Источник материала:

Осенняя неделя, окрашенная в теплые тона

Мне почему-то кажется, что если по-честному, то празднуют или то, или другое... Тот, кто 2 ноября садится за семейный стол после общей молитвы, при мерцании свечи вспоминает умерших предков, вряд ли днем ранее водрузит на голову ведьмин колпак...

Хотя натура человеческая, увы, всеядна. Особенно теперь, в эпоху, которую предсказал голландский философ Хёйзинга еще в 30–х годах прошлого века, обозвав ее эпохой пуэроцентризма. То бишь поклоняющуюся образу подростка, со всеми вытекающими последствиями... Культ тинейджерства — это и образовательный бум, и индустрия похудания (посмотрите на моделей — все под подростков косят), и увлечение опасными играми, и постмодернистская разбросанность мнений-течений, и сопротивление пресловутым семейным ценностям, и агрессивность не по делу...

Впрочем, тот же Хёйзинга утверждал, что даже игра в кости носила священный характер...

Но мне все же ближе белорусские «Дзяды».

Тем более первые дни ноября для белорусской литературы самые что ни на есть памятные... Ну вот сами смотрите. 1 ноября исполнилось бы 75 лет замечательному писателю Вячеславу Адамчику, похороненному на Кальварийском кладбище, которое потихоньку превращается в литераторский некрополь. В этот же день — 100–летие со дня рождения поэтессы Евгении Пфляумбаум. 2 ноября — день рождения поэта Максима Лужанина, 3–го — Якуба Коласа. А 8–го как достойное окончание памятной «литературной недели» — исполнится 125 лет со дня рождения Вацлава Ластовского... Можно еще вспомнить, что 26 октября был день рождения поэта Анатоля Сыса и на его могиле в деревне Горошково открывали памятник...

Любопытно, что дни рождения троих из названных персон обычно праздновались за одним столом... И судьбы их были тесно связаны. Я уже не один раз рассказывала на страницах газеты о поэтической паре — Евгении Пфляумбаум и Максиме Лужанине. Оба — из поколения «молодняковцев». Лужанин вместе с десятками товарищей по писательскому цеху был репрессирован, выслан в лагеря, куда за ним по своей воле отправилась молодая жена Евгения. Правда, судьба была к обоим благосклонна. Лужанина освободили, он попал на фронт, а после войны ему предложили место личного секретаря Якуба Коласа.

В этом качестве он и пробыл до самой смерти поэта.

Поэтому празднование дней рождения проводилось обычно совместно и со вкусом. Поскольку и Якуб Колас, и Максим Лужанин были заядлыми грибниками, на столе всегда присутствовали маринованные белорусские боровички.

И после смерти Якуба Коласа, и даже после смерти Евгении Пфляумбаум, традиция продолжалась, и 2 ноября в квартире Максима Лужанина собиралась небольшая, но изысканная литературная «тусовка»...

Теперь, когда Лужанина тоже не стало и он вместе с Евгенией Эргардовной похоронен на кладбище деревни Паперня под Минском, остается вспоминать те уникальные беседы...

День рождения Якуба Коласа, конечно, отмечается каждый год. Вот и в этот раз на базе музея Якуба Коласа уже в 24–й раз состоялся литературный праздник «Каласавiны»... Вначале прошла традиционная научная конференция, а потом «десант» писателей, поэтов, научных работников навестил места, где жил автор «Новай зямлi», — Столбцы, Альбуть, Николаевщина, Акинчицы... 2 ноября отметил день рождения Якуба Коласа и минский магазин «Академическая книга» — с песнями, чтением стихов, подарками покупателям...

Некоторые психологи говорят, что осень потому считается порой поэтического вдохновения, что в это время увядания и ностальгии гедонистические, направленные на реальные удовольствия порывы души остывают и нематериальное берет верх над материальным...

Недавно видела фильм «Тень великана» итальянского режиссера Роберто Петрокки... В нем, как мне показалось, довольно любопытная метафора служения искусству. В глухой цитадели заключен секретный узник. К нему никто никогда не заходит, видна только тень в окне. Молодая жена командира гарнизона цитадели слышит, как заключенный невероятно талантливо играет на скрипке... Это побуждает ее совершенствоваться в игре на фортепьяно... Постепенно скрипка и пианино составляют дуэт, неистовая и прекрасная музыка делается к раздражению, а потом и к ужасу близких смыслом жизни женщины, и эту жизнь у нее постепенно отбирает. Музыкантша умирает. В этот же день умирает таинственный скрипач... Его лица так никто и не увидит, имени не узнает.

Когда близкий человек одержим искусством, это действительно нелегко перенести. Вера Судейкина, вторая жена художника Сергея Судейкина и артистка немого кино, еще в начале прошлого века формулировала «обязанности жены художника»:

«Заставлять работать художника хотя бы палкой.

Любить его работы не меньше самого художника.

Каждому порыву работы идти навстречу, зажигаться его новыми замыслами.

Держать в порядке работы, рисунки, наброски, карикатуры. Знать каждую работу, ее замысел, значение.

Относиться к новым работам как к неожиданным подаркам.

Уметь смотреть картину часами.

Быть физическим идеалом, а потому быть его вечной моделью».

А если художник — женщина? Поискала в Интернете «обратный вариант»... А нет! Главное, чтобы хоть не мешали дорогие и любимые... Евгения Пфляумбаум, например, однажды пожертвовала своей поэтической судьбой ради мужа–поэта... Он печатался, издавался, получал премии. Она творила для себя, в стол...

Многие творческие дамы обижаются на Анну Ахматову за строки «Я научила женщин говорить... Но, Боже, как их замолчать заставить?» Во–первых, не с Анны Андреевны начался «женский разговор» в литературе. Во–вторых, почему «замолчать»? В смысле, все остальные занимаются «поэтическим рукоделием»?

Увы, как свидетельствуют исследования психологов, женщины все еще охотнее поддерживают в профессиональном плане коллег–мужчин.

Недавно исполнилось 115 лет «роковой женщине» белорусской литературы Павлине Меделко, прообразу купаловской Павлинки, первой исполнительнице этой роли и безнадежной любви Янки Купалы. Так получилось, что в Купаловском музее вечер ее памяти провели 4 ноября. Что еще более уплотнило праздничный график недели...

Рисунок Олега КАРПОВИЧА, "СБ".

Автор публикации: Людмила РУБЛЕВСКАЯ