писательница Светлана Алексиевич, которая проживает сейчас в Берлине, рассказала о важности сохранения исторической памяти и недопущения ее замены выгодными властям мифами.

Интервью у писательницы взяла радиостанция «Немецкая волна».

-- В чем отличие культуры исторической памяти в Германии и Беларуси?

-- Основное отличие связано с разной политической ситуацией. В Беларуси время остановилось. С одной стороны, власти сохранили элементы социализма. Я имею в виду так называемую социально ориентированную политику, которая действительно проводилась до последнего времени. С другой стороны, мы видим жесткий авторитаризм, как правило, малокультурный.

Беларусь - совершенно несвободная страна. Я с трудом себе представляю, чтобы в Германии происходили вещи, сходные с тем, что имеет место у нас. Например, была бы воссоздана какая-нибудь линия Гитлера, рассказывающая о том, как в мае 1945 году до последнего защищали Берлин. А в Беларуси есть линия Сталина. Вместо того, чтобы делать музей Куропат, рассказывающий о репрессиях 30-ых годов, мы обустраиваем линию Сталина.

Сегодня можно наблюдать за тем, что такое история, и как меняется ее восприятие. В детстве мой отец, который после войны боролся с бандеровцами на западной Украине, рассказывал мне одно. Теперь там установили памятник Бандере. Что касается ситуации в Беларуси, то здесь события прошлого втиснуты в рамки представлений нынешней политической элиты. У нас есть образ Великой Отечественной войны и победы в ней. Но этой, несомненно, великой победой сначала заслонили от народа правду о сталинских лагерях, а сейчас заслоняют ту пустоту, в которой мы болтаемся. Никто ведь не знает, что у нас происходит, во имя чего.

Так что, можно сказать совершенно точно: прошлое - это не навсегда, оно так же непредсказуемо, как и будущее. Получается, что прошлое у нас есть, и одновременно его как бы нет.

- Вы отметили, что власти пытаются влиять на культуру исторической памяти. В какой степени можно манипулировать событиями прошлого, или все-таки общество способно этому противостоять, основываясь на опыте и памяти поколений?

- Не надо обольщаться, думая, что память - это некая неподвижная вещь. Чем больше я занимаюсь изучением исторических документов, тем меньше понимаю, что это такое и насколько всему этому надо верить. Понимаете, мы не владеем реальностью как таковой. Всего, что вокруг нас, мы не понимаем и не видим. Тем более, в периоды глобальных исторических перемен и трагических испытаний. На самом деле, мы просто сталкиваемся с разными версиями того, что произошло.

В советское время историческая память служила большевистской версии прошлого. После обретения Беларусью независимости в течение какого-то промежутка времени (я не знаю, можно ли назвать то, что тогда происходило, демократией) вдруг начали появляться трактовки исторической памяти именно, как считалось, с точки зрения белорусов.

Я помню свой тогдашний разговор с Зеноном Позняком (ред. - в 90-ые годы лидер БНФ, ныне - председатель партии КХП БНФ), услышанное повергло меня в ужас. Он говорил о том, что надо создать общество памяти полицаев, кто защищал, якобы, Беларусь. Я представила, что будет, если выйти с этим предложением к нашему народу без соответствующей культурной подготовки. Без разделения тех полицаев, без понимания, кто и за что там воевал.

Я поняла, что если наша элита будет так думать, то мы, конечно, проиграем. И мы проиграли. Надеяться на то, что память и прошлое нас защитят невозможно, с памятью можно обращаться как угодно. Боюсь, что вообще вместо истории останется лишь мифология. Особенно это опасно в наше время, когда в целом уровень культуры и политической, и гуманитарной понижается.

Я достаточно пессимистично на этот счет настроена. Мое кредо в данном случае - память о прошлом надо спасть. Частным образом, как память семей о пережитом, собирая факты и воспоминания в надежде, что когда-нибудь этим займутся историки. Нигде больше подлинной правды не сохранилось, кроме этой частной памяти людей, переживших что-то на своем опыте. Может быть, только таким образом что-то может уцелеть.