«ПРО МОЙ ОТЪЕЗД НИКТО НЕ ЗНАЛ...»

Источник материала:

«Про мой отъезд никто не знал...»
Уже было

http://www.belgazeta.by/20071029.43/320320321

В связи с возможными репрессиями в апреле 1996г. после акции оппозиции «Чарнобыльскі шлях-96» председатель БНФ Зянон Пазьняк эмигрировал в США, попросив политическое убежище, которое получил в августе того же года. Незадолго до этого, 25 марта, в Минске прошла манифестация, после которой Пазьняк впервые почувствовал угрозу жизни и вынужден был выехать за пределы страны. Это была «репетиция эмиграции».

«Манифестацию 25 марта мы провели так, как планировали, - рассказывает Пазьняк в статье «1996 год. Фрагменты».- Присутствовало, по нашим подсчетам, около 60-70 тыс. (по оценкам милиции - 30-40 тыс.). Многолюдность манифестации позволила нам принять решение идти на телевидение, блокировать здание и требовать открытого эфира. Но забрать эфир, как это было сделано в 1990г., не удалось. Все руководство телевидения исчезло из здания. Внутри было полно вооруженных омоновцев. Использовать силу демонстранты были не подготовлены, да и не собирались. Решили провести новую большую манифестацию 2 апреля, в день подписания Лукашенко «союзного договора» в Москве. Об этом я объявил всем присутствующим через мегафон».

Демонстрантов ждал подвох:«Когда народ расходился, в районе здания КГБ на людей внезапно напали омоновцы и спецназ с милицией. Началось избиение всех подряд. Я видел, как омоновцы провоцировали и нападали на мужчин, которые мирно шли по улице и вели себя спокойно. Это было уже нечто новое в действиях режима».

Вечером того же дня Пазьняк заметил за собой «хвост»:«Около восьми часов вечера мы с женой поехали в гости. Вскоре заметили, что за нами неотступно тянутся две легковушки. Оторваться не удалось. Тогда мы поехали в прокуратуру Минска. Легковушки исчезли. Я оставил заявление у дежурного прокурора о преследовании нашей машины и указал номера легковушек».

На следующее утро он вызвал по телефону машину, чтобы ехать на конференцию, как вдруг«позвонила журналистка Галина Пригара (жена Сергея Наумчика) и, узнав, что я уезжаю, попросила дождаться ее, т.к. располагала информацией. Приехав, она сообщила, что на конференции меня ожидает милиция, чтобы арестовать, а весь наш квартал также окружен милицией и вооруженным ОМОНом». Останавливали все машины, кроме, как ей показалось, такси, и проверяли документы у тех, кто в машине.

Поразмыслив, Пазьняк пришел к выводу, что«все это выглядело правдоподобно, т.к. очень напоминало гэбэшный «новый стиль». Никаких прокурорских процедур, никаких запросов, как было раньше. Схватить - и все. Я знал (был предупрежден) о трех версиях «нейтрализации» моей персоны: автомобильная авария, убийство в толпе с обвинением внутренней оппозиции во Фронте против меня (которую только начинали лепить) и наконец вариант тюремного воздействия. Непонятен был смысл этой версии, но в результате ее реализации я, согласно замыслу, должен был нейтрализоваться сам, и уже на свободе. Было похоже, что «начинали апробировать третий вариант».

Вариантов дальнейших действий было не так много:«Стоя в подъезде, я задумался, что делать. Наумчикова жена сейчас говорит, что Сергей решил уехать на Украину и что, на ее взгляд, мне также стоило бы отлучиться из Беларуси, что есть возможность помочь мне выехать в Киев...» Зянон не был намерен отдать себя на заклание:«Я хорошо понимал ситуацию в Беларуси и то, куда она поворачивается, и то, что готовилось для меня. Нужно было принимать решение, к чему я не был готов. Но, как говорят, на войне как на войне. Повторять ошибки Цвикевича, Тарашкевича, Ластовского и других деятелей возрождения я не собирался. И хорошо подумал над этим еще в раскопанной куропатской расстрельной яме, стоя над трупами».

И тут приехала вызванная машина.«Я сказал коллеге-фронтовцу, что поеду на другом авто и чтобы он отъехал через полчаса от моего подъезда. Я поднялся в квартиру, взял зарубежный паспорт и документы. Мы выехали с женой Наумчика задворками на такси. Через стекло я видел на въездах в квартал омоновцев с автоматами и регулировщиков (хотя что тут регулировать!)».

Еще три дня Пазьняк был в Минске,«уточнял ситуацию и оформлял незавершенные дела. Про мой отъезд никто не знал, даже жена. Не верилось и не думалось, что уезжаю надолго».

Выезд за пределы страны не обошелся без эксцессов:«Целую ночь нашу машину с украинскими номерами пограничники держали на российско-украинской границе. Не хотели пропускать, не объясняли причин. Это показалось мне подозрительным. Но под утро проехали».

В описание этой минуты лидером БНФ привнесен оттенок эмигрантской сентиментальности: «Шел густой белый-белый снег».
Теги: Минск