Странный некролог

Источник материала:

Странный некролог

А книжки пишут нелауреаты
В декабре прошлого года ушел из жизни народный писатель Беларуси, доктор наук, академик, орденоносец Иван Науменко. По поводу его смерти в официальной прессе был опубликован довольно странный материал.
Кoнcтантин CКУPАТOВИЧ
Не некролог, а информация: мол, в редакцию поступило “письмо” с сообщением о смерти уважаемого человека, изложением его заслуг, подписанное представителями государственных инстанций и общественности. Без указания фамилий.

Если это был некролог, то очень странный. Обычно такие тексты выверены и сверены, а список подписантов и иерархия имен (мы, по порядку нижеподписавшиеся) позволяют судить о том, насколько высоко на самом деле ценит власть заслуги усопшего.

А тут все атрибуты налицо. Иван Яковлевич был хорошим писателем, творил по методу соцреализма, его проза была живой, сюжеты — динамичными, герои — не ходульными. Обычные партизаны нашей республики-партизанки.

Откуда же эта анонимность? Имея привычку рассматривать всякое явление в его культурно-политическом контексте, автор пришел к выводу, что столь неформальный подход к составлению формальных документов объясняется принадлежностью усопшего к писательскому цеху. При определенных обстоятельствах настоящее писательство может вызывать неудовольствие власти и даже наказываться. В том числе и после кончины писателя.

В этом его отличие от представителей рабочего класса. Землекопа, например, или там слесаря-сантехника никогда не казнят за хорошую работу. А поэтов-писателей — сплошь и рядом. Причем прозаику, чаще всего реалисту, приходится особенно трудно. Статус обязывает резать правду-матку.

Или быть Гоголем, или никого не трогать.

А поскольку все знают, что наш писательский цех разделился на Гоголей и “не трогающих”, то далекий от политико-идеолого-литературных дрязг автор предположил: неформальный подход к памяти покойника определен его нежеланием вступить в “мятежный писательский союз”, образованный членами бывшего союза, объединившимися под водительством генерала-писателя Чергинца.

Очевидно, партизан за милицейским генералом не последовал.

Это предположение целиком подтвердилось. Оказывается, несмотря на то, что авторитетного белорусского писателя новые власти всячески соблазняли, несмотря на то, что он поначалу верил соблазнам, несмотря на то, что нетерпеливые радикалы обвиняли его в “русском шовинизме и коленопреклонении перед Москвой”, он высказался “за”: родную мову, культуру, независимость. И остался верен прежнему писательскому цеху (СБП).

И может быть, самое главное — осудил грех “сергианства”, который, по его мнению, совершили продемонстрировавшие полную лояльность “писатели-бунтари”. В одной из статей Иван Яковлевич писал, что Купала и Колас тоже были в оппозиции. А для самых “прорусских” привел пример Пушкина, который на вопрос Николая I ответил: “Да, я был с декабристами!”.

Как тут подпишешь скорбный лист, коль нет ее, скорби. К тому же если подписать, то в список пришлось бы включить и “не таких” писателей. А не включить — пойдут толки.

Да и время было неудобное. Потому что был запланирован и — буквально на второй день после похорон Ивана Науменко — открылся съезд нового союза (СПБ), который, по словам Н. Чергинца, возрождает традиции Янки Купалы и Якуба Коласа. Не станем уточнять, какие именно традиции. Сошлемся только на свидетельства современников. Доживший до хрущевской оттепели Колас рассказывал, что во времена полного единения писателей с пролетарской властью он часто спал не раздеваясь. Чтобы уйти, когда разбудят, не беспокоя домашних.

Возродив “традиции и идеи” с помощью казны, “мы хотим делать хорошие книги и хотим, чтобы государство нас в этом поддерживало”, можно ставить крест на “националах”, которые “забыли, что такое литература и творчество во имя интересов народа”.

Согласны: народ — главное. Но он одинаково не усердствует ни в чтении книг “ортодоксов”, ни в чтении опусов примкнувших к власти “прогресситов”.

Он читает в основном книжонки в мягких обложках, которые легко пишутся зелеными нелауреатами, обеспечивая им деньги, народное признание и возможность не лизать сапоги вышестоящим.

Не потерять бы “вашим” и “нашим” последнего читателя...