Правосудие в БССР: беззаконие, фальсификации и телефонное право

“Не могу сказать, что все судебные дела в республике рассматривались с грубым нарушением закона,

Айзик Яковлевич ЛЕНЧНЕР. Родился в 1923 году в Минске. Учился в 7-й образцовой еврейской школе (до ее закрытия в 1938 году). В июне 1941-го окончил первый курс Минского юридического института. 21 месяц провел в Минском гетто, потерял всю семью. Воевал с нацистами в рядах легендарного еврейского партизанского отряда № 106 под началом Семена Зорина. В рядах 19 гвардейской танковой бригады 3 Белорусского фронта, а потом 77 гвардейского полка дошел до Восточной Пруссии. Дважды ранен в боях. Награжден орденом "Славы 3-й степени", "Отечественной войны 1-й степени", медалью "За отвагу". После войны закончил 6-месячные курсы стажеров-адвокатов в Минске (1945) и Всесоюзный заочный юридический институт (1948). 36 лет проработал в Минской областной коллегии адвокатов, зарекомендовав себя "высококвалифицированным специалистом, пользовавшимся большим авторитетом у населения и в коллективе". 18 лет на общественных началах заведовал юрконсультацией. С 1988 года - в Нью-Йорке.

но таких примеров было немало”, - пишет в мемуарах знаменитый в БССР адвокат Айзик Ленчнер, который уже более двух десятилетий живет в Нью-Йорке. Сегодня TUT.BY публикует отрывки из его неопубликованных воспоминаний, посвященные системе правосудия в советской Беларуси.

***

Как заведующий юридической консультацией Минской областной коллегии адвокатов по обмену опытом бывал в западных областях Беларуси и Украины, которые до 1939 года были в составе Польши, а также в прибалтийских республиках. Здания тамошних судов и адвокатские конторы поражали меня просторными и благоустроенными помещениями. В нашей юрконсультации, как во всем Минске, республике и Союзе даже народные суды находились в значительно более тесных условиях. Большинство гражданских и уголовных дел судьи должны были рассматривать в кабинетах площадью 8 кв.м. Весь состав суда, секретарь и стороны сидели за одним письменным столом. На 4-5 судей района был только один небольшой зал для судебных заседаний.

У юрконсультации Коллегии адвокатов с помещением было еще хуже. В комнате размером 25 кв.м. работало около 20 адвокатов. В народных судах адвокатам приходилось знакомиться с материалами дел на стуле в коридоре, делая необходимые записи на коленях. Потому неудивительно, что процент заболеваемости среди адвокатов намного превышал служащих других заведений.

***

Оплата за юридическую помощь, установленная Министерством юстиции, была настолько мизерна, что не соответствовала и десятой части приложенного труда. Максимальная зарплата была установлена на уровне 300 рублей (на руки адвокат получал только 250 рублей, то есть меньше квалифицированного рабочего). Для этого нужно было выработать гонорар в 420 рублей, а это значит, провести не менее 15 дел. О каком качестве работы могла идти речь?

Более квалифицированные адвокаты, имеющие свою клиентуру, вынуждены были в большинстве случаев отказываться от ведения сложных дел, где судебные заседания продолжались более недели - вплоть до месяца. После 7 дней заседания, за которые был установлен гонорар в 150 рублей, за каждый из последующих дней адвокат получал по 10 рублей. Таким образом, скажем, за 20 дней отрабатывался гонорар в 280 рублей (на руки платили не более 190). Все это приводило к тому, что по сложным делам работали только начинающие адвокаты без своей клиентуры.

***

Заведующий юридической консультацией должен был назначаться исключительно из адвокатов с 3-летним стажем работы. Председателю же Коллегии адвокатов следовало иметь еще большую адвокатскую практику. Однако парторганы навязывали на эти должности своих ставленников и прихлебателей - бывших судей, не имевших никакой практики и принятых в коллегию всего за день до выборов.

"Тайные" выборы проводились в комнате размером 40 кв.м., в которой находилось 70 членов коллегии. Кабин для тайного голосования никогда не было.

Перед выдвижением кандидатур для голосования на отдельном совещании собирались все члены партии, которым представитель парторганов зачитывал список "правильных" кандидатов, количество которых не превышало необходимого для избрания в члены президиума. При этом пресекались всякие попытки вносить в список дополнительных людей. У места выдачи бюллетеней ставили урну, и только самые смелые отходили голосовать в другой угол.

Однажды на очередных выборах, несмотря на все принятые парторганами меры, коллегия забаллотировала их ставленников: бывшего зампредседателя облсуда Харитонова, судью Литвинова… Тогда Министерство юстиции БССР пошло на неслыханное грубейшее нарушение, заставив вторично произвести выборы и снова внесли в список Литвинова. Лишь после появления в газете "Известия" фельетона "Адвокатский саженец" Минюсту пришлось отменить эти "выборы".

***

В Конституции СССР было записано о праве подсудимых на защиту, осуществляемую коллегией адвокатов. Однако парторганы рассматривали адвокатуру как ненужную и вредную структуру. При малейшей возможности против адвокатов возбуждались уголовные дела за получение "взяток", хотя последние могут быть только посредниками для передачи денег судьям. В отношении же последних следственные действия не проводились, к ответственности их также не привлекали.

За время работы в адвокатуре имели место даже случаи прямой угрозы со стороны прокурорских работников. Выступая на судебном заседании в начале моей адвокатской практики в Заславском районе, я обратил внимание суда на грубейшее нарушение процессуальных норм в период следствия. Тогда прокурор района Досин заявил мне, что выступает от имени государства, и моя критика в его адрес подрывает авторитет советской власти. Если же в дальнейшем критика в адрес его и следствия повторится, он обещал поставить вопрос о моей уголовной ответственности. Когда впоследствии я заявил ходатайство, как того требует закон, прокурор пообещал, что я глубоко пожалею об этом и сяду за решетку вместе с подсудимыми.

Судьи, как и все ответственные работники, назначались только с ведома и согласия парторганов. Все они хорошо понимали, что их дальнейшая судьба зависит исключительно от партии.

Однажды мне пришлось случайно присутствовать на заседании коллеги Минюста БССР. К началу заседания все, за исключением одного человека, были на своих местах. 15 минут все сидели молча, пока наконец не открылась дверь и не вошел инструктор горкома партии. Министр вскочил, чуть ли не побежал к нему навстречу и, крепко сжимая его руку, посадил подле себя. Тогда меня крайне удивило, что министр оказался в таком уничижительном положении и зависимости от инструктора горкома.

***

В моей практике было не менее десятка случаев, когда в личной беседе судьи просили заявить им отвод. Они объясняли, что если вынесут решение по указке парторганов, оно будет противоречить закону, и областной суд его отменит. Если же судья не выполнит указание сверху, то не будет представлен к следующим выборам. Если же я заявлял судье отвод по любой причине, дело передавали в другой район.

Если народные заседатели высказывали собственное мнение, отличное от позиции судьи их больше не вызывали на судебные заседания и не выбирали на следующих выборах.

Как правило, прокурорами районов были члены райисполкомов и райкомов партии. Судей на эти должности “избирали” лишь в исключительных случаях. От прокуроров зависела характеристика работы судей и представление их на следующие выборы. Потому, понимая свое положение, последние ни при каких обстоятельствах не шли на вынесение оправдательного приговора. За 36 лет в адвокатуре на моей памяти было всего два случая вынесения оправдательного приговора. Если виновность подсудимых не была доказана по материалам следствия, судьи спускали дело на тормозах и определяли условное наказание. В большинстве же случаев дело возвращалось на доследование. При этом, если подзащитный был арестован по санкции прокуратуры, ему даже не изменяли меру пресечения - содержание по стражей.

***

Мировой общественности хорошо известно дело "валютчика" и "фарцовщика" Яна Рокотова. Суд приговаривал его к восьми годам - максимальной мере, предусмотренной за финансовое преступление. Однако после заявления Хрущева эти приговоры отменялись и в нарушение основного правила о том, что закон не имеет обратной силы, Рокотов и двое его подельников были приговорены к расстрелу по закону, принятому уже после совершения деяния.

Впоследствии подобная практика применения обратной силы закона была использована при рассмотрении Верховным советом БССР уголовного дела в отношении группы валютчиков. Чтобы увеличить размер проведенных операций, прокуратура рассматривала каждый случай покупки и продажи золотых монет как две операции и два пункта обвинения. Я представлял интересы отца и сына, которым в итоге определили по 10 лет лишения свободы. Но других подсудимых - пятерых евреев и одного белоруса - приговорили к расстрелу. Белорусу потом приговор заменили десятью годам колонии.

В другой раз я защищал интересы двух братьев-нумизматов. Следствие установило, что они купили несколько 10-рублевых золотых монет царской чеканки. Эти монеты они приобрели для собственной коллекции и никому не собирались продавать. Несмотря на все наши доводы, их признали виновными и приговорили к 3 и 4 годам лишения свободы.

***

В моей судебной практике был не один случай, свидетельствовавший о действии "телефонного права". Во время войны командование наградило одного партизана личным оружием, которое он забыл потом зарегистрировать. Против него было заведено и передано в суд уголовное дело за незаконное хранение оружия. У моего подзащитного были очень хорошие характеристики, но Народный суд приговорил его к году лишения свободы. По моей жалобе дело рассмотрел Миноблсуд, но оставил первоначальное решение в силе. Вдруг через две недели в Нарсуд возвращается это дело и в определении Облсуда говорится уже об условном осуждении моего подзащитного. Вскоре он рассказал мне, что случайно встретил товарища по партизанскому отряду, который теперь работает инструктором в обкоме партии. Услышав историю друга, сослуживец пообещал, что позвонит в облсуд и все будет изменено. И в действительности определение суда было переписано.