Ценности до востребования

Источник материала:

ЛИЦКЕВИЧ Светлана

В деле реституции рано ставить точку

О судьбе культурных ценностей, сменивших хозяев во время войн, конфликтов, катаклизмов и смут, в мире говорят немало. Но говорят чаще всего двояко: или негромко, или скандально. Несмотря на существующие международные нормы и конвенции касательно реституции и репатриации объектов культурно–исторического наследия, громких дел в этой деликатной сфере давно не было. До тех пор пока в мире будут вестись войны, будут и споры о возвращении ценностей, захваченных агрессорами или вывезенных победителями. Если на карте Европы примерное перемещение предметов наследия, вывезенных когда–либо с территории нашей страны, прорисовать тонкими красными линиями, практически весь материк окажется опутанным сетью. Многочисленные войны, будто волны гигантского цунами, разнесли наши ценности по свету. Сокровища из Беларуси есть во многих странах мира. В каком виде они смогут вернуться? Вернутся ли вообще? В последнее время об этом вновь заговорили на самом серьезном, государственном уровне.

Новейшая история вопроса

В нынешнем году юбилей конференции 1926 года, на которой шли переговоры о передаче БССР Литовской метрики. Она, к слову, так и не была привезена — ни тогда, ни позже. Но споры середины 20–х — ничто по сравнению с тем, с чем нашей разграбленной республике пришлось столкнуться после Второй мировой войны. Ценности, вывезенные в Германию и другие страны, возвращали хаотично. Сохранившиеся белорусские раритеты пополнили тогда заодно российские и украинские фонды. Часть из них была позже возвращена или получена по обмену. Другие так и остались в собраниях разных республик СССР, о местонахождении третьих есть лишь предположения. Вновь о возвращении культурных ценностей в Беларуси заговорили еще в середине 80–х годов прошлого века. При Белорусском фонде культуры была создана общественная комиссия «Вяртанне».

— Я возглавляю эту комиссию уже много лет, — говорит профессор Адам Мальдис. — Проделана немалая исследовательская работа, выпущены 7 одноименных сборников. На издание давно подготовленного восьмого не можем найти деньги. Поскольку мы общественная организация, полномочия наши небольшие. Реституция — вопрос государственной значимости, заниматься им должны на самом высоком уровне.

— На протяжении нескольких лет мы вносили предложения о включении в эту работу государственных учреждений, о передаче функций комиссии «Вяртанне» государству, — продолжает председатель Белорусского фонда культуры Владимир Гилеп, — ведь нигде в мире этими сложными вопросами не занимаются только общественные организации.

Процесс пошел

В апреле 2005 года Президент поддержал предложение МИДа о целесообразности создания при Совете Министров постоянно действующей рабочей группы по вопросам поиска, возвращения и введения в научный оборот культурно–исторического наследия, оказавшегося в силу различных обстоятельств за рубежом. Была создана рабочая группа, состоящая из заместителей министров иностранных дел, культуры, образования, также в нее вошли заместители председателей КГБ, Комитета по архивам и делопроизводству, президиума Академии наук, председатель Белорусского фонда культуры и директор Полоцкого музея–заповедника. Помимо этого, создали и научно–исследовательскую группу на базе исторического факультета БГУ.

— МИД передал нам некоторые документы, наши сотрудники ведут достаточно активный поиск, — рассказывает декан исторического факультета БГУ Сергей Хотин. — Впрочем, подобная исследовательская деятельность велась нашими специалистами и прежде. В группу вошли ведущие эксперты архиво– и музееведения, археографии. Мы опираемся на опыт предыдущих лет. Я имею в виду не только два последних десятилетия и работу комиссии «Вяртанне», но и те переговоры по реституции, которые велись еще до войны. Мы анализируем также опыт соседей, в частности россиян. Думаю, это очень позитивно, что вопросы реституции и совместного использования исторического наследия теперь подняты на государственный уровень. Ведь для исследовательских работ в этой области необходимы и четкая координация, и финансовая поддержка.

23 февраля в Министерстве культуры прошло первое заседание межведомственной рабочей группы по вопросам поиска, возвращения и ввода в научный оборот утраченных историко–культурных ценностей.

— Заседание можно расценивать как весьма серьезный шаг, — прокомментировал событие заместитель министра культуры Владимир Гридюшко. — Были рассмотрены многие вопросы работы группы. В нее вошли представители всех заинтересованных министерств, у каждого своя сфера деятельности. В первую очередь необходимо провести инвентаризацию, создать каталог утраченного, чтобы иметь возможность рассматривать каждый конкретный случай, в том числе и по дипломатическим каналам. Отмечу, что немало уже сделано, — я имею в виду работу комиссии «Вяртанне», ее многолетний скрупулезный труд в деле систематизации и исследования утраченного. Руководители этой комиссии — Адам Мальдис и председатель Белорусского фонда культуры Владимир Гилеп вошли в рабочую группу. Все, что связано с этим важным вопросом, должно быть в русле государственной политики.

Без лишних жестов

Будем объективны: даже самая эффективная работа заинтересованных комиссий и рабочих групп и даже новая законодательная база едва ли способны изменить устоявшуюся в общем–то мировую ситуацию. Культурные ценности сегодня никто никому просто так не возвращает. Все односторонние жесты доброй воли пресекаются чаще всего еще до их совершения. Взять хотя бы Россию — основного обладателя трофейных сокровищ Второй мировой. Вспомните громкую историю с библией Гутенберга, которую Борис Ельцин чуть было не подарил канцлеру Колю. Буквально в последние часы эксперты отговорили Президента России от этого щедрого жеста, назвав реальную цену книги — около 15 миллионов долларов. Или взять, к примеру, историю со знаменитой коллекцией, вывезенной из Бремена капитаном Балдиным во время Второй мировой войны. Попытки вернуть работы Леонардо да Винчи, Тициана, Дюрера, Рембрандта в Германию были остановлены на федеральном уровне. Так и повис в воздухе, казалось бы, решенный вопрос о передаче наследникам коллекции Ангальтского серебра, хранящейся в Эрмитаже.

— Единственный вариант, приемлемый сегодня в мире, — это равноценный обмен, — говорит посол по особым поручениям МИДа, председатель Национальной комиссии по делам ЮНЕСКО Владимир Счастный. — В России это оговорено даже на законодательном уровне.

— В свое время наша страна сделала немало жестов доброй воли в расчете на взаимность, — говорит Адам Мальдис. — К примеру, в Украину была передана библиотека Петлюры, привезенная в БССР по ошибке. Петлюра собирал ее уже в Париже. Но в ответ нам вернули иконы из довоенного собрания нашего же музея...

Компромисс современного общества

Но нельзя жить лишь прежними обидами. Нынешнее развитие электронных коммуникаций и мобильность современного общества предоставляет и другие, куда более дипломатичные варианты. Конечно, когда страна физически обладает той или иной исторической или культурной ценностью — это, бесспорно, престижно. Но и факт возвращения отнюдь не подразумевает факта обладания. Скажем, редкая книга, помещенная на специальное хранение, едва ли станет достоянием общественности — даже не каждого исследователя допустят в святая святых, не то что любопытствующего туриста.

Совместное использование исторических ценностей — это компромисс современного общества. Оно не забыло всех тех бедствий и перемен, которые причинила война, но готово к созиданию.

— Для нас такой разумный подход просто необходим, — рассуждает профессор Адам Мальдис, — надо проводить совместные выставки, конференции, создавать общие базы данных. К сожалению, со многими странами у нас даже нет соглашений на этот счет. Едва ли не единственное исключение — Польша.

— К международной работе подключены многие структуры, практически все посольства, — говорит Владимир Счастный. — Сотрудники посольств ведут поиск конкретных предметов из нашего наследия, которые находятся в стране их пребывания, изучают возможности их возвращения или варианты эффективного совместного использования. Кое–что уже сделано. Например, во Франции найдены неизвестные ранее материалы, связанные с жизнью и творчеством Наполеона Орды и

Валентия Ваньковича. С их копиями уже могут работать и научные, и музейные работники.

Radziwilliana

Вернуться в исторический, культурный, научный оборот произведение или издание может и не пресекая границы. И многое из наследия страны уже возвращается. Взять хотя бы международный проект «Радзивиллиана» — масштабнейшую работу по электронному объединению архивов Радзивиллов. С белорусской стороны в ней принимают участие Национальный исторический архив, Комитет по архивам и делопроизводству, библиотека Академии наук, Национальная библиотека, комиссия по делам ЮНЕСКО и многие другие. В фондах Радзивиллов, как известно, хранился архив Великого княжества Литовского, их собрание — одно из богатейших в нашей истории. Сейчас документы из архива магнатского рода есть в собраниях Польши, Германии, Литвы и даже США. В планах — объединить их в огромную электронную систему. Часть архивов возвращается не только в виртуальном, но и в физическом смысле. Как сообщала «СБ», недавно достигнута договоренность с Германией о передаче тысячи документов из Несвижского архива Радзивиллов в Беларусь. Мы же взамен возвратим немцам документы военной поры.

Впрочем, некоторые вывезенные из страны ценности возвращаются и без межгосударственных соглашений. Чаще всего это предметы из частных собраний, архивы, которые наследники передают в дар Беларуси. Скажем, Анджей Цехановецкий, наследник князей Мстиславских–Заславских, подарил в свое время слуцкий пояс, который сейчас хранится в музее старобелорусской культуры. Мария Святополк–Мирская — наследница последних владельцев замка в Мире, передала в Беларусь архив своей семьи. Также был передан архив Кастровицких — родственников Каруся Каганца.

Когда экспонат становится культовым

Все чаще мы говорим о совместном использовании и возвращении в научный и культурный оборот вывезенных из страны ценностей даже без их физического возвращения. Наиболее эффективными для такого сотрудничества сферами остаются библиотечная и архивная.

— Архивы всегда имели особую ценность, их вывозили практически сразу, — рассказывает заведующий отделом публикации документов Национального архива Беларуси Виталий Скалабан. — В 1794 году, когда Суворов занял Варшаву, уже через месяц Екатерина II отдает приказ вывезти Литовскую метрику в Петербург. Она хранится в Москве в архиве древних актов. Сейчас разработана целая программа совместного издания Литовской метрики. Существует и масса межгосударственных соглашений по совместной работе архивов разных стран. У нас, можно сказать, есть своя дипломатия — мы умеем находить компромиссы. Впрочем, архивам это не так сложно сделать, как музеям. Но продолжать поиск и изучение судьбы наших культурных ценностей просто необходимо. От предъявления претензий к другим странам перейти к наведению порядка на собственных полках: провести инвентаризацию утраченного и перемещенного, разобраться с историей музеев, библиотек. У многих ценностей — даже из тех, которые вернули, колоссальная биография. Их путешествия достойны отдельной книги. Скажем, вы знаете, откуда в музее Купалы рукописи поэта? Они ведь погибли, когда бомба попала в дом под липами. К счастью, часть из них сохранилась среди раритетов Национальной библиотеки, которые были вывезены в Германию. Позже некоторые из них попали в Днепропетровск, а затем были переданы в Минск. Есть такое понятие — «описание пути». Это почти как икона, которая с годами становится намоленной. Когда экспонат, все трагические перипетии жизни которого нам известны, в конце концов возвращается, он становится культовым.

Память страны — память мира

В 1997 году ЮНЕСКО проводило большую конференцию по реституции. С тех пор мероприятий подобного масштаба по этому вопросу больше не было.

— Бесспорно, мы будем возвращаться к этой теме, — говорит Владимир Счастный. — В конце этого года предполагается провести большую научную конференцию, посвященную программе «Память Беларуси». Разговор коснется вывезенных объектов наследия и того, в каком виде они могут вернуться на родину. Возможно, некоторые из проектов «Памяти Беларуси» будут включены в список ЮНЕСКО «Память мира», который сравним со Списком всемирного наследия. В него должны войти большие наднациональные проекты — примеры совместного использования перемещенных ценностей.

Нередко ценности, вывезенные когда–то из Беларуси, всплывают на аукционах, в антикварных магазинах Европы. Конечно, они не по карману нашим учреждениям культуры, лишь мечтающим заполучить эти лоты в свою экспозицию. Ценности национального масштаба уходят в частные коллекции. Нам же остается лишь сожалеть. Впрочем, в Англии подобную ситуацию решают весьма разумно. Когда на «Кристи» или «Сотбис» выставляется нечто, имеющее ценность для культуры и истории Британии, для его приобретения используются доходы от национальной лотереи. Для британцев это вполне реальный вариант пополнения музейных экспозиций. И разумно, и патриотично, между прочим. Когда добрая половина граждан страны осознает, что внесла свою небольшую лепту в достояние страны. Возможно, здесь есть над чем и нам поразмыслить. В будущем. Пока же надо исходить из объективной реальности: работа получила новый, государственный импульс. И когда–нибудь мы сможем, наконец, говорить не об утраченном, а о вновь обретенном историческом и культурном наследии нашей страны.


Витражи Мариенкирхе

В конце 2002 года Россия передала Германии бесценные витражи церкви Святой Марии. С XIV века витражи, вставленные в три высоких готических алтарных окна, служили главным украшением Мариенкирхе во Франкфурте–на–Одере. В 1943 году, когда появилась угроза бомбежек, их демонтировали и спрятали в подвалах Потсдамского дворца. Извлеченные красноармейцами ящики с витражами были доставлены в Ленинград, где и пролежали пятьдесят с лишним лет. Витражи уникальны не только своим почтенным возрастом и филигранной работой, но еще и тем, что фрагменты одного из них повествуют о деяниях антихриста. По одной из версий за повторное обретение витражей немцы согласились существенно уменьшить многомиллиардный долг СССР перед бывшей ГДР, по другой — за это вернули панно и комод из легендарной Янтарной комнаты. Впрочем, подобный жест лишь подлил масла в огонь споров о реституции — это позволило вести разговоры о том, что Янтарная комната не погибла во время войны, а до сих пор где–то тайно хранится.

Заколдованное наследство

Еще год назад об Ангальтском серебре велись дебаты не меньшие, чем о возвращении Балдинской коллекции. Речь идет о собрании фамильных ценностей: серебряном кубке XVI века и 17 уникальных серебряных скульптурах рубежа XVII — XVIII веков работы аугсбургских мастеров. С 1951 года коллекция хранится в Эрмитаже. В середине 90–х годов прошлого века на нее предъявили претензии наследники рода Ангальтов — того самого, из которого происходила и российская императрица Екатерина II. Серебро было изъято красноармейцами из банковского хранилища. Там же хранились и сокровища нацистских преступников. Потому предметы безоговорочно были признаны репарацией. Но дело в том, что последний владелец коллекции — Иоахим Эрнст фон Ангальт — не только не сотрудничал с нацистами, но и сам был жертвой: был отправлен в лагерь Дахау, а после войны этапирован в спецлагерь НКВД, где и умер. Реабилитирован лишь в начале 90–х. Впрочем, в последние годы сотрудница Эрмитажа Юлия Кантор, занявшаяся подробным изучением биографии погибшего герцога, пришла к выводу, что не все так однозначно: герцог был и остался членом НСДАП с 1939 года. В партийных документах не сохранилось ни пометок о взыскании, ни тем более об исключении. А в Дахау можно было попасть и за уголовные преступления. Это дает России официальные основания отказать в реституции наследникам Ангальта, так как по закону о перемещенных ценностях имущество нацистов возвращению не подлежит.

Фигуры Парфенона

Споры о возвращении вывезенного наследия ведутся не только десятилетиями — некоторые длятся веками. Скажем, Греция до сих пор обращается к Англии с просьбами вернуть фигуры с фронтонов Парфенона, так называемые барельефы Фидия, вывезенные в королевство еще в XVIII веке.

Британский посол при султанском дворе Томас Брюс, известный впоследствии как лорд Эльджин, выхлопотал в 1801 году у турецких властей, контролировавших Грецию, разрешение на работы по сохранению и частичной реставрации древних скульптур Парфенона. Он их сохранил самым оптимальным способом: тайно погрузил на корабль и вывез в Великобританию, где пятнадцать лет спустя подарил Британскому музею. За два года он вывез в Англию 12 фигур с фронтонов Парфенона, 15 каменных прямоугольных плит, 56 плит фриза и кариатиду из Эрехтейона. Так европейцы впервые познакомились с подлинными греческими скульптурами.

Накануне Олимпиады тогдашний премьер–министр Греции Константинос Симитис предложил британскому премьер–министру Тони Блэру предоставить бесценные фрагменты дворца Греции на время проведения Олимпийских игр. Греки готовы были даже построить специальный павильон для демонстрации фрагментов фриза Парфенона. Но англичане идею не поддержали.

Парфенонский фриз — не единственный экспонат Британского музея, над которым нависла угроза реституции. Колониальная Англия отличалась неплохим художественным вкусом. В результате Египет многие годы деликатно намекает на необходимость вернуть на землю отцов коллекцию мумий. А Турция периодически заводит речь о раскопках в городах Малой Азии, откуда происходят украшающие музей крылатые ассирийские быки с бородами. Нигерийцы вздыхают о медных литых скульптурах государства Бенин.

Путешествия Рамсеса I

Решение о возвращении единственной царской мумии, находящейся за пределами Египта, было принято США через 200 лет после ее исчезновения из страны. Мумия, возможно, является одной из первых, вывезенных из Египта. Ее похищение при невыясненных обстоятельствах из долины Дейр эль–Бахари близ Луксора, вероятно, относится к концу ХVIII — началу ХIХ века.

В 1861 году мумия была приобретена одним из канадских музеев и находилась в его запасниках более 130 лет. В прошлом году ее приобрел среди других экспонатов музей Майкла Карлоса в Атланте, США. Американские ученые пришли к сенсационному выводу, что она принадлежит Рамсесу I, правившему в 1292 — 1291 гг. до н.э. Смерть этого фараона совпала с единственным археологическим свидетельством библейского исхода народа Израиля под руководством Моисея из Египта. На стене Карнакского храма в Луксоре имеется иероглифическая надпись о том, что сын Рамсеса I — царь Сети I — оставил наблюдение за процессом мумификации тела своего отца, чтобы отправиться на Синайский полуостров для преследования бежавших евреев.