Источник материала:
Пухлощекий Вова Романов (имена изменены. — Авт.) кружил по кабинету детского приюта, проверяя предметы на прочность. Трехлетний малыш уже многое поменял местами, посмотрел, как устроено, усовершенствовал и оторвал лишнее... Оставалась сущая мелочь: повиснуть на дверной ручке, как следует покачаться и дать понять окружающим, как плохо они ее привинтили. Пять минут — и цель достигнута! С победоносным видом Вовочка переметнулся к письменному столу, где социальный педагог Ирина Анатольевна оформляла его документы. Он еще мог зайти под этот стол пешком... Что мог Вова заметить, кружась и напевая? И вдруг, встав на цыпочки, малыш замер. Потом схватил с края стола лист бумаги и начал целовать его в самый уголок. По–детски нежно приговаривая: «Мамочка!.. Мамочка!..»
...Утром этого дня на теле, левой руке и лице мальчика медики обнаружили следы ушибов, множество синяков. На голове — рассеченную рану мягких тканей. На переносице — кровоподтек, на веке — гематому, воротничок едва прикрывает ссадины... «Причинены действием твердых тупых предметов... Расположение повреждений на различных сторонах тела исключает возможность причинения их при падении потерпевшего на плоскости» — таковы выводы судебно–медицинской экспертизы. А сделала это... мамочка. Таковы факты.
«Я никогда ничего подобного не видела, — вспоминает педагог детского приюта социально–педагогического центра Могилева Ирина Ходорович. — Схватил эту фотокарточку, черно–белую некачественную копию 2х3 сантиметра, распечатку из паспортной базы — не отобрать. Пришлось сделать новую. А наутро после первой проведенной у нас ночи спрашиваю, мол, как ты спал, Вова? А он гордо: «Хорошо! С мамочкой!» Недоумеваю, где же спала мамочка? «Так под подушкой!..» Она и сейчас у него там лежит, эта фотография».
Избитый Вова приехал в детский приют с твердым убеждением, что он — «гад», «плохой» и его «не надо жалеть». Он так всем и говорил, уверенно и громко. Хорошо помнит, как его «била мама ремнем по голове». Но не обижается: мама всегда делает правильно. В этом она его тоже убедила. А ведь психологи утверждают, что 90 процентов всех черт личности закладывается до 5 — 6–летнего возраста. В этот период ребенок усваивает столько информации, сколько не запомнит потом никогда... И только благодаря стараниям педагогов приюта мнение трехлетнего Вовы о себе с трудом, но все же стало меняться в лучшую сторону. Не изменилось одно: любовь к мамочке. Он ждет ее и спрашивает, когда же она придет, каждый день. Но 26–летняя Ольга не пришла еще ни разу...
Свидание на проходной
— А мне некогда! И денег нет! — на меня смотрела полноватая, низкорослая девица с зелено–голубым перламутровым макияжем в стиле сельских дискотек. Но скоро наглый взгляд потух, и она отвела глаза в сторону. Я представилась сотрудницей приюта и в реверансах приседать не собиралась:
— Надо понимать, уборщицы на заводе работают сутками?
— Нет... С семи до четырех...
Дальше можно было подумать, что я разговариваю с персонажем картины «Опять двойка». Так и стояла Ольга памятником, пока я не сменила тактику, задав вопрос о ней самой. И вот тут молодая мать как начни себя жалеть! Едва не заплакала в конце. Впрочем, сарказм — дело последнее. Оказалось, Ольга сама с пяти лет росла сиротой. Родилась в деревне Шкловского района. Уверяет, что родителей почти не помнит. А вот усыновители, семья из Могилева, скоро начали пить. И, более того, уже в четвертом классе заставили ходить на работу каждый день после уроков. Трудоустроили, разумеется, нелегально, к какому–то предпринимателю делать шнурки для обуви. По словам Ольги, ни копейки из своего заработка она не видела, предприниматель рассчитывался напрямую с усыновителями. В общем, жаль ее, конечно... Но напрашивался вопрос:
— Родителей не помните, усыновители пили, эксплуатировали... Так это повод наплевать на собственного малыша? И по каким поводам пьете? Горе? Радость? Что, собственно, так активно отмечаете?
Тут Ольга снова потеряла дар речи.
В тот день она была трезвой. Пока еще. Даже без явного похмелья. И даже пришла на работу сама. А не как часто бывает — с помощью инспектора по делам несовершеннолетних Октябрьского РОВД Могилева Михаила Амелькова. Он рассказывает: «Как лицо обязанное мы трудоустроили Ольгу Романову на завод уборщицей 8 июня. До этого она работала в той же должности на одном из коммунальных предприятий. По объективным причинам — бесконечные пьянки, приходы на работу в состоянии похмелья, нетрезвой, систематические прогулы — контракт с ней продлить не захотели. Думаете, здесь она зарекомендовала себя лучше? За две недели уже 6 прогулов. Несколько раз мне приходилось лично ее разыскивать и приводить на работу. Нет, она не скрывается. Просто с вечера хорошенько выпивает и засыпает в чужих постелях по разным адресам. В силу служебных обязанностей приходится знать о ней многое. Каждый прогул — это минус в зарплате, а значит, меньше и отчислений на содержание ребенка».
Сегодня зарплата у Ольги — 1 миллион 600 тысяч рублей. Условно. Если без прогулов, которых уже немало. С обязанного лица по решению суда удерживается до 70 процентов от заработка в качестве компенсации государству расходов на содержание ребенка. На малыша от 3 до 6 лет, оставшегося без попечения родителей, сегодня тратится 695.200 рублей. Но Ольгу Романову волнуют другие статьи расходов...
Хватило ненадолго
Пока муж Ольги был жив, как и она, все проматывал. Два года назад в 26 лет его убили в очередной пьяной потасовке. Так что начало «капать» пособие по потере кормильца — 675 тысяч рублей чистого дохода. Уборщицей вдова зарабатывала до девальвации 600 тысяч. И если не пить горькую, то одной с малышом на жилплощади, почти задаром предоставленной нанимателем, можно было бы вполне прилично жить. По крайней мере, не так стыдно и беспредельно...
Вот выдержка из отчета о проделанной работе в семье Владимира Романова социальной комиссии детского сада, куда ходил мальчик: «По словам соседей, гражданка Романова почти каждый вечер употребляет спиртное, приводит посторонних в комнату, оставляет ребенка вовсе без присмотра либо на попечение третьих лиц. По отношению к ребенку ведет себя агрессивно. В последние несколько недель в ДУ мы наблюдаем у мальчика некоторые признаки насилия: синюшность губ, ссадины на лице, области за ушами в царапинах. Мать дает путаную информацию об их происхождении. Романова и сама подтверждает, что оставляет ребенка в деревне у друга...»
Вова был признан находящимся в социально опасном положении еще в октябре минувшего года. После того, как в конце сентября не явился в сад. Педагоги стали звонить... Только на следующий день выяснилось, что маму Ольгу с диагнозом алкогольное отравление тяжелой степени (в крови — 4,42 процента, в моче — 5,39 процента), закрытым легким сотрясением головного мозга и ушибом мягких тканей лица «скорая» отвезла в больницу. А еще в документе, поступившем в садик, имелась запись: «Беременность — 12 недель»...
Мальчика обнаружили у его двоюродной бабушки. С тех пор педагоги навещали семью Романовых систематически. Помимо направления на лечение к наркологу, профилактических бесед, ходатайств на работу об улучшении условий труда, Ольге Романовой как матери, воспитывающей несовершеннолетнего, неоднократно оказывалась и гуманитарная помощь. Под впечатлением от увиденного администрация сада из собственных резервов выделила и привезла по Вовиному месту жительства кроватку, стол, стул и игрушки. Всем миром собирали одежду... Но, как говорят, «положительной динамики» в поведении матери хватило меньше чем на три месяца.
Ольга обещает рожать!
18 апреля Ольгу Романову в детском саду никто не видел. Она ведь отчетливо понимала, что заводя в группу ребенка с такими побоями, ей уж точно не избежать вопросов и объяснений. Только что объяснять–то? Весь вечер падал на твердые тупые предметы? Через несколько минут ребенка уже везли в поликлинику...
В тот же день постановлением комиссии по делам несовершеннолетних администрации Октябрьского района Могилева 3–летний Владимир Романов был признан нуждающимся в государственной защите и помещен в приют. Ольга Романова в лицо комиссии лишь обиженно бросила: «Ну и забирайте! Только знайте: это вы сделали моего ребенка сиротой! А еще вы вынуждаете меня рожать снова. Больше не собиралась... А теперь буду!»
Вечером Романова позвонила и заведующей детским садом с теми же обвинениями и обещаниями рожать. Впрочем, я бы назвала это, скорее, угрозой. Потому что страшно. За тех, кто действительно еще может родиться.
Комментарий
Заместитель председателя комиссии по делам несовершеннолетних администрации Октябрьского района Могилева Ольга Комлева:
— Обещание Ольги Романовой рожать действительно пугает. По факту насилия в отношении собственного ребенка с учетом, что телесные повреждения были признаны легкими и не повлекли кратковременного расстройства здоровья мальчика, мать привлечена к административной ответственности. Основываясь на опыте и наблюдая поведение Ольги сейчас, я почти с уверенностью могу сказать, что она будет лишена родительских прав. Но что дальше? Сегодня отделы образования и комиссии по делам несовершеннолетних Могилевской области тесно сотрудничают с женскими консультациями. Цель — выявить на ранних этапах семейное неблагополучие, а также вероятные угрозы жизни и здоровью несовершеннолетних. То есть уже при выписке из роддома определенной категории матерей тщательно изучается социальная микросреда, в которой предстоит расти малышу. Может статься, что ребенка и не выпишут с матерью.
Фото автора.
Автор публикации: Марина ЗУБОВИЧ
