Суд по дедовщине в Печах. Для командира роты прокурор запросил 6 лет, для прапорщика - 4

Источник материала:

Сегодня в Минском областном суде с последним словом выступают командир роты Павел Суковенко и прапорщик Артур Вирбал. Им предъявлено обвинение в злоупотреблении властью. По версии следствия, Суковенко бил солдат деревянной палкой, присваивал себе их деньги, брал растворимый кофе и сосиски в тесте у подчиненных. Вирбалу вменяют то, что заставлял солдат отжиматься и применял к ним физическую силу.

Сегодня в Минском областном суде проходят прения сторон. Первым слово взял прокурор. В своем выступлении он попросил признать обвиняемых виновными по ч. 1, ч. 2 ст. 455 УК (Злоупотребление властью, превышение власти либо бездействие власти) и приговорить командира роты Павла Суковенко к шести годам лишения свободы в колонии усиленного режима и лишить его звания «старший лейтенант». Для прапорщика Артура Вирбала прокурор запросил четыре года лишения свободы в колонии усиленного режима без конфискации имущества, а также лишения звания «прапорщик».

Затем выступили потерпевшие.

— Претензий нет, прошу строго не наказывать, — заявил Суббоцкий и Бритиков.

Только один потерпевший из семи сказал, что приговор суд может выносить на свое усмотрение. Остальные просили назначить более мягкое наказание, а уже осужденный сержант Бердников попросил оправдать обвиняемых.

По мнению прокурора Вадима Лолуа, то, что потерпевшие изменили показания во время суда, свидетельствует о том, что они не хотят свидетельствовать против бывшего руководства, поэтому их показания во время предварительного расследования просит признать достоверными.

Выступая в прениях, адвокат командира роты Александр Галиев, напомнил, что фигуранты уголовного заявляли о давлении во время расследовпния и сейчас Следственный комитет проверяет слова потерпевших Вяжевича, Скуратовича, Барановского.

— Вряд ли стоит ожидать каких-то сверхестественных результатов. Но заявления о давлении — весьма примечательный факт, - говорит Галиев.

По мнению защитника, не Павел Суковенко придумал «отжимания, кофе, бычки», это в армии было и до него и над этим стоит задуматься. Александр Галиев попросил учесть мнения потерпевших и не лишать своего подзащитного свободы.

Напомним, рассмотрение дела по неуставным отношениям в Печах началось 1 октября, это уголовное дело появилось после гибели Александра Коржича, но к смерти рядового, по версии следствия, не имеет отношения. На скамье подсудимых — 24-летний командир учебно-танковой роты Павел Суковенко и 25-летний прапорщик Артур Вирбал.

Среди 7 потерпевших — сержанты Евгений Барановский, Егор Скуратович и Антон Вяжевич. В зал в наручниках их доставляли конвоиры. Молодых людей уже третий месяц судят за доведение до самоубийства Александра Коржича. Кстати, сами потерпевшие себя таковыми не считают и просили суд не наказывать строго обвиняемых.

— Желательно не лишать свободы, — говорил потерпевший Евгений Барановский.

Во время допроса в суде командир роты Павел Суковенко не стал отрицать, что присваивал себе деньги солдат, ему вменяют сумму в 64 рубля 29 копеек. Он также уточнил: продукты у подчиненных не требовал, он просил — они приносили. Иногда к его приходу кофе уже был готов. Что касается физического насилия, Суковенко отрицает некоторые факты.

— Удар палкой — это не мера наказания, чтобы причинить унижение. Просто хотел привести их в тонус. Это все было больше похоже на смешную ситуацию. Когда все происходило, все смеялись, улыбались, — рассказывал в суде Павел Суковенко.

Солдаты были наказаны таким образом за незнание устава.

Во время дачи показаний в суде прапорщик Артур Вирбал выбрал позицию, что он ничего не помнит, но отрицать слова потерпевших не будет.

— Из-за давности события не помню, — заявил прапорщик, комментируя возможные удары, которые он наносил деревянной палкой потерпевшим сержантам Барановскому и Бритикову. — Если потерпевшие говорят, что бил их, значит, так и было. У меня нет причин им не доверять. Если суд решит, что бил, соглашусь. (…) Высокий суд, у меня такие обвинения! Якобы бил шесть раз в год! Когда? Даже обвиняемые не помнят эти удары. Так что я должен признавать? (…) А во время очной ставки они мне в глаза смотрели, говорили, что бил. Я уже не видел другого выхода, признал. Так судите меня, и я уже поеду отбывать наказание. Устал я. Устал просто по-человечески.