Август патриарха

Источник материала:

Лукашенко сам вырастил своего идеального противника, чья мощь только в том, что он — не Лукашенко.

Заняться Виктором Бабарико, главным конкурентом на президентских выборах, Александр Лукашенко, по его собственному признанию, попросил следственные органы лично, в связи с чем незамеченными остались другие гонения, а зря. Зачем сажать Бабарико, по крайней мере, понятно. А вот отсутствие ответа на вопрос, зачем сажать лидеров мнений из Telegram, может раскрыть нам новые повороты белорусского сюжета.

У Александра Лукашенко были разные противники, но все они со своими группами поддержки заранее знали, что он все равно победит. Но когда Виктор Бабарико называет это эффектом «вынужденной беспомощности», кое-что следует уточнить. 

Подобно генералам из расхожего тезиса, Лукашенко ко всем выборам готовился, как к прошлым, вовлекая в эту ретроспективу и соперников, и всю страну. Ему всегда везло — личное у него всегда поразительным образом входило в могучий резонанс с прагматично-политическим.

Природная посконность политрука с погранзаставы оказалась безотказной политтехнологией не-развития — технологического, политического, эстетического. Он успешно избегал рисков, неизбежных при смене политических декораций, и он их и не менял; ретроградов, время от времени доводивших своими победами страну до ручки, немного и ненадолго разбавляли дежурными псевдолибералами, и так по кругу.

Здесь случались трагедии, но на страну смотрели с той улыбкой, с которой в советское время листали журнал «Корея сегодня», и ошибочно употребляли слово «застой».

Нет, жизнь, которой мешали, но при этом не запрещали быть открытой и современной, бурлила в несовременной стране, и именно это было формулой стабильности. Креативный класс крепил экономику Польши и Литвы, не слишком отягощая власть своим излишним присутствием, и в формуле про «вынужденную беспомощность» есть стилистическое упрощение. Бездарность происходившего не стоила революционных хлопот и рисков ниспровержения того, к чему можно притерпеться, и не разумнее ли, пусть и ворча, самоутверждаться в чем-то менее бесперспективном, чем победа над Лукашенко? 

Конечно, в начале «цветных» нулевых здесь тоже говорили о Майдане, но с грустной улыбкой, а начальник ОМОНа, которому лень было разгонять горстку карбонариев, просил им передать: пока их будет столько, будем бить, перед десятью тысячами мы расступимся.

Слова о тысячах считались шуткой, но эти тысячи пришли после выборов 2010-го, и власть спустила с поводка изголодавшиеся цепные силы; поверивших в Майдан отлавливали по переулкам, выдергивали из домов, Лукашенко, отбросив притворство с Западом, успешно устроил оппозиции Варфоломеевскую ночь, но, возможно, именно тогда и началась сегодняшняя история.

Система была настроена на борьбу с людьми, исходившими из понятных ценностей, а теперь на выжженном поле проросло нечто неведомое. Отказавшись от развития, режим на самом деле отказался от контроля над ним. С идейным противником все было ясно — он замахивался на мирную жизнь, на традицию, на суверенитет. Теперь что-то надо отвечать людям, которые посягнули лишь на уверенность в том, что Лукашенко — навсегда. 

Лукашенко сам вырастил своего идеального противника, чья мощь только в том, что он — не Лукашенко.

Как быть с Бабарико, понятно: посадить, остальные задумаются, Лукашенко никогда не отягощал себя сложными схемами, тем более что всегда хватало простых. И, да, как полагают белорусские аналитики, насилие по-прежнему работает. Но Игорь Лосик, админ Telegram-канала «Беларусь головного мозга» — совсем другая генерация, ее называют «небитой», снисходительные интонации чуть отдают завистью, не только той, с которой корят молодых за безоглядность. Им не страшны посадки, для них быть против Лукашенко — не политическая позиция, которая превратна по тысяче причин, а окружающая среда и очевидный смысл существования.

Сажать Бабарико — сигнал тем, кто многое повидал. Сажать Лосика — мобилизовать тех, кто не бит, и вряд ли у Лукашенко точно знают, кого больше.

А если не сажать, то что? Лукашенко, хоть и с опозданием, освятил порыв белорусских айтишников, завоевавших глобальный аутсорсинг, и одобрил создание Парка высоких технологий, этакой белорусской Силиконовой долины. Но, как выяснилось, лишь для того, чтобы и этот росток придавить, изгнав его вдохновителя Валерия Цепкало, который стал на выборах фаворитом номер два, — нужен ли символ ярче?

И это, конечно, не Майдан. Здесь не перелом, здесь подлинное обнуление. Если это Украина, то не 2004-го, а 2019-го, не оранжевое, а Зеленский, не upgrade, а RESET, а с upgrade уж как получится. Если Армения, то Никола Пашиняна, открывшего, что вчерашние не так вечны, как было принято считать, и что, наверное, только под каким-то гипнозом можно было считать, что к той жизни можно было притерпеться, и революция без других видимых целей и программ продолжается. 

«Саша 3%» — бодрый слоган, к социологии имеющий отношения не больше, чем белорусский ЦИК — к честным выборам. Ресурсов у Лукашенко пока достаточно, чтобы не впадать в окончательные крайности. Но даже если все для Лукашенко в августе и обойдется, это будет совсем другой Лукашенко. То есть тот же, но уже не навсегда. Еще, может быть, не осень. Но уже август. 

Вадим Дубнов, Новая газета