Персона. Андрей Кравченко: подъем переворотом

Источник материала:

Да простят меня наши титулованные и уважаемые легкоатлетки, которые на чемпионате мира в Валенсии вновь продемонстрировали высокий класс и пополнили командную копилку очередной порцией наград, но гораздо более сильные эмоции автор этих строк испытал от серебряного успеха нашего молодого многоборца. Надежда Остапчук, Анна Козак, Ирина Хлюстова и сестры Усович давно приучили нас к медальным выступлениям, а вот Андрей КРАВЧЕНКО еще только торит дорогу на самую вершину спортивного олимпа.

Со времен блестящего атлета Эдуарда Хямяляйнена белорусская земля не знала такого многогранного таланта, каким, безусловно, является 21-летний гомельчанин, яркой кометой ворвавшийся в компанию элитных многоборцев. Собрав в юниорском возрасте изрядную коллекцию медалей на официальных турнирах, ныне подопечный Ивана Гордиенко в хорошем темпе набирает висты взрослого спорта: в прошлом году гомельчанин выиграл бронзовую награду чемпионата Европы, приправив ее золотом молодежного континентального первенства, а буквально несколько недель назад в Валенсии заработал титул вице-чемпиона мира в семиборье. На просьбу об интервью “Прессболу” по итогам планетарного форума Кравченко отреагировал с неподдельным интересом, выделив корреспондентам газеты целый час краткосрочного визита в Минск. Время за беседой пролетело незаметно — при всей своей одаренности Андрей оказался простым в общении, приятным в манерах парнем, вполне адекватно оценивающим реалии и свое место в пуле “рыцарей десяти качеств”.

— Признайся, Эдуард Хямяляйнен наверняка является для тебя спортивным кумиром...
— Безусловно. Встречался с ним в пору работы с Хямяляйненом-старшим. Эдуард — живой пример силы духа, человеческих возможностей. На него можно равняться всем спортсменам. Он стоит в одном ряду с такими гигантами многоборья, как Томаш Дворжак, Роман Шебрле, Дэн О’Брайен.

— Тренировки многоборца — это каторжный труд. Не проще ли было в юности сосредоточиться на каком-нибудь одном виде?
— Проще — возможно, но вот интереснее ли? Многостаночником стал совершенно случайно. Как-то в школьные годы по маминой инициативе поехал на областные соревнования по пионерскому четырехборью. При этом ни спортом вообще, ни легкой атлетикой не занимался. На турнире познакомился с моим нынешним личным тренером Иваном Петровичем Гордиенко. Он записал данные и вскоре пригласил на сбор. Там я впервые взял в руки копье. Интуитивный бросок получился настолько качественным, что сомнения у Ивана Петровича сразу же отпали. Так стал многоборцем. В этой стихии я как рыба в воде и не представляю себя в какой-то конкретной специализации. Это же тоска смертная — шлифовать одно и то же в течение десятка лет!

— Успех не заставил себя долго ждать: юниорская россыпь медалей в прошлом сезоне закономерно переплавилась в награды молодежного и взрослого спорта. И вдруг — такой казус на чемпионате мира в Осаке, когда за фальстарт тебя сняли “с пробега” уже на первом виде. Как пережил “баранку” и какие выводы сделал?
— Первое время было страшно тяжело. Ночи не спал, все думал, как же мог так опростоволоситься. Никогда в жизни не нарушал правила на старте спринтерского бега и на тебе — дисквалификация на главном турнире года! В общем, колбасило по полной программе. Но на носу зарубил: перед стартом мне противопоказано долго быть на месте соревнований. В той же Осаке до выхода на злополучную дорожку промариновался целых десять дней. Растратил себя на боление за соотечественников, расплескал эмоции. Фактически перегорел, из песни слова не выкинешь.

— Что вы с тренером в год Олимпиады вкладывали в понятие “зимний сезон”?
— Честно говоря, к нему практически не подводился. В конце декабря, прыгая с шестом, неудачно упал прямо в короб, надорвал связки. Две недели проходил в гипсе, к полноценным занятиям приступил в двадцатых числах января. В течение трех недель просто закладывал базу, без какой-то специальной работы. Можно сказать, соревновался с листа, и, к моему удивлению, все получилось как нельзя лучше.

— Уже на турнире в Таллинне набранные тобой 6229 очков по-хорошему впечатлили, рисуя заманчивую картину медального приобретения в Валенсии.
— На награды чемпионата претендовали, по меньшей мере, четыре атлета: Клэй, Шебрле, Карпов и я. Кто-то должен был оказаться лишним. В последнее время ощущаю веру в свои возможности, психологически стал намного сильнее. Беру пример с Романа Шебрле, перенимаю его опыт и умение собраться в нужный момент. Все это сказалось в Испании, где с такими завалами удалось взять серебро и установить национальный рекорд. В одном только спринтерском беге недобрал порядка 70-80 очков.

— Анализируя твой испанский расклад, замечаешь два полярных вида: бег на 60 метров со знаком минус и прыжок с шестом с огромным “плюсом”.
— Конечно, заноза Осаки остается. Сейчас стою в колодках как вкопанный, даже перестраховываюсь. Но в Валенсии засиделся на старте не столько из-за осторожности, сколько вследствие плохой слышимости выстрела. Представьте, от трибун шел постоянный монотонный гул, на фоне которого пистолет вместо хлесткого звука издал глухое “пых”. Кто был ближе к стартеру, сразу сорвались с колодок. А мы с Карповым только недоуменно смотрели им вслед, пока не сообразили броситься в погоню. Моя реакция равнялась 0,301 секунды — ни в какие ворота, у марафонцев показатели лучше. С таким опозданием пробежать 60 метров за 7,19 — вполне сносно.

— Итогами первого дня, который принес тебе третью позицию, был удовлетворен?
— В многоборье, как правило, как начнешь турнир, так его и закончишь. Я же, напротив, очень хотел побыстрее компенсировать неудачу спринта в следующих дисциплинах. Стал излишне суетиться, заторопился. Недоволен прыжком в длину — всего 7,63, хотя был готов улететь намного дальше. Но постепенно успокоился, собрался: в толкании ядра установил личный рекорд — 14,23, в прыжках в высоту взял вполне приемлемые 2,15.

— Во второй день ты четыре раза обновил личный рекорд в прыжках с шестом, подняв планку до 5,30. А ведь в Валенсию приехал с довольно скромным лучшим результатом — 4,90.
— Честно говоря, сам не ожидал. Все высоты взял с первых попыток, чувствовал себя великолепно, был расслаблен, что для шеста как сложнокоординационной дисциплины предельно важно. Удивительный результат, ведь шест в этом году практически не тренировал. Кроме этого, после травмы было психологически тяжело выходить в сектор. Приятно, что смог преодолеть себя и не пошел на поводу у страха.

— В ходе соревнований Роман Шебрле вынужден был досрочно прекратить борьбу из-за травмы. В каком ракурсе воспринял это известие: с сожалением о потере или с эмоциональным подъемом в связи с сокращением числа конкурентов?
— Рома Шебрле — самый значимый авторитет для меня. Нас объединяет крепкая дружба. Поэтому ничего, кроме сожаления, от схода чеха не испытал. После барьерного бега подошел к Роману, высказал слова поддержки, на что Шебрле ответил: “Андрей, от этого никто не застрахован. За меня не волнуйся, через 15 дней буду как огурчик. У меня уже 16 наград, и я с удовольствием порадуюсь твоему первому мировому серебру”. К тому времени тоже был уверен в незыблемости своей второй позиции, тем более, после отличного результата в шесте.

— Оказывается, десятиборцы не только на словах являются “рыцарями десяти качеств”, но и друг к другу относятся по-рыцарски.
— Вне всяких сомнений. Многоборцы — своего рода каста избранных матушкой природой. Помимо физических данных, наша дисциплина формирует характер, силу воли, умение ценить чужой труд. За любого поручусь, люди данного склада не способны на “подлянку”. К кому бы ни подошел во время сборов, соревнований, с каким бы вопросом ни обратился — помогут, поддержат, по-другому и быть не может.

— Вы с тренером столько лет вместе. Неужели на волне успехов и признания не возникало искушения завязаться с каким-нибудь крутым зарубежным специалистом?
— Никогда. Меня все устраивает в подходах Ивана Петровича.

— Тогда в чем секрет методики Гордиенко?
— Раскрою тайну: главная фишка замечательного тренера — простота. Во всем: в работе, в общении. Мы не строим воздушных замков, не витаем в заоблачных высях. Кропотливо работаем по четко выстроенной системе, понятной до мелочей и идеально подходящей моему организму. Мне порой бывает достаточно двух недель, чтобы войти в форму. Вот иногда говорят: тандем тренера и ученика. На сто процентов это наш случай. Понимаем, чувствуем друг друга не то что с полуслова — с полувзгляда. Только о чем-то задумаюсь, прокручиваю в голове новое движение, как Иван Петрович на следующей тренировке сам его предлагает. У нас, без сомнений, общая связь с космосом.

— Какой-то период тебе довелось поработать под руководством Хямяляйнена-старшего. Что вынес от сотрудничества с харизматичным наставником?
— Вы правильно подметили, именно харизматичным. Павел Эйнович привил мне настоящий мужской характер. Он сам по себе довольно жесткий человек и тренер. Находясь рядом с ним, обрел некие внутренние стальные струнки. Опять же именно Хямяляйнен научил меня искусству бега на 400 метров. Много было хорошего, хотя случались и неприятные моменты, которые оставлю при себе и не стану выносить на страницы газет. Крепость отношений с Иваном Петровичем Гордиенко прошла испытание не только временем, но и обстоятельствами.

— Впереди главный старт четырехлетия. Я не буду спрашивать о твоей олимпийской мечте, просто скажи: в чем видишь свой резерв, за счет которого в Пекине можно разжиться сверхплановыми бонусными очками?
— Скажу не задумываясь: только в области психологии. Если не вмешаются травмы, в любом случае подойду к Играм в оптимальной физической форме. Другое дело, позволит ли внутреннее состояние грамотно распорядиться мышечными ресурсами. На Олимпиаде нужно выступать ровно, без срывов и последующих подвигов по исправлению крена. Минимум эмоций, минимум суеты, максимум собранности и веры в себя. Иначе очень сложно противостоять давлению пресса, имя которому “Олимпиада”. Все понимают, что в Пекине в течение каких-то двух дней будет подведен итог четырехлетней каторжной работы. Ставки невероятно высоки. Дабы уберечь себя от накачек, сомнений и терзаний, мы с тренером планируем отгородиться от цивилизации в какой-нибудь белорусской деревеньке. Не поедем мы ни в Испанию, ни в Грецию, в общем, никаких зарубежных сборов. Свежий воздух вдали от городской суеты, натуральное питание — залог правильного позитивного настроя.

— Каким стартам до Пекина планируешь уделить внимание?
— В обязательном порядке съезжу на традиционный турнир в Гетцис. Считайте, там пройдет генеральная репетиция Олимпиады у десятиборцев, соберутся все сильнейшие. Кто отличится в Австрии, тот, скорее всего, снимет сливки и в Пекине.