Как я служил в резерве

Источник материала:

17 ноября 2008 Общество
Кастусь ЛАШКЕВИЧ, ET CETERA Фото Bymedia.netЛетом 2004 года в Вооруженных силах Беларуси положили начало эксперименту, призвав на службу в резерв первые 820 человек. С тех пор ежегодно присягу принимают порядка 3000 солдат-резервистов. Кто и за какие заслуги попадает в резерв и чем он отличается от "срочки"? Есть ли в нашей армии дедовщина, чем кормят солдат, против кого мы собираемся воевать? Корреспондент ET CETERA, отслуживший в резерве и уволенный нынешней осенью в запас, делится своими наблюдениями.  Кто служит в резерве Закон "О воинской обязанности и воинской службе" гласит: "На службу в резерве призываются граждане, подлежащие призыву на срочную военную службу, в случае отсутствия потребности вооруженных Сил, других воинских формирований в военнослужащих срочной военной службы в порядке, устанавливаемом Президентом Республики Беларусь". Право на подобную поблажку имеют призывники до 27 лет, "представляющие интерес для государства в сфере науки, культуры, искусства, спорта, высококвалифицированные рабочие, специалисты, занятые в сельском хозяйстве". Соответственно, и службу они проходят "без отрыва от производства". Точнее, почти без отрыва. В зависимости от уровня образования резервисты вызываются на сборы 1-2 раза в год в среднем на срок 30-50 дней. выпускники военных факультетов и военных кафедр гражданских вузов служат год. Призывники с высшим образованием вызываются на сборы в течение двух лет, со средним специальным — в течение трех. Во время службы зарплату, как правило, не платят, зато рабочее место остается за человеком.  Кто же реально попадает в резерв? Из 100 человек, служивших в моей роте, лишь один не имел высшего образования. А так кого там только не было: банкиры с бизнесменами, архитекторы с таможенниками, юристы-международники и инженеры, тренеры и учителя, бухгалтеры и программисты, налоговики, менеджеры, журналисты… Сразу отмечу, среди нас оказалось немало детей военных и "блатных" — сыновей высокопоставленных чиновников. Как правило, в этом вопросе не обойтись без ходатайства от руководителей предприятия и организации, где вы работаете. Хотя этого часто бывает недостаточно. В любом случае, конечное решение (отложить ваше личное дело в стопку "резерв" или нет) зависит от начальника отделения призыва военкомата или самого военкома. Как этого добиться, каждый решает сам. Во всяком случае, из десятков сослуживцев, с которыми я разговаривал на эту тему, лишь единицы признались, что им самим предложили идти в резерв. Все же остальные улаживали проблемы разными путями…Поскольку призыв в резерв осуществляется только раз в год — летом, позаботиться о документах и заручиться гарантиями советую заблаговременно. В чем отличия Служба в резерве (когда кратковременные сборы приравниваются к срочной службе) — белорусское ноу-хау. В таком виде ее нет ни в одной стране мира. Пожалуй, главное юридическое отличие резерва от "срочки" — то, что резервисты занимаются в войсках исключительно обучением: освоением военной специальности. Тут все кратко, сжато, никаких хозяйственных работ и уборки "отсюда и до обеда". Нечто отдаленно напоминающее некогда популярный экспресс-метод изучения английского языка от Илоны Давыдовой. Касаясь межчеловеческих отношений: в резерве, в отличие от "срочки", практически отсутствуют оскорбления и острые конфликты на пустом месте. Зато есть диковинное для армии взаимоуважение.Во-первых, тут нет "дедов" (старослужащих), все равны. Во-вторых, люди мы уже взрослые (от 22 до 26 лет), многие — семейные. Все, как правило, специалисты в своем деле, со сформировавшимися взглядами на жизнь и окружающую реальность. Потому нам просто было интересно друг с другом. Мы не выясняли, как 19-летние пацаны, кто круче, а обсуждали мировую политику с экономикой, советовались, как создать собственное дело и куда съездить на отдых. У каждого из нас уже была своя цель в жизни, и мы все стремились поскорей вернуться к семье, работе. Потому и вопросов, кто сегодня несет на полигон 12-киллограммовую радиостанцию, а кто — лопаты, у нас никогда не возникало. Наоборот, если тебе плохо, чувствуешь слабость, всегда найдутся желающие помочь, подменить тебя. Наш возраст (командиры-лейтенанты были младше большинства из нас) и общественный статус накладывали отпечаток и на отношение к нам офицеров. На порядок меньше унижений, никакого рукоприкладства (что мы часом наблюдали на примере "срочников"), ни тренировочных излишеств (когда на солнце все 40 градусов, а новичков гоняют по стадиону в костюмах химзащиты и противогазах — за пару минут в подобном облачении промокаешь от пота насквозь, а душ тут всего раз в неделю…).  Очевидно, что с появлением резерва служба в армии стала меньше отпугивать, по крайней мере, парней с высшим образованием. Чем мы хуже? Естественно, что за четыре разрозненных месяца сборов архисложно постичь все подробности военного дела, как это удается сделать за год-полтора. Но усвоить необходимую основу вполне по силам.  Поначалу офицеры лишь насмехались: "А это кто, резервисты? Тоже мне пехотинцы, угроза НАТО!" Руководство обвиняло нас в саботаже после начала массовой эпидемии гриппа (а чего удивляться, когда из теплого офиса тебя бросают в холодный окоп). Однако чем дальше, тем больше они убеждались в том, что с нами можно "варить кашу". Прекрасную возможность удостовериться в том, что резерв себя оправдывает, представилась нынешней осенью: резервисты впервые участвовали в комплексном оперативном учении "Осень-2008". А это вам не шутки. Уже на втором сборе нашу роту присоединили к батальону "срочников". Под руководством юных сержантов мы и готовились к учениям на протяжении двух месяцев. За это время прошли столько, чего иные не видят и за полтора года. 70 дней полигона, десятки стрельб и сотни отстрелянных патронов, порядка тысячи пройденных "на своих двоих" километров пути с полной выкладкой (10-20 кг за спиной), неделя жизни в лесу в собственноручно вырытых блиндажах… И это все — в любую погоду. "Если б знал, что придется столько ходить, подался бы служить на подводную лодку", — пошутил после очередного многокилометрового похода мой замученный товарищ. "Завтра лучше не просыпаться. Не нужна мне такая жизнь!" — посетовал другой. Признаюсь, никогда не думал, что может быть так трудно. Не представлял, что четыре часа сна в армейской кровати могут быть самым вожделенным желанием в жизни. Иногда хотелось просто завалиться в грязную канаву и не вставать. Но мы терпели, стиснув зубы, мы старались, понимая, что это — наш долг и альтернативы нет. Не буду отвечать за всех резервистов, принимавших участие в "Осени-2008", но про себя скажу. Показалось, что даже сами офицеры не ожидали от нас столь слаженного и успешного выступления на учениях. Свидетельство тому — благодарность и командира бригады, и комбата (из уст которого услышать хорошее слово можно раз в год, да и то по обещанию). В итоге нам присвоили "младших сержантов" и уволили в запас. Резерв оправдал себя. А мы оправдали резерв. О хлебе насущном Кормежка в армии - не самое сильное место. Первые дни после "гражданки" воротишь нос при виде пюре, в котором воды - добрая половина; при виде макарон, варившихся по меньшей мере часа два, или капусты, которую тут подают в любом виде, кроме свежего. Мяса (о его качестве умолчу) — кот наплакал. Иногда дают рыбу, несколько раз в неделю - яйца. Из овощей - опять же капуста, лук, морковка да свекла. И, естественно, каши: перловая, рисовая, гречневая. Все исключительно вареное. Лучшее блюдо армейской кухни - супы. Видимо, потому, что переварить их, как макароны, невозможно. "Неужели думаете, что вас не хотят кормить лучше, - втолковывал нам один из прапорщиков. - Но попробуйте приготовить макароны по-домашнему для тысячи человек - это нереально!" Из этого делаем вывод: чем меньше часть, тем лучше кормежка. Поход в столовую - это целый ритуал с построением, исполнением военной песни по дороге и ожиданием своей очереди (полчаса - нормальное дело). На еду отводится минут десять. Замечу, что в количестве еды недостатка нет, но из-за скудноватого рациона "запала" хватает всего на пару часов. Потом на помощь вечно голодным солдатам приходит магазин. Самые популярные товары - это вафли, "Роллтоны", печенье, сигареты, напитки и семечки. Однако деньги и время на подобную роскошь есть далеко не у всех и не всегда. А вот на полигонном выходе, особенно когда кормишься в лесу от полевой кухни, о солдатской столовой уже мечтаешь. Там в "моде" выцарапанная на ложках надпись "Ищу мясо". По утрам дают макаронный "клейстер". Отсутствие магазина частично восполняют деятельные женщины-торговки. Идеология по-армейски Честно говоря, складывается впечатление, что в головах некоторых офицеров - настоящий винегрет из официальной пропаганды, вычитанных или подслушанных где-то отрывочных сведений и событий реальной жизни. В нашей армии поют строевые речевки на американский манер и смотрят документальные фильмы про израильскую армию. На информировании замполиты растолковывают личному составу сущность агрессивной политики НАТО. А на тактических занятиях мы "воюем" против поляков, литовцев и все тех же янки. Неудивительно, что в головах солдат царит полная неразбериха, хотя многие из бойцов с трудом найдут на карте США и уж точно не назовут страны-члены Североатлантического альянса. Зато они убеждены, что нашей маленькой и гордой стране угрожают "силы зла". Так, один сержантик-танкист из Новополоцка, который после окончания срочной службы собирается перейти на контракт, на полном серьезе убеждал меня в том, что враг может нагрянуть откуда угодно - хоть с Украины. - Вот вступят украинцы в НАТО и нападут на нас!- Зачем же им нападать? - недоумевал я. - Они ведь наши соседи, братья-славяне.- Братья не братья, а продадутся Америке - и нападут. Дедовщина "Ну, как тут у вас с дедовщиной?" - спросил я у сержанта в первый армейский вечер. "За неуставные отношения начальство жестоко наказывает, - ответил парнишка, отсчитывавший до дембеля последние полгода. - Как минимум на "губу" попадешь, а то и под суд". Впрочем, не все и не везде так однозначно. Конечно, зверств, царивших на просторах "великого и могучего", сейчас нет и в помине. Оно и понятно: в советские времена служили вместе представители всех 15-ти республик, и множество конфликтов происходило на национальной почве. Теперь, когда вся разница в том, что "ты из Могилева, а я из Гродно", делить стало нечего. Почти.  Питательная основа дедовщины - разные сроки службы. Иначе говоря, старослужащие повелевают новобранцами. Так, первые 10-12 месяцев из 18-ти парень в большей или меньшей степени бесправен. Он моет за "дедом" котелок, чистит его автомат, подшивает ему чистые воротнички, рубит за него дрова. В этот период может и по зубам схлопотать. Однако статус солдата определяется не только количеством прослуженных месяцев, но и его неформальным "званием"-прозвищем. До принятия присяги ты - "запах", после нее - "дух" ("салабон"). Далее идут "слон", "череп" ("черпак"), "дед" (осталось служить меньше полугода) и, наконец, "дембель" ("дед", увольняющийся в ближайшие месяцы). Например, чтобы поменять обидный ярлык "слона" на более достойный "череп", нужно заплатить "дедушкам". Служившие с нами ребята отдавали за подобный "перевод" по 120 (!) тысяч рублей. И это при армейской зарплате от 20 до 40 тысяч.  Что до рукоприкладства, то с этим все-таки строго. В нашем батальоне двое "дедов" получили по пять суток ареста за то, что не только забирали у "малых" деньги, но и избивали их по ночам. Так, ради профилактики. Несмотря на то, что "молодняка" численно больше, все, как правило, молчат, терпят и ждут своего часа, когда сами станут "дедами" и смогут отыграться на новом пополнении. Такой вот замкнутый круг. Разговаривая с самыми разными людьми, от всех слышал одно и то же: армия невозможна без дедовщины. "Иначе тут будет полная анархия, - уверял меня паренек-"череп", шесть лет назад переехавший в Беларусь из Средней Азии. - И не думай, что офицеры ничего не знают. Просто подобная система их устраивает. Ведь деды, по сути, помогают им поддерживать дисциплину". Мат — всему голова Еще одной "черной меткой" нашей армии является нецензурная брань. Мат — неотъемлемый атрибут военного человека, ведь матерятся в армии все без исключения: от рядового до полковника (про генералов не скажу - не слышал). И чем больше звезд, тем изощреннее ругань. Даже женщины (фельдшеры, психологи) не являются сдерживающим фактором. Смотришь на все это и задаешься вопросом: как людям в погонах удается переключаться на человеческий язык за границами КПП? Мат вкупе с оскорблениями и унижениями — норма в армейских взаимоотношениях. Почему же нельзя с людьми похорошему? И солдаты-старослужащие, и офицеры в один голос утверждают, что "по-человечески пацаны не понимают - еще больше садятся на голову". Национальная? "Ты все еще служишь в белорусской национальной армии?" — получаю я СМС от друга из Канады. Одно слово в этом определении точно лишнее - "национальная". На стендах и плакатах, в наименованиях частей и бригад - имена, цитаты, герои исключительно из российско-имперского и советского прошлого. Разве что название страны и портреты президента новые. Будто не было у нас легендарной истории Великого княжества Литовского, славных побед в Грюнвальдской и Оршанской битвах, князя Витовта и гетмана Острожского, восстаний Костюшко и Калиновского… Когда перед присягой я поинтересовался у взводного относительно ее белорусскоязычного текста, он неподдельно удивился: "А чем русский не устраивает?" Впрочем, никто не препятствует принимать присягу на "мове". Проблема в том, что сами солдаты к этому не очень-то стремятся. В армии поют в основном русские песни, читают новости из газеты "Звязда" в переводе на русский язык, насмехаются над "трасянкой" деревенских хлопцев… Подобный миропорядок "цементируют" офицеры, среди коих немало приезжих из бывших республик СССР (в основном из России), воспитанных строго в советском духе. Зачем это нужно? Про армию совершенно точно говорят: кто там служил, тот в цирке не смеется. Но с моей точки зрения, через это должен пройти каждый здоровый мужчина. Тут становишься более  самостоятельным, учишься распознавать людей, терпеть, переносить тяготы и невзгоды, а главное - начинаешь по-новому ценить настоящую дружбу и свободу. Теги: Гродно, Могилев