«ЗАСЯДЬКО МЕРУ ЗНАЕТ»

Современный человек, живущий по принципам гедонизма, привык вкусно есть, сладко спать и круто отдыхать. «Оторвись на полную катушку!» — советуют рекламные билборды. И народ отрывается. Порой без тормозов и без мозгов.
А можем ли мы устоять перед соблазнами и добровольно ввести какие-то ограничения для себя? Ведь не хлебом единым, как говорится… Об этом в рубрике «ГРАНИ» беседуют главный редактор журнала «Беларуская думка» Вадим Гигин и редактор отдела творческих проектов газеты «7 дней» Елена Еловик.
Е.Е. — Наверное, в начале разговора стоит вспомнить о том, что с 6 марта у православных и с 9 марта у католиков начался Великий пост…
В.Г. — А накануне перед многими встал вопрос — поститься или нет? В потребительском обществе столько разных искушений! И как тут удержаться, чтобы не оскоромиться?! Во времена наших пращуров, когда обывателю не предлагалось столь широкого ассортимента товаров и услуг, поститься было проще. Тогда существовала теория, согласно которой ангелы едят один раз в день, животные — три раза, а человек, который и не ангел, и не животное, — два раза…
Е.Е. — В таком понимании самыми большими постниками являются демоны: считается, что они вообще не едят и не пьют... Церковники говорят, что духовная сторона поста состоит в том, чтобы человек весь свой постный подвиг сосредоточил на Боге. А все-таки для чего люди решают поститься?
В.Г. — Каждый по-своему отвечает на этот вопрос. Самое глупое обоснование — женское: поститься для некоторых все равно что сесть на диету.
Е.Е. — Вы для себя какое обоснование придумали?
В.Г. — Традиционно в нашей семье Пасха — один из главных праздников. И его хочется встретить наиболее прочувственно, с чистым сердцем… А для этого нужно соответственно подготовиться. Признаюсь честно, получается не на все сто процентов! Хотя стараюсь… А как вы считаете, Елена Николаевна, может человек ограничивать себя в чем-то?
Е.Е. — Может и должен.
В.Г. — Сами готовы к каким-то самоограничениям?
Е.Е. — Смотря к каким. Если экологи потребуют отказаться от автомобилей, вряд ли соглашусь с такой постановкой вопроса. Как говорится, мне не нужен мужчина, мне нужна машина… Хотя есть много других ограничений, которые переношу совершенно спокойно. А у вас как?
В.Г. — Ограничения, которые переношу без особых угрызений совести, тоже имеются в наличии. Меня включили в списки невъездных в Европейский союз и США. Воспринял это, с одной стороны, как признание заслуг, а с другой стороны, они меня ни в чем не ограничили, потому что туда и так не особо часто ездил. Раздражает, что некоторые братские государства — Черногория, Сербия — присоединились к мораторию на въезд. Вот это, конечно, обидно. Что поделаешь, но их позиция тоже следствие определенных ограничений, только гораздо более серьезных — ограничение национального суверенитета. Вот и приходится выполнять решения, принятые то ли в Вашингтоне, то ли в Брюсселе.
Е.Е. — Мы, люди — политики, журналисты, продавцы, бухгалтеры — еще те артисты! И каждый — плохо ли, хорошо ли — играет свою роль. Неудивительно, что часто хотим показаться более умными, красивыми, справедливыми… Только порой переигрываем, надеясь, что плохой игры никто не замечает. А ведь это — как в театре… Знаете, как по этому поводу верно сказал Леонид Вивьен?
В.Г. — Это кто?
Е.Е. — Один из организаторов Ленинградского театрального института имени Островского, народный артист СССР.
В.Г. — Он, наверное, при Сталине жил?
Е.Е. — Да, но вы молодой, Вадим Францевич, вряд ли это помните… Так вот, выпускник актерской мастерской Леонида Сергеевича Вивьена настойчиво подчеркивал на сцене болезнь своего персонажа. Леонид Сергеевич остановил репетицию:
— Что делает больной? Прежде всего пытается преодолеть недуг, борется с ним. А ты играешь хворобу «нараспашку». И запомни, если чихнешь на сцене, зрители поймут, что твой персонаж болен. Чихнешь второй раз, состояние его покажется тяжелым, положение драматическим. А если чихнешь в третий раз, в зале раздастся хохот. Комедия получится.
Мне кажется, в жизни очень важно избрать золотую середину. Но как научиться «чихнуть» ровно столько раз, чтобы потом комедии не получилось?
В.Г. — Нужно знать меру. И здесь байка в обмен на байку. Вы правы, я сталинские времена не помню, но все же историческое образование обязывает. После войны обсуждался вопрос, кого назначить министром угольной промышленности СССР. Всплыла кандидатура известного в отрасли человека — Александра Засядько. Но ходили слухи, что он любитель спиртного. Тогда Сталин пригласил его к себе и во время беседы предложил выпить. «За Ваше здоровье!» — сказал Засядько и осушил стакан водки. Иосиф Виссарионович лишь пригубил. Через некоторое время он предложил повторить. И Засядько с удовольствием опрокинул второй стакан. Но когда очередь дошла до третьего, последовал решительный отказ: «Засядько меру знает». На Политбюро, когда снова кто-то поднял вопрос о том, что кандидат в министры неравнодушен к спиртному, Сталин ответил: «Засядько меру знает». Конечно, это исторический анекдот, но он лишний раз подчеркивает, что привычки, характер — это судьба человека. Кстати, как и воспитание.
Е.Е. — Так воспитание и определяет и привычки, и характер человека. Когда психологи проанализировали стиль жизни анорексиков, пришли к выводу: оказывается, большинство из них воспитывались в семьях, где очень большое внимание уделялось спорту и культуре питания. И в итоге каждый лишний грамм на своем теле они воспринимали как форменное уродство.
В.Г. — Да, есть такое, когда здоровый образ жизни приводит к нездоровым последствиям. Один мой знакомый купил дорогой абонемент в один из самых престижных фитнес-клубов столицы. По нему он мог посещать тренажерный зал, а также баню, бассейн хоть каждый день. Тренер дал рекомендации — заниматься три раза в неделю. А мой приятель стал ходить туда ежедневно. Логика поступка проста — заплатил, значит, надо пользоваться по полной программе. Не скажу, что он надорвался, но вскоре этот график сменил.
Е.Е. — Кстати, мужчины забывают об ограничениях и здравом смысле не только тогда, когда заплатили… Но и наоборот… На банкетах, приемах и званых вечеринках посмотришь порой на отдельных гостей — едят и пьют как в последний раз. Как в той сказке — «дай солому — съест солому, чай, чужая, не своя!».
В.Г. — А такой соблазн, как взятка? Насколько тяжело человеку «при портфеле» не брать взятки? Представьте: у него зарплата госслужащего, надо сказать, весьма скромная, а дома жена, дети. И, как писали Ильф и Петров, еще одна женщина в теплом местечке. А каждый день через руки проходят контракты на миллионы (и далеко не всегда рублей). Как тут бедолаге удержаться?
Е.Е. — Журналисту сложно ответить на этот вопрос. Кто и за что может дать ему взятку? Не та у нас работа… Помните, как в фильме «Гараж» героиня Саввиной наивно вопрошала: «И что можно украсть на рынке? Весы?»
В.Г. — Ну, не прибедняйтесь! А были ли у вас заказные публикаций? Ведь это тоже своего рода искушение.
Е.Е. — Конечно, были! Чего скрывать?!! Звонят читатели, просят помочь разобраться с местными зарвавшимися чиновниками или сатрапом-начальником. И помогала, то есть писала, по сути, заказные материалы. Если же касаться вопроса об объективности в журналистике, на который вы меня исподволь подталкиваете, он такой же неоднозначный и сложный, как и поиски философами чистой истины. Я лично не верю в то, что существуют газеты или телерадиоканалы, являющиеся независимыми в первозданном смысле этого слова. Там что, святые работают? Давайте лучше поговорим о навязчивых идеях…
В.Г. — Например, о сексе.
Е.Е. — Мужчины любят говорить о сексе. Но не любят им заниматься.
В.Г. — Вы меня пугаете, Елена Николаевна! С вашим-то личным опытом — и вдруг такое! Не те, значит, вам мужчины попадались!
Е.Е. — Предлагаю другую тему: навязчивые идеи выйти замуж или жениться.
В.Г. — Кстати, Елена Николаевна, сколько раз вы были замужем?
Е.Е. — Как тут деликатно ответить? Наверно, лучше отшутиться: со счета сбилась. Или стоит уточнить вопрос: в официальном браке или в гражданском?
В.Г. — А надежда выйти замуж есть?
Е.Е. — Зачем такой маленькой стране такое большое горе?
В.Г. — Почему вы такие ограничения на себя накладываете?
Е.Е. — В моем случае можно и без штампа в паспорте жить и никому не мешать. Хотя никогда не говори «никогда». Я не зарекаюсь… Как любит повторять одна моя приятельница, женщина выходит столько раз, сколько ее берут… Значит, не предлагают… Поэтому предпочитаю просто дружбу, секс — словом, высокие отношения. А вот ответьте, Вадим Францевич, во время поста вы одинаково правильно ведете себя дома и на работе? Или в стенах редакции вы «чистейшей прелести чистейший образец», а вечером на родных отыгрываетесь?
В.Г. — Веду себя одинаково, естественно… Но есть грех, с которым пытаюсь бороться, — матерюсь.
Е.Е. — Не могу поверить, что интеллигент в очках может сквернословить.
В.Г. — Это мой обычный разговорный язык.
Е.Е. — То есть, вы согласны с тем, что русская речь без мата превращается в доклад?
В.Г. — В какой-то степени да. Недавно встретился с другом по поводу покупки им новой машины. Беседуем час, другой. И тут он замечает: «Вадим, с тобой приятно разговаривать, ты каким-то интеллигентным стал. Матом не ругаешься». Не стал объяснять, что в пост дал себе обещание не сквернословить. А вообще, знаете, когда я впервые начал крепкие выражения в речи часто употреблять?
Е.Е. — Подозреваю, что во всех бедах, как всегда у мужчин бывает, женщина виновата.
В.Г. — Нет, непереводимый фольклор появился в лексиконе, когда стал руководителем. Я убедился, что многие управленческие задачи гораздо проще решаются, если они сдобрены парой-тройкой крепких фраз. Когда на великом русском просишь сотрудника сделать что-либо, видишь: человек не с должным усердием выполняет задание. А если ему скажешь то же самое, но при этом из пяти нормальных слов употребишь три нецензурных, задача выполняется с гораздо большей энергетикой.
Е.Е. — Ой, а наша редактор этого не знает! Мне кажется, что если бы она однажды произнесла, к примеру, слово на ту же букву, что и слово «булава», наши журналисты от неожиданности оцепенели бы.
Кстати, Вадим Францевич, до конца поста осталось чуть больше четырех недель. Как вам кажется, изменится ли что-либо в душе человека, соблюдавшего пост, или он снова окунется в сферу потребления с еще большим азартом?
В.Г. — Телесный пост и пост внутренний, духовный — они идут рука об руку и неразрывно связаны между собой. А потому телесный пост — это когда мы, ограничивая себя в пище, тем самым отказываемся от комфорта как цели нашего существования, отказываемся от жизни, в которой главным принципом ставится потребление без меры. Мне кажется, что пост должен помочь человеку понять, кто он такой, осознать себя как существо, которое способно любить, сострадать и верить.

Елена Еловик, Вадим Гигин