Лучше нету того цвету...

Источник материала:

От сердца или от души?

Сегодня, пожалуй, никто толком и не скажет, когда женщинам стали дарить на 8 Марта цветы. В 50–х? 60–х? «Красная Москва», красные гвоздики... Или еще позже? Как бы там ни было, а нынче резюме всех опросов насчет лучшего подарка в этот день таково: большинство дам ждут, что им преподнесут именно цветы. Большинство мужчин именно так и поступают.

Но часто бывает так, что купленный за большие деньги букет приносит одни расстройства. Едва внесенные в дом цветы начинают увядать, и уже через пару часов от былого великолепия не остается и следа. Какой уж тут праздник... Словом, выбирать цветы надо умеючи.

Во–первых, не стоит покупать готовые букеты и корзинки. Туда, особенно в небольшие корзины, нередко идет всевозможная некондиция. Цветки со сломанными ножками, обрезки нижних веток аспарагуса, мелкие веточки гипсофилы — это все пошло бы на помойку, если бы ушлые продавцы не нашли такой замечательный способ сбыта.

Во–вторых, никогда не берите розы, хризантемы и гвоздики неестественного синего, зеленого, ярко–оранжевого цвета. Частенько несвежие светлые цветы, которые быстрее теряют вид, окрашивают, ставя на ночь в специальные красители, и стоят они после подобной процедуры совсем недолго.

Очень нарядно смотрятся цветки в оригинальных «юбочках» из яркого целлофана. Между тем обычно это остатки такой старой поставки, что венчик без поддержки уже просто рассыпается. Многие виды цветов просто очень плохо стоят. А потому тюльпаны, нарциссы, гиацинты нужно ставить в очень холодную воду, для ирисов можно даже со льдом, тогда они продержатся подольше. Но в любом случае более чем на три–четыре дня рассчитывать не приходится.

Недолго будут радовать глаз и розы. Они очень капризны, не любят перепадов температуры, да и отличить свежие от несвежих порой очень сложно. Впрочем, если листики чашечки плотно прилегают к венчику цветка, а с венчика не ободраны неровные покровные лепестки, так называемая рубашка, — роза явно свежая. Из дорогих цветов прекрасно стоят орхидеи и антуриумы.

Лилии, кустовые гвоздики и хризантемы нужно брать с большим количеством бутонов, они прекрасно распускаются и могут стоять несколько недель. Крупноцветные хризантемы и гвоздики должны быть плотными, со свежими сочными листьями на стебле, нижние лепестки не должны быть дряблыми и висеть. Если у гвоздики бутон рыхлый, значит, из него уже повыдергали половину увядших лепестков. Рыночные мимозы следует брать с распустившимися, пушистыми цветками. Не верьте продавцам, которые утверждают, что зеленые бутоны еще распустятся! Мимоза бутоны, как правило, не распускает.

Розы? Мимозы?

Жене или любимой можно подарить лилии. Для аллергиков есть виды азиатских лилий практически без запаха. Хороший вариант — крупноцветные хризантемы. Маме или теще подойдут гвоздики, особенно кустовые, или кустовые хризантемы. Даже три штуки будут выглядеть как небольшой, но пышный букет.

Для молоденькой девушки — весенние цветы, почти идеальный вариант — гиацинты или крокусы в горшочке. Они и стоят дольше, чем срезанные, и пахнут приятно. Младшей сестренке понравятся мимозы, ведь они такие пушистые, а предрассудков по поводу желтых цветов у маленьких девочек еще нет. Начальнице лучше дарить цветы в горшках, они простоят дольше срезанных, а значит, и помнить о вашем подарке будут дольше. Это могут быть примулы, цикламены, цинерарии, мускари.

Советы профессионалов

Конечно, желательно дарить те цветы, которые женщина любит. Но если вы этого так и не узнали, прислушайтесь к советам профессиональных стилистов и фотографов, подбирающих букеты... по цвету глаз и цвету волос.

Брюнеткам в руки так и просятся ярко–красные розы, крупные гладиолусы, георгины, яркие орхидеи, яркие гвоздики. Ярко–красные цвета делают брюнетку еще более привлекательной. Вспомните Кармен — можно ли ее представить себе без красного цветка в волосах?

Если же девушка блондинка, то ей пойдут нежно–розовые, белые, светло–желтые цвета. Не важно, какие это будут цветы, — розы ли, хризантемы, каллы, лилии или орхидеи. Они не должны быть яркими и вызывающими, не должны отвлекать внимание от вашей спутницы. Однако бывают и исключения — к примеру, одна ярко–красная или оранжевая роза может очень неплохо смотреться в руках у блондинки. Да и опять же все это — дело вкуса!

Для рыжеволосых — темные розы, фиолетовые и темные орхидеи, фиалки, гиацинты, гладиолусы и множество других цветов, особенно синего и фиолетового цвета. Если в букете еще и много зелени, то он замечательно подойдет как рыжеволосой девушке, так и шатенке. Хотя шатенкам часто больше нравятся простые полевые или дикие цветы.


Письмо от мамы

В детстве я не думал, что письма можно получать и от мамы. Она ведь всегда была рядом со мной. Пролетели беззаботные школьные годы. Я стал солдатом. За день, сильно устав, мы, новобранцы, с нетерпением ждали вечера. Вечером можно было отдохнуть, а еще — если повезет — получить от ротного почтальона письмо из дому. Перед ужином мы тесным кольцом брали его «в плен». Он, понимая важность своей персоны, доставал из сумки конверт, поднимал руку над головой и громко выкрикивал:

— Логинов, Степанец, Туманов...

Счастливчики! Они уходили в спальное помещение или в курилку. Уединившись, вскрывали присланные им письма и вели неторопливую беседу с родными, друзьями... Я тоже каждый вечер ждал писем из дому. Очень ждал. И тоже бывал счастливчиком. Я любил получать письма, особенно от мамы. (Отец мой умер, когда я учился в шестом классе.) Мама писала мне по–деревенски просто. Писала порой несвязно, но так подробно, что я всегда был в курсе станичных новостей.

«Сыночек, добрый урожай ожидается на наших полях. Снегу–то там навалило под самые небеса...» — читал я. Читал и видел перед собой золотистое, волнистое, родное с детства кубанское поле пшеницы. Не только видел, но и ощущал приятный запах спелых колосьев. И таким близким, таким родным веяло от маминых писем, словно я был там, рядом с ней.

Свои письма она всегда заканчивала неизменной просьбой: «Дюже, сыночек, я соскучилась за тобой. Прилетел бы на денек?..»

Она знала: нельзя мне «прилететь на денек». Служивый человек я — солдат. Знала, но просила. Когда служил срочную, потом когда стал курсантом военного училища... Не изменяла своей просьбе и тогда, когда на мои плечи легли лейтенантские погоны.

Все отпуска, какие мне, офицеру, полагались, я проводил в родной деревне. Наши с мамой встречи, как и расставания, омывались ее слезами. Она подносила краешек ситцевого цветастого платка к глазам, когда мы встречались. Плакала, провожая. В такие трудные для нас минуты и я прятал от нее свои вдруг предательски повлажневшие глаза.

Я уезжал. И снова были мамины весточки. Много лет подряд — одно в месяц. Я привык к этим письмам. Но вдруг... Писем не стало. Раньше, читая смешные станичные подробности: «У Егоровны — нашей соседки, что у речки живет, кот окаянный, повадился в курятнике яйца пить...» — я иронизировал: «Проблемы...» Теперь же как–то затосковала душа. Я перестал вдруг видеть перед собой спелые поля пшеницы, безымянную речку, которая тихо несла свои воды у нашего огорода. Потянуло туда, где я родился, где жила мама, так сильно, будто не стало в моей жизни чего–то ценного, важного.

А писем все не было и не было. Пытался до нее дозвониться — не дозвонился. Дал маме телеграмму. А через несколько дней получил из родного края письмо. Посмотрел на конверт — тревогой повеяло от незнакомого почерка. Разорвал конверт. Прочел: «Не волнуйтесь, Николай, у вашей матери что–то с глазами. Письма вам будем писать мы, соседи».

У мамы и раньше со зрением было неважно. Жаловалась мне: «Пеленой глаза заволакивает». Жаловалась, а к врачу ехать не хотела. Соседи ее успокаивали: «Яковлевна, от старости у тебя все это происходит».

Не однажды мы с женой предлагали маме переехать к нам в город. В ответ она усаживала меня на стул, внимательно посмотрев, тихо говорила: «Нет, сынок, пока держусь — никуда я из родной станицы не сдвинусь. Не угнаться мне в свои годы за вашей городской жизнью. Не привыкну я к ней. Человеку, сынок, там слаще, где он долго прожил, где корни свои крепко пустил...»

В душе я соглашался с ней. И все же...

Вот уже который месяц я получал письма из родного края. Но эти письма уже были не мамины. Писали друзья и знакомые. Не писала только мама.

...Помню вечер, теплый и ласковый. Как мамины руки. Я пришел со службы домой. По привычке открыл почтовый ящик. Там лежало письмо. На кухне я раскрыл конверт. С тетрадного листа на меня смотрели какие–то каракули. Попробовал их прочесть... И вдруг забилось сердце. В моих руках снова было родное письмо! Мамина весточка! Она написала его как смогла. По памяти. Не видя, а лишь чувствуя строчки. Строчки для сына.

С женой мы допоздна силились прочитать мамино послание, но не смогли. Утром я проснулся первым. Вышел на кухню. На столе лежало так и не прочитанное, но уже очень прочувствованное мамино письмо. Теперь я знал, о чем просили строчки. Взяв конверт, я поспешил к командиру. А вечером самолет уносил меня в родные края...

С той поры много утекло воды в нашей безымянной речке. Давно не стало и мамы. Но то ее последнее письмо и сегодня согревает сердце.

Николай ЗУБЦОВ, подполковник запаса.

Фото Георгия ШАБЛЮКА.