Фарт в кино и казино

Источник материала:

ПИСАРЕВА Наталья

Михаила Жигалова не перепутаешь ни с кем другим, в каком бы образе он ни предстал перед зрителями: хулигана и дебошира, «опера» со стажем или положительного и любящего отца страшненькой девушки Кати. Частый гость «многосериек», среди которых «На углу, у Патриарших», «Граница. Таежный роман», «Марш Турецкого», «Бригада», «Леди мэр», «Не родись красивой», он, пожалуй, один из немногих актеров советской закалки, кому посчастливилось в равной степени удачно вписаться в череду сериальных перипетий и при этом еще удерживать за собой законное право регулярно выходить на театральные подмостки. И, несмотря на обилие ролей в кино, сцена всегда оставалась на первом месте. Недавно Михаил Васильевич отпраздновал 65–летие, но выглядит значительно моложе своих лет: подтянутый, стройный, с молодецкой выправкой и открытой улыбкой. Он охотно откликается на интересные предложения, ради чего, собственно, в Минск и приехал: сыграть одну из главных ролей в отечественной комедии «На спине у черного кота».

— Михаил Васильевич, на съемки в белорусской картине вы легко дали согласие?

— Да, уговаривать долго меня не пришлось. Очень понравился сценарий. Дело в том, что таких человечных, добрых, теплых и поданных с юмором историй мало. И в российском кино, и в вашем — везде их недостаточно.

— В жизни вам когда–нибудь фартило, как главным персонажам киноленты?

— Не особо. Раньше, когда появилось «Спортлото» и другие лотереи, отца на работе заставляли покупать билеты. Помню, приносил он их пачками, и я находился в счастливом предвкушении предстоящего выигрыша. Но ничего солиднее парфюмерных наборов и другой мелочи нам не доставалось. Бывал я значительно позже в крупнейших американских казино. Неделю жил в Атлантик–Сити, куда мы ездили на гастроли. Я честно проиграл в казино свои 50 долларов, причем абсолютно безо всякой надежды на удачу. А вот Лия Ахеджакова, надо сказать, продержалась дольше меня.

— В следующем году отметите 30–летие службы в «Современнике»...

— Шесть лет назад я ушел из труппы, сейчас работаю на условиях поразовой оплаты, играю 2 спектакля. Но это не означает, что я покинул театральные подмостки. Продолжаем выступать в спектакле с Лией Ахеджаковой. Кроме того, в Москве существует Международная конфедерация театральных союзов, которая проводит чрезвычайно популярный Чеховский фестиваль. Со всего мира туда съезжаются такие театры! К слову, он только что завершился. Два месяца я срывался со съемок, чтобы принять в нем участие. На фестивале впервые возникла замечательная идея приглашать лучших европейских режиссеров, чтобы ставить спектакли с нашими московскими актерами. С англичанином Декланом Доннелланом у нас есть «Борис Годунов», «Двенадцатая ночь» и чеховские «Три сестры». С этими спектаклями гастролируем по всему миру, побывали в Японии, Австралии, Бразилии. Ждут нас в Хельсинки, Сеуле, Чили.

— В последнее время широкой публике вы известны прежде всего как отец Кати Пушкаревой из «Не родись красивой». Греет вас такая слава?

— Да, я знаю, что у вас сейчас этот сериал идет. Ничего не поделаешь, это издержки профессии... Но есть в этом и хорошая сторона. Актер я уже немолодой, по картинам советского времени меня помнят зрители моего возраста или те, кто чуть моложе или старше. Зато сериал смотрят даже пятилетние дети.

— Впервые в многосерийном фильме «На всю оставшуюся жизнь» вы снялись у Петра Фоменко в 1975 году. Что с тех пор изменилось в этом жанре?

— Вы знаете, все в общем–то упирается в деньги. Потому что у сериалов есть два направления. Одни из них тяготеют к серьезному кино, они все дорогие. Подходящий пример — американская «Скорая помощь». Говорю я о нем, потому что подключился к просмотру вслед за женой. Она у меня доктор и заинтересовалась сюжетом с профессиональной точки зрения: «Слушай, как все здорово и правдиво». И мне очень понравилось. Там шикарные съемки! А какие актеры работают! А есть сериалы, называемые «мылом», когда в день снимается серия, а то и две. Лично мне всегда было страшновато, что мы скатимся только туда. Слава Богу, этого не произошло. Скажем, сейчас я приступил к съемкам саги, это капитальная работа на год, серьезный и долгосрочный проект. История начинается во время гражданской войны и заканчивается нашим временем. В центре внимания — судьба нескольких семей, которые живут в одном доме. Всего в картине 400 действующих лиц. Разные эпохи, шикарные костюмы, декорации.

— Говорят, вы очень следите за своим здоровьем...

— Я последователь Порфирия Иванова, который ходил босиком круглый год. Он оставил людям так называемую «Детку», состоящую из 12 правил, в которую вложил опыт своей жизни. Благодаря ей я себя с того света вытащил. Потому что был момент, когда приобрел все профессиональные актерские болезни: у меня были язвы, хронический бронхит курильщика, бессонница. Я знал все таблетки и запивал их водкой. А о том, чтобы уснуть в поезде, вообще не могло быть и речи. В какой–то момент осознал, что долго так не протяну, надо кардинально менять подходы к здоровью. Уже 17 лет не пью, не курю, а если вдруг заболеваю, то просто чаще обливаюсь холодной водой и голодаю, — все проходит. Не знаю, как дальше сложится моя жизнь, но даже за то, что эти годы живу не болея, за то, что у меня появилась любимая жена и выросла дочь, очень благодарен системе Иванова. Дочке сейчас 16 лет, впервые я облил ее холодной водой, едва с женой приехали из роддома домой. До 12 лет она не принимала антибиотиков и фактически не болела.

— Дочь грезит кино?

— Пока еще нет. Это одна из главных моих тревог: вдруг выберет актерское поприще? Как–то мы снимали «Русских амазонок» и я взял Аню с собой на аэродром. Леня (Леонид Якубович) покатал ее на самолете и вертолете, увидела Розанову и Могилевскую, сфотографировалась. И после этого говорит: «Пап, а может, и мне в кино?» Если так случится, буду отговаривать и убеждать, потому что я–то знаю, что это очень тяжелый труд. Была у меня преподаватель в детской студии, которая говаривала: «Если ты можешь жить без театра, то там тебе нечего делать». Или, если вспомнить Станиславского: «Актер — это не профессия, актер — это диагноз».