Юбиляр. Свет далекой звезды

Источник материала:

До появления Романа Василюка в Бресте был один футболист от Бога — Василий КУРИЛОВ. Но Ромку мы сможем оценить до конца еще лет эдак через десять, когда он станет историей, а Василий Иванович — вот он какой есть.
Что делает игрока народным? Конечно, в том числе уровень мастерства. Но не только футбольный класс поднимает спортсмена над остальными. Быть личностью — опять “необходимо, но не достаточно”. По нашему (да и только ли нашему) менталитету, нужна какая-то закавыка, излом в судьбе — травма ли, недопонятость, недоигранность, сума, тюрьма... И еще — ненахрапистость, спокойное к недополученному отношение. Не дала судьба причитавшегося по таланту — ну и пускай, знать, на роду так написано.

Курилов, по всему, должен был далеко пойти — капитанствовать в минском “Динамо”, играть в сборной СССР. Техническая оснащенность, пластичность, фантастичная левая, которая бросала пасы партнерам на пятьдесят метров под нужную ногу, — только беги! Но не по чину острый язычок в молодости и отсутствие спортивного честолюбия в зрелости привели к тому, что Василий Иванович заканчивал там, где начинал — в брестской команде мастеров.
Ох уж этот воспетый чемпионский характер... Если вдуматься, отрицание отрицания: помимо твердости, тугое упрямство, коварный ум, злость, способность работать локтями и идти по головам. И когда ничего этого в человеке нет, а есть лишь громадный талант, его многому из перечисленного учат тренеры и жизнь. Но есть невосприимчивые, остающиеся для болельщика навсегда любимыми, но не раскрывшимися до конца игроками. О которых остается судачить: а ведь если бы…
28 мая 1966 года, играя в основном составе с Михаилом Гершковичем, Гиви Нодия, Ревазом Чохонелидзе, Александром Аверьяновым, Геннадием Шалимовым, Юрием Дегтяревым, Сергеем Доценко, Григорием Янецом, 18-летний Василий Курилов стал чемпионом Европы в составе юношеской сборной СССР и самым молодым в белорусском футболе мастером спорта. Значки вручили в Москве сразу по прилете из Югославии. Евгений Лядин передал письмо на имя старшего тренера минчан Севидова с благодарностью за подготовку игрока и просьбой дать небольшой отдых после трудного турнира. И Курилова на несколько дней отпустили домой в Брест. В родном городе про приезд узнали и перед очередным календарным матчем брестского “Спартака” под овацию болельщиков вручили Васе цветы и кубок. По возвращении в Минск тоже чествовали — перед матчем с Кутаиси подарили часы и фотоаппарат “ФЭД”.
В тот же год Курилова вызвали на представительный клубный юношеский турнир в Сан-Ремо, куда под флагом московского “Буревестника” СССР вновь послал фактически юношескую сборную страны. Старший тренер минчан ревностно относился к этим отлучкам талантливого мальчишки. Сказал, не поедешь в Сан-Ремо — буду готовить сыграть против самого Валерия Воронина. Но опытный партнер по “Динамо” Толейко отсоветовал: против Воронина ты без этого сыграешь, а вот в Италию не попадешь. Курилов поехал и, помимо чемпионской медали, привез приз лучшему полузащитнику.
А потом были недомолвки с Севидовым, дубль и сапоги с шинелью вместо московского “Спартака”, несколько лучших лет, потерянных в распрях с тренером — в силу характера или отсутствия такового. Наверняка игравшие в той команде ветераны думают иначе, ведь это вместо них Курилов должен был играть…
Отпустили, когда перебродило, и уже не было того запала, и поехал по украинской периферии. Запорожье, Полтава, Ровно... Заканчивать вернулся в Брест и успел подарить своему болельщику несколько красивых сезонов. Тому поколению динамовцев повезло играть с ним — футболистом не для второй лиги. Он словно обрел дома вторую молодость, и травмы отпустили, но в тридцать в те годы в высшей лиге было принято заканчивать, и его не пригласили. Да он бы уже и не поехал… Повесив бутсы на гвоздь, окончил в Москве Высшую школу тренеров, но на тренерской стезе себя — опять же в силу характера — не нашел.
…Сегодня Василию Ивановичу шестьдесят, он трудится на кафедре физвоспитания брестского университета. Говорит, ни о чем не жалеет. Наверное, так и есть: глупо носить досаду недосказанности в его годы. Но иногда ему снится поле и набившиеся между шипами комья земли и дерна. И молодая, ослепительно красивая — каких нет после нее на Земле — Регина, с улыбкой щурящаяся на залитой солнцем трибуне. Как оглушительно пахнет трава…