Скорбная мудрость полковника Романова и «42-й пункт» маршала Тимошенко

Источник материала:

Сегодня исполняется 100 лет одному замечательному военно-историческому документу — «Правилам погребения нижних чинов», принятым в русской армии (полный текст публикуется в Приложениях к очерку).

Этот документ 1909 года — пример уважительного отношения государства к усопшим вне зависимости от их социального статуса и служебного ранга. Государство не на словах, а на деле определяло свое отношение к ратному труду, к исполнению воинского долга, а значит — к людям, в обязанность которых входило защищать Отечество, «не щадя живота своего». И думается, что одной из причин, по которым в Первую мировую войну у нас практически не было перебежчиков на сторону врага, было наличие вот таких правил погребения солдат и унтер-офицеров…

Какое отношение имеет современная Беларусь к «Правилам», принятым в старой русской армии? Во-первых, именно в Минске спустя столетие был наконец полностью воспроизведен этот документ — в серьезном научном сборнике.

Книга, которую подготовили Департамент по архивам и делопроизводству Министерства юстиции, Национальный архив и Министерство обороны Республики Беларусь, называется так: «Увековечивание памяти защитников Отечества и жертв войн в Беларуси 1941–2008 гг.» (составители В.И.Адамушко, Н.Е Калесник, В.Д.Селеменов, В.В.Скалабан, В.В.Шумский. — НАРБ, 2008. Тираж 300 экз.). Авторы-составители намеренно вышли из временных рамок Великой Отечественной войны и представили документы специфической погребальной тематики в их широкой исторической экспозиции. Аналогов такому изданию у наших соседей пока не имеется.

И также уместно вспомнить о том, что старый Минск был городом высокой культуры воинских захоронений. Дабы избежать упрека в самовосхвалении, процитируем изданный в Санкт-Петербурге обзорный справочник «Минское военное кладбище: захоронения дореволюционного периода» из серии «Российский некрополь» (составители А.А.Лукьянов, А.Л.Самович, А.А.Шумков. Редактор В.Н.Веревкин-Шелюта. ВИРД, 2002):

«Первые упоминания о кладбище Минского военного госпиталя относятся к 1840-м гг. Оно располагалось в конце Госпитальной улицы, на окраине Минска, в месте, называвшемся «Долгий брод». К концу XIX века территория кладбища была заполнена, и в 1895 г. оно было закрыто для захоронений. Позади старого участка к кладбищу была прирезана свободная территория, названная новым Военным кладбищем. Оно было крестообразно разделено дорожками на четыре части (для двух пехотных полков, артиллерии и местных батальонов). 2 июля 1895 г. у воздвигнутого в центре большого креста военным духовенством во главе с благочинным 30-й пехотной дивизии отцом Павлом Богдановичем в присутствии военного начальства и команд от всех частей Минского гарнизона был отслужен соборный молебен, а по освящению нового кладбища — панихида по всем усопшим и убиенным воинам на старом…»

Здесь прервем цитирование петербургского труда и «по аналогии» представим невозможное. Немало десятилетий у нас в Минске дислоцируется 120-я гвардейская мотострелковая дивизия (бригада), постоянно несут службу в столице иные войсковые части. В них происходила и происходит неизбежная смертная убыль военнослужащих, и также уходят из жизни ветераны этих частей. Почему нельзя было устроить военно-гарнизонное кладбище, на котором бы лежали и генерал, и рядовой? Однако же в советскую эпоху «по цензурным соображениям» власти стремились рассеивать «груз-200» по общегражданским кладбищам… А вот в старые времена было иначе: если квартирует в Минске, к примеру, Серпуховский 120-й пехотный полк — значит есть у него свой участок на Военном кладбище. А рядом — такой же участок Коломенского 119-го пехотного полка, далее — 30-й артиллерийской бригады… На таком кладбище все понятно, уважительно и ЧЕСТНО.

«…На месте креста, в центре кладбища, предполагалось со временем построить часовню. Однако вскоре было решено строить в Минске не часовню, а храм-памятник, которой увековечил бы память русских воинов, погибших в Русско-турецкую войну 1877–1878 гг.

Строительство началось весной 1896 г. и было завершено за полтора года. 2 февраля 1898 г. новопостроенный храм был освящен Преосвященнейшим Симеоном, епископом Минским и Туровским, во имя святого благоверного князя Александра Невского. В торжестве приняли участие Виленский генерал-губернатор и командующий войсками Виленского военного округа генерал-от-инфантерии генерал-адъютант В.Н.Троцкий, начальник 4-го армейского корпуса генерал-лейтенант П.Т.Перлик, гражданское начальство Минской губернии и весь офицерский корпус гарнизона.

Церковь Александра Невского на Военном кладбище в Минске (наша репродукция фотографии из альбома «Виды г. Минска» издания С.А.Некрасова, 1904 г.) Александро-Невская церковь получила статус полковой церкви Коломенского 119-го пехотного полка. В нее были перенесены полковые реликвии: походная церковь и полковые хоругви Коломенского полка. На западных столбах внутри церкви были размещены две черного мрамора доски с именами погибших в 1877-1878 гг. офицеров и нижних чинов полка (вырезанные ранее на колонках походной церкви) и 30-й артиллерийской бригады. Реликвии и доски доныне находятся в церкви. За алтарной стеной церкви были устроены две братские могилы для нижних чинов. Однако следов этих могил сейчас не видно…»

Здесь нам хотелось бы поправить современных петербургских исследователей, которые, очевидно, случайно не заметили на Военном кладбище в Минске братских могил солдат и унтер-офицеров старой русской армии. Вот на недавней фотографии не «следы», а сами эти могилы — ухоженные, покрытые гранитными плитами: Отмечая сегодня столетие «Правил погребения нижних чинов», необходимо вспомнить военачальника и гражданина, благодаря которому появился этот документ. Историки указывают на великого князя Константина Романова (1858–1915) — представителя императорской фамилии, который странно отличался от прочих Романовых.

Внук императора Николая I, он служил не только порфироносным родственникам, но и русскому народу, русской науке и русскому искусству. Поэт, печатавшийся под псевдонимом «К. Р.», он был широко известен, на его стихи писали романсы Чайковский, Рахманинов, Глазунов. Лирикой К. Р. восхищались Фет, Майков, Полонский. Литературовед Юрий Никонычев в предисловии к поэтическому сборнику «Романов К.К. Стихотворения» (М.: Литфонд РСФСР, 1991) привел следующие биографические подробности:

«Незадолго перед своей свадьбой [с принцессою Елизаветою Саксен-Альтенбургскою] К. Р. заступил на должность командира роты Измайловского полка. Служа в полку, он проникся сердечным участием к нелегкой службе солдат-измайловцев и написал о них немало превосходных стихотворений, впоследствии составивших цикл «Из полковой жизни». Одно из этих стихотворений, «Умер, бедняга», стало вскоре народной песней. Несмотря на то, что критика того времени причисляла К. Р. к «эстетам», сторонящимся действительных сторон простой жизни, сам поэт искренне любил русского солдата, но любил его без надрыва, без ложной, усердно нагнетаемой сентиментальности, как часто поступали поэты-некрасовцы. Описывая в стихотворении «Умер, бедняга» существующий неприглядный порядок похорон солдата, когда покойного обряжали в «старый мундир» и отпевали в госпитальной часовне, а потом взвод провожал лишь до первого поворота улицы одинокие дроги с гробом, следовавшие далее до могилы без сопровождения, где «люди чужие» предавали останки умершего земле, К. Р. с сердечной болью поведал об этом ритуале, ни словом, ни интонацией не выразив недовольства в стихотворении, потому что для него правда жизни, которую он изобразил, значила более, чем собственные гневные осуждения этой правды. Но уже как должностное лицо он предпринял все меры для пересмотра положения о солдатских похоронах, и были утверждены новые правила погребения нижних чинов».

Лейб-гвардии полковник, командир Преображенского полка… Собственно военная карьера Константина Константиновича завершилась должностью главного начальника военно-учебных заведений России. Существуют воспоминания воспитанников Полоцкого кадетского корпуса о том, как юноши переписывали его стихи.

А вот занятный факт для современных почитателей творчества Михаила Булгакова: немногие знают о том, что пьесу К. Р. на евангельский сюжет «Царь Иудейский» и авторские примечания к ней Булгаков использовал как материал для романа «Мастер и Маргарита».

Но даже без этого Константин Романов мог бы остаться в истории как автор одного стихотворения «Умер, бедняга», ставшего народной песней. Едва ли ни во всякой губернии звучал свой пересказ. Литературоведам-фольклористам известны белорусский, украинский и даже польский варианты — народные переложения «Умер бедняга в больнице военной».

А «служебно-административным результатом» этого стихотворения явилось то, что солдат начали хоронить в новых парадных мундирах.

…В начале июня 1941 года строевой песней в красноармейских колоннах звучало:

Если завтра война,
Если завтра в поход, —
Мы сегодня к походу готовы!

Расскажем наконец об одном секретном «пункте» этой готовности.

Еще в мирное время, 15 марта 1941 года, народный комиссар обороны СССР Маршал Советского Союза С.Тимошенко подписал приказ № 138, которым вводилось «Положение о персональном учете потерь и погребении погибшего личного состава Красной Армии в военное время».

Многие из людей, интересующихся военной историей, слышали об этом Положении, ряд ученых цитировал его начало, но вот что примечательно: до страшного 42-го пункта не добрался никто. Обsobnt Интернет — полного текста не обнаружите!

Ну так вот же он:

«42. Перед погребением с трупов погибших снимаются только шинели, которые дезинфицируются и сдаются в склад. Медальон с одним экземпляром вкладыша хоронится вместе с погибшим».

Экономия обмундирования в связи с прогнозируемыми потерями личного состава РККА…

На что способна армия, где убитых хоронят раздетыми, а живых одевают в шинели, смердящие карболкой и трупным гноем? Об этом — в последующих публикациях. Сергей КРАПИВИН

Иллюстрации из собрания Национального музея истории и культуры Беларуси и автора ПРИЛОЖЕНИЯ Правила погребения нижних чинов 12 июня 1909 г.
1. Немедленно по кончине нижнего чина лечебное заведение, в котором он скончался, дает о том знать в часть, где состоял покойный; канцелярия части сообщает об этом его ротному (эскадронному, сотенному, батарейному, командному) командиру; на обязанность последнего возлагается сообщить о смерти родственникам умершего, если известно, что они проживают в том же городе или ближайших окрестностях.
2. Для перевозки покойников заводятся погребальные дроги, черная ременная упряжь без дуги и траурная попона, а где нужно — также и носилки; в артиллерии для помещения гроба на лафет должны иметься платформы; кроме того в частях должны быть заведены покров на гроб и присвоенные нижним чинам головной убор и холодное оружие для наложения на крышку гроба во время похорон.
При перевозке тела нижний чин, правящий лошадью, должен быть в парадной форме.
3. Покойный отпевается в церкви, за обедней, священником, причтом и своими певчими; во время отпевания обязательно присутствовать всем ближайшим начальникам покойного до ротного (эскадронного, сотенного, батарейного, командного) командира включительно и, по возможности, всем нижним чинам, свободным от службы, той роты (эскадрона, сотни, батареи, команды), в которой покойный служил.
4. По отпевании покойного гроб выносится из церкви и ставится на дроги, на которых заранее прикрепляется могильный крест; священник части провожает покойного до могилы.
5. Похороны нижних чинов христиан не православных совершаются с вышеуказанными подобающими почестями; погребение их производится на тех же кладбищах, где и православных (п. 10 этих правил), но отпеваются они по обрядам своих религий.
6. Похороны нижних чинов нехристианских исповеданий производятся попечением лечебных заведений; указанные в п. 3 этих правил начальники и сослуживцы покойного не должны оставлять и этих умерших своим вниманием, присутствуя при выносе их; погребение таковых нижних чинов производится на их кладбищах.
7. Во избежание распространения заразы, похороны нижних чинов, умерших от заразительных болезней, производятся распоряжением лечебных заведений; присутствовать при похоронах сослуживцам покойного не разрешается.
Лечебные заведения, сообщая о смерти таковых нижних чинов, должны каждый раз оговаривать, что нижний чин умер от такой-то заразительной болезни и будет похоронен распоряжением лечебного заведения.
8. Все распоряжения о похоронах нижних чинов, умерших в местах зимнего квартирования частей, во время нахождения самих частей в лагере, возлагаются на заведующих оставшимися от лагеря командами.
9. Командиру части предоставляется право при погребении нижних чинов наряжать хор музыки, а если его при части не положено, то просить об этом распоряжения начальника гарнизона.
10. В каждом пункте квартирования войск устраивается особое общее военное кладбище, с разделением на участки по числу частей.
В случае погребения нижних чинов на местных общих кладбищах, каждой отдельной части отводится особый участок.
11. На попечение части возлагается забота о постоянном благоустройстве своего участка, о поддержании в должном виде могил и постановке для каждого умершего креста с надписью названия части, № роты (эскадрона, сотни, батареи) или названия команды, где служил покойный, его звания, имени, фамилии и времени смерти.
12. В канцелярии части надлежит иметь план своего кладбищенского участка с обозначением № могил и книгу об умерших.
13. Частям и отдельным лицам предоставляется украшать могилы нижних чинов и, вообще, свой участок по их усмотрению, с тем, однако, чтобы во всем этом не было отступлений от общих законов и порядка, заведенного на кладбище.
14. В случае желания родственников, разрешается похоронить умершего нижнего чина на другом кладбище, но при этом расходы части не должны превышать тех, которые допускаются при погребении на отведенном для этого участке. Устав внутренней службы. Высочайше утвержден 12 июня 1909 года. СПб., 1909. С. 92–94.

* * *

К. Р. [Константин Романов] УМЕР

Умер, бедняга! В больнице военной
Долго родимый лежал;
Эту солдатскую жизнь постепенно
Тяжкий недуг доконал...
Рано его от семьи оторвали:
Горько заплакала мать,
Всю глубину материнской печали
Трудно пером описать!
С невыразимой тоскою во взоре
Мужа жена обняла;
Полную чашу великого горя
Рано она испила.
И протянул к нему с плачем ручонки
Мальчик-малютка грудной...
...Из виду скрылись родные избенки,
Край он покинул родной.
В гвардию был он назначен, в пехоту,
В полк наш по долгом пути;
Сдали его в Государеву роту
Царскую службу нести.
С виду пригожий он был новобранец,
Стройный и рослый такой,
Кровь с молоком, во всю щеку румянец,
Бойкий, смышленый, живой;
С еле заметным пушком над губами,
С честным открытым лицом,
Волосом рус, с голубыми глазами,
Ну, молодец молодцом.
Был у ефрейтора он на поруке,
К участи новой привык,
Приноровился к военной науке,
Сметливый был ученик.
Старым его уж считали солдатом,
Стал он любимцем полка;
В этом Измайловце щеголеватом
Кто бы узнал мужика!
Он безупречно во всяком наряде
Службу свою отбывал,
А по стрельбе скоро в первом разряде
Ротный его записал.
Мы бы в учебной команде зимою
Стали его обучать,
И подготовленный, он бы весною
В роту вернулся опять;
Славным со временем был бы он взводным.
Но не сбылись те мечты!
...Кончились лагери; ветром холодным
Желтые сдуло листы,
Серый спустился туман на столицу,
Льются дожди без конца...
В осень ненастную сдали в больницу
Нашего мы молодца.
Таял он, словно свеча, понемногу
В нашем суровом краю;
Кротко, безропотно Господу Богу
Отдал он душу свою.
Умер вдали от родного селенья,
Умер в разлуке с семьей,
Без материнского благословенья
Этот солдат молодой.
Ласковой, нежной рукою закрыты
Не были эти глаза,
И ни одна о той жизни прожитой
Не пролилася слеза!
Полк о кончине его известили, -
Хлопоты с мертвым пошли:
В старый одели мундир, положили
В гроб и в часовню снесли.
К выносу тела в военной больнице
Взвод был от нас наряжен...
По небу тучи неслись вереницей
В утро его похорон;
Выла и плакала снежная вьюга
С жалобным воплем таким,
Плача об участи нашего друга,
Словно рыдая над ним!
Вынесли гроб; привязали на дроги,
И по худой мостовой
Серая кляча знакомой дорогой
Их потащила рысцой.
Сзади и мы побрели за ворота,
Чтоб до угла хоть дойти:
Всюду до первого лишь поворота
Надо за гробом идти.
Дрогам вослед мы глядели, глядели
Долго с печалью немой...
Перекрестилися, шапки надели
И воротились домой...
Люди чужие солдата зароют
В мерзлой земле глубоко,
Там, за заставой, где ветры лишь воют,
Где-то в глуши далеко.
Спи же, товарищ ты наш, одиноко!
Спи же, покойся себе
В этой могилке сырой и глубокой!
Вечная память тебе!

22 августа 1885
Публикуется по изданию: Избранное. Составитель и автор предисловия Е.И.Осетров М., «Советская Россия», 1991.   Теги: Минск