Пространство неопределенности

Источник материала:

Пространство неопределенности

Инаугурация третьего президента России Дмитрия Медведева пройдет в Кремле 7 мая. Но, по мнению многих российских аналитиков, ставить точку в разрешении "проблемы-2008" было бы слишком опрометчиво.
Сергей НИКОЛЮК
Нет ничего удивительного в том, что рост мировых цен на нефть и газ разнонаправлено влияет на настроение белорусов и россиян. Если первых он заставляет с тревогой думать о будущем, то у вторых оптимизма от этого только прибавляется.

Согласно мартовскому опросу "Левада-центра", доля почувствовавших уверенность в завтрашнем дне впервые превысила в России долю пессимистов (51 и 44%). До рекордных 60% увеличилось и количество граждан, уверенных в правильности курса, которым следует страна. В марте 1999 г. подобный взгляд разделяли лишь 6% опрошенных.

Безусловно, свой вклад в общественный оптимизм внесла и президентская избирательная кампания. Российское общество все еще остается мобилизационным, поэтому оно активно откликается на ударные дозы государственной пропаганды.

За два путинских президентских срока изменился не только уровень общественного оптимизма, но и география поддержки первого лица государства. Если Ельцин побеждал в крупных городах, то Путин и "Единая Россия" собирают рекордные электоральные "урожаи" в провинции. Таким образом, избиратели Путина начинают все больше походить на избирателей Лукашенко.

И это неудивительно. Ельцин выстраивал свою политику на разрыве с прошлым, его же преемник, по-армейски четко выполнив команду "Кругом!", вернул народу советские символы, а вместе с ними и осознание того, что униженная в недавнем прошлом страна "встает с колен".

Дилемма "наследника".

Но с причислением Ельцина к демократам торопиться не следует. Его президентство пришлось на период "слабого государства", отсюда и заигрывание с региональными элитами ("Берите суверенитета столько, сколько сможете переварить"). Отсюда и политическая активность бизнеса, его постоянная апелляция к электорату через подконтрольные СМИ.

Путин демонтировал "демократию элит", и сегодня "грамоты", позволяющие распоряжаться собственностью и контролировать финансовые потоки, выдают в Кремле при условии не только личной лояльности (так было всегда), но и обязательного отказа от политической деятельности.

В этом — суть путинской внутренней политики, основной итог двух его президентских сроков. Отсутствие политической конкуренции внутри российской элиты фактически превращает третьего президента России не в преемника, а в наследника. Казалось бы, оформление "приемо-сдаточного акта" на "наследство" в таких условиях выглядит чисто технической процедурой, что на первый взгляд и подтвердили мартовские выборы. Однако реальность может оказаться не столь безоблачной.

Дьявол, как известно, имеет привычку прятаться в деталях, и они начинают проявляться, если переключить внимание с механизма передачи "наследства" на его природу. Путинское наследие состоит из двух компонентов. Во-первых, из монопольного права допускать избранных к трубам (газовым, нефтяным, финансовым и т. д.). Во-вторых, из реального распределения различных элитных групп вокруг этих самых труб.

Нетрудно догадаться, что такое "во-первых" несовместимо с таким "во-вторых". Ибо "для того, чтобы продемонстрировать свою способность контролировать элиты в качестве распорядителя ресурсов, преемник должен существенно изменить их сложившееся распределение. Только передавая собственность и ресурсы в руки других собственников и управляющих, "наследник" сможет вполне войти в права наследования и проделать тот путь, который некогда проделал сам Владимир Путин" (К. Рогов, российский публицист).

Чей туз козырнее?

Безусловно, объявленная в свое время Путиным "равноудаленность" соблюдалась, мягко говоря, далеко не всегда, но правила доступа к "трубам", по крайней мере, были понятны. Однако реальность, которой предстоит наступить 7 мая, уже начинает формировать пространство неопределенности.

Все дело в том, что согласно российской Конституции президент "определяет основные направления внутренней политики". С унаследованным из глубины веков принципом властецентричности такой конституционный монополизм на целеполагание прекрасно сочетается. Но вот как такой принцип будет сочетаться с раздвоением власти на юридическую (Медведев) и символическую (Путин) составляющие?

Государственная пропаганда приложила немало усилий, чтобы сформировать из уходящего президента "национального лидера", и, судя по зашкаливающей популярности Путина, деньги налогоплательщиков были потрачены не впустую. Но после 7 мая главная задача "национального лидера" должна свестись к проведению политики назначенного им "наследника". Отсюда вопрос, ответ на который не может найти российское экспертное сообщество: "Чей портрет будет висеть в кабинете Путина после инаугурации Медведева?".

Прошедший в апреле съезд "Единой России", на котором Путин был избран председателем партии, — это еще одна попытка "национального лидера" получить дополнительный властный ресурс. Насколько он весом?

Опыт КПСС, когда ее номенклатурный костяк разбежался буквально в три дня, не вселяет особого оптимизма. Поэтому, видимо, не случайно Путин возглавил партию, но сам в нее не вступил.

Ситуация двоевластия имеет мало шансов оказаться долговечной. Еще больше сомнений в том, что она увеличит модернизационный потенциал страны. Власть в России всегда находилась в одних руках и всегда ретранслировалась в общество в виде "вертикали". Однако механизм лояльности внутри "вертикали" не оставался постоянным.

На смену принципу безальтернативности советской эпохи пришла "технология сделки" (в терминологии политолога Дмитрия Орешкина). Суть ее заключается в том, что центр закрывает глаза на сомнительную экономическую активность региональных элит, а они взамен обеспечивают формальную поддержку. То, как подобная "технология" работает, наглядно продемонстрировали последние парламентские и президентские выборы, когда "нужные" Кремлю партии и кандидаты получали в отдельных регионах поддержку почти 100% избирателей.

Любая сделка возможна лишь при условии взаимного выполнения обязательств, и сегодня для элиты важно понять, кто же конкретно в центре будет по ним отвечать. Элиты нуждаются в стабильности. Поэтому их готовность перекроить сложившуюся за последние годы систему ради сохранения власти Путина вызывает большие сомнения.

Козырную карту президента страны, которая переходит в руки Медведева, побить картой "национального лидера" будет непросто. Та легкость, с которой рейтинг Путина передался Медведеву, напоминает о том, что рейтинги в российской политике определяются не масштабом личности, а должностью.

Подпорки легитимности.

Что делает ту или иную персону легитимной на посту президента? Казалось бы, ответ на данный вопрос не должен вызвать затруднений: это выборы. На Западе так и происходит. Американцы могут как угодно относится к Бушу, но им и в голову не придет поставить под сомнение его право занимать президентское кресло.

Однако в России (впрочем, как и в Беларуси) формальной процедуры выборов оказывается недостаточно для признания авторитета первого лица государства. Выборы нуждаются в дополнительных традиционалистских ритуалах одобрения. Перечислим основные: использование экстраординарной ситуации (теракты, масштабные стихийные бедствия и т. п.), дискредитация прежнего правителя (Сталина — Хрущевым, Горбачева — Ельциным, Кебича — Лукашенко), пробуждение надежды на неординарные решения нынешних проблем ("Каждой семье по телевизору"), символическое возвращение к прежнему состоянию ("Восстановим великую страну!").

Одна и та же персона в зависимости от обстоятельств может менять ритуалы легитимизации. Так, Путин после своего выдвижения на роль преемника ельциновским окружением прошел "сакрализацию кровью" (взрывы жилых домов в городах и вторая чеченская война). Свой статус президента он укрепил в качестве восстановителя "целостности страны", решительно разобравшись с олигархами и "местными баронами". А на завершающем этапе своей президентской карьеры Путин переключился на критику предшествующего периода ("развал СССР — величайшая катастрофа XX века") и реформаторов первой волны. Одновременно он выступил инициатором национальных проектов и "плана Путина", выполнение которого должно обеспечить россиянам очередное "светлое будущее".

Неутешительная социология.

Сегодня, пожалуй, и не вспомнить, кто первым назвал Медведева "либералом". В качестве обоснования данной характеристики российские журналисты постоянно цитируют высказывания третьего президента о важности развития экономической свободы. При этом как-то не принято вспоминать, что именно Медведев курировал "антиющенковский" проект в 2004 г.

Не вспоминают и о роли новоявленного либерала в формировании главной монополии России — "Газпрома". Тем не менее именно трубы "Газпрома" определяют прозападные интересы части российской элиты. Достаточно вспомнить сделанное буквально на днях предложение уходящему в отставку премьер-министру Италии Романо Проди возглавить российско-итальянский газопровод "Южный поток".

Запад в образе врага при новом президенте России, скорее всего, будет не столь востребован, как при "позднем" Путине, что, в свою очередь, может привести к снижению роли Беларуси в качестве "западного форпоста". В рамках данной логики следует ожидать дальнейшего усиления рыночного прагматизма в белорусско-российских отношениях.

Но до внесения конкретных корректировок очередь, очевидно, дойдет не скоро. У Медведева хватает собственных проблем, и главная из них — легитимность.

Путин поставил своего "наследника" в сложное положение. Он передает страну в состоянии относительной стабильности, что резко ограничивает возможность Медведева наращивать свой рейтинг за счет критики предшественника. Нет у него реальной перспективы и для извлечения дивидендов из комплексов "человека советского", да и возможность создания собственного варианта "светлого будущего" выглядит неубедительно, так как эту "делянку" Путин разработал вплоть до 2020 года. Что касается вероятности возникновения нештатной ситуации, то исключить ее было бы неразумно. Достаточно вспомнить Кавказ. Но педалировать эту тему — себе дороже. Уроки двух чеченских войн российской элитой еще не забыты.

Ничего утешительного на сегодня не могут предложить "наследнику" и социологи. По мнению 80% россиян, Медведева на пост президента привели "люди, стоящие у власти", и лишь 13% полагают, что к этому причастны "рядовые избиратели". При такой "арифметике" совершенно логично выглядят и ответы на вопрос: "Кто прежде всего выиграет от того, что Медведев будет президентом России?". Выигрывают "люди, стоящие у власти", и выигрывают со счетом 62:21.

Неверие в самостоятельность Медведева проявляется и при ответах на вопрос об изменении дел в различных сферах с приходом его к власти(см. табл.). Казалось бы, экономический оптимизм россиян сегодня высок как никогда, но с именем "наследника" он не соотносится. Все дело в отсутствии дополнительных подпорок легитимности, о которых говорилось выше.

По мнению российского политолога Лилии Шевцовой, "по неписаным законам российской политики на ответственный пост, и президентский пост не исключение, назначают того, кто меньше всех этого добивается". Поэтому и проиграл в свое время трибун Троцкий незаметному аппаратчику Сталину, а всесильный Берия — по-мужицки простоватому Хрущеву.

При всех индивидуальных различиях "наследников" алгоритм их действий сразу после избрания был всегда одинаков. Первым делом они объявляли о возврате к коллективному руководству, так как были окружены людьми, ничем лично им не обязанными.

Однако властецентричность несовместима с принципом "первый среди равных", поэтому, освоившись с ролью первого лица, генсеки (президенты) начинали освобождаться от тех, кто был с ними на "ты". Для подтверждения данного поведенческого алгоритма достаточно приглядеться к ближайшему окружению Путина. Из ельциновской "семьи" в нем не осталось никого.

"Молчалин на должности национального лидера", — так в далеком 2000 году социолог Лев Гудков оценил харизматический потенциал Путина. Не исключено, что это было первое упоминание о Путине как о "национальном лидере". Сказано было не без иронии. Но тот, кто вызывал иронию восемь лет назад, сегодня превратился в фигуру, реально консолидирующую вокруг себя общество.

7 мая впервые в истории России первое лицо государства, находясь в полном здравии и пользуясь при этом поддержкой как элиты, так и общества, передаст власть "наследнику"... или не передаст. Но даже если очередная спецоперация, разработанная Путиным, пройдет успешно, закон непредвиденных последствий своей актуальности от этого не потеряет.