Эмануил Зельцер: лучшее, что мне обещали — это смерть

Источник материала:

Эксклюзивное интервью Эмануила Зельцера компании БелаПАН

— Эмануил, с освобождением! Вы вернулись в США, есть ли интерес со стороны американских властей узнать подробности Вашего задержания в Минске?

— Бесспорно. Во-первых, в течение всего моего заключения меня регулярно посещали представители посольства США, включая временного поверенного Джонатана Мура. Они подробно расспрашивали меня обо всем, что произошло, начиная с моего приезда в Беларусь. С момента моего прибытия в США — буквально едва я сошел с трапа самолета! — меня приветствовали высокопоставленные чиновники Госдепартамента. Вероятно, я буду встречаться с представителями различных ведомств, ожидаю достаточно детальные вопросы.

— Каким образом американским властям удалось добиться Вашего освобождения? Как Вы считаете, почему президент Лукашенко подписал указ о Вашем помиловании?

— Этим я обязан членам Конгресса США, сенаторам Кардену и Дурбину, конгрессмену Смиту и другим. Они, по сути, говорили в ультимативной форме: никаких возможностей развивать двусторонние отношения, пока я за решеткой. Президент Лукашенко так и сказал: мол, он не думал, что моя личность может повлиять на отношения Беларуси и США.

Огромную роль сыграли работники Госдепартамента, которые в течение 16 месяцев моего заключения оказывали значительное давление на верхушку белорусской администрации.

Я могу только сказать, что мне повезло быть гражданином великой страны. God bless America.

Я написал сенатору Кардену письмо, где выразил благодарность за его роль в моем освобождении. Фактически я обязан ему жизнью. Я написал, что причина моего задержания — не промышленный шпионаж, а ответ на экономические санкции со стороны США, на заморозку счетов концерна «Белнефтехим». И что это была услуга российскому олигарху Борису Березовскому. За мое задержание кто-то получил многомиллионную взятку. И мне дали понять: лучшее, что со мной должно было бы произойти, — это смерть по естественным причинам.

— Каким образом Вы оказались в Минске 12 марта 2008 года?

— Если кратко, то дело было так: выпил чашечку кофе в Лондоне — очнулся в Минске.

— Как Вы оцениваете условия своего заключения?

— Прежде всего, скажу, что отсутствие нужных мне лекарств было настоящей пыткой, нарушающей международные конвенции. Это серьезно сказалось на моем здоровье. В течение 16 месяцев мне вообще отказывались передавать лекарства, даже после того, как представители Госдепа их доставили в вашу страну. Сначала пытались инкриминировать провоз «наркотиков», поэтому не могли же они потом мне эти «наркотики» давать… И еще говорили, что эти лекарства в Беларуси не лицензированы.

На второй день после задержания от меня «убедительно» потребовали, чтобы я позвонил в Нью-Йорк и дал фальшивую информацию своим коллегам и клиентам. Что я в Минске и здесь все хорошо. Что нужно выслать сюда оригиналы документов.

— Были ли у Вашего клиента Бадри Патаркацишвили активы в Беларуси или намерение их приобрести?

— Да, насколько я знаю, Бадри инвестировал около 200 миллионов долларов в белорусскую нефтехимию. Поэтому, думаю, в моем задержании был общий интерес Березовского и кого-то из белорусской верхушки.

— Владлена Функ, ссылаясь на документы, фигурировавшие на суде против Вас в Нью-Йорке, говорила, что Патаркацишвили не вкладывал деньги в Беларуси.

— Владлена не в курсе. Я был адвокатом Бадри в течение 15 лет до нашего с ней знакомства. Если он был бы жив, я не мог бы этого сказать, но сейчас могу: у него собственность в 37 странах.

Суд в Нью-Йорке против меня и Джозефа Кея был начат через месяц после моего задержания в Беларуси. Судья был разгневан, когда узнал, что истцы не могли не знать об этом. Этот процесс заморожен и может быть возобновлен по согласию сторон. Информацию о собственности Бадри на этот суд представили истцы, в частности, его жена Инна Гудавадзе, а она не все знает.

— Что стало с завещанием Патаркацишвили?

— Нотариально заверенная копия завещания была представлена в суде в Минске. Ее прислала непосредственно нотариальная контора, в которой это завещание и составлялось.

Оригинал завещания был оставлен в отеле в Лондоне, где я находился до приезда в Беларусь — его должен был забрать мой клиент. Об этом знал помощник Березовского… Кстати, он потом присутствовал при моем «допросе с пристрастием». Под давлением я вынужден был позвонить в отель прямо из СИЗО и дал указание передать все документы Березовскому.

На счете за мой мобильный телефон есть этот звонок от 13 марта 2008 года. Арестован я был 12 марта. Разумеется, находясь под арестом, звонить с мобильного телефона я мог только с благословения офицеров КГБ.

Белорусский суд не принял во внимание нотариальную копию завещания.

— Почему Вам инкриминировался именно шпионаж и использование поддельных документов?

— Так называемым «поддельным документом» и было завещание, которым в итоге завладел Березовский. Копию этого завещания следователи нашли на диске моего компьютера, распечатали и вменили мне хранение «поддельного» документа.

Но Березовский отлично понимает, что завещание заверено двумя независимыми свидетелями (в том числе Владленой) и нотаризовано конституционным нотариусом штата Нью-Йорк, которые, разумеется, готовы подтвердить в любом суде подлинность документа. И что в любом уважающем себя суде мира — в частности, в Англии, где он скрывается от российского правосудия, — нотариальная копия будет принята как оригинал. Ему необходимо было получить определение какого-либо суда, что документ поддельный.

Обвинение в шпионаже появилось в последний день следствия — из боязни, как бы обвинение в «подделке» не развалилось из-за решения грузинского суда. Мол, они опередили белорусский суд и признали документ аутентичным. Но вот от шпионажа я никуда не уйду и, мол, буду первый в стране, кто осужден по этой статье.

— Действительно ли на Вашем суде в Минске в качестве свидетеля выступил Березовский?

— Да, основным свидетелем. Явился с вооруженным охранником, который ходил по залу, демонстративно помахивая полами пиджака: показывал огнестрельное оружие.

— Намерены ли Вы преследовать Березовского в судебном порядке?

— Суды с участием наших клиентов, в которых фигурирует Березовский, уже идут в различных юрисдикциях. Вероятно, их количество будет возрастать. Березовский уже приговорен к длительным срокам тюремного заключения в России за мошенничество… Кстати, в суде в Минске, отвечая на мой вопрос, он подтвердил это с особой гордостью.

Предъявлять ему иск лично будет слишком много чести, да, вероятно, я и не успею. Считаю, что Россия добьется его выдачи уже в ближайшем будущем. Англии он порядком поднадоел, плюс начинают выявляться новые факты о его деятельности.

— Осталась ли у Вас обида на Беларусь или белорусский народ?

— Нет.

— А на белорусские власти?

— Да. У меня есть основания «обидеться». Я считаю, что в данном случае белорусские власти повели себя со мной как сомалийские пираты.

— Будете ли Вы подавать в суд на нашу страну для получения компенсации морального ущерба?

— Вопрос еще не решен.

— Намерены ли вы обжаловать Ваш приговор, вынесенный в Беларуси, в международных инстанциях?

— Насколько мне известно, Беларусь не является членом ни одного международного правового форума. В любом случае, страна, в которой не уважают собственные законы, вряд ли обратит внимание на международные инстанции.

— Что помогло Вам сохранить рассудок и здоровье?

— Кто сказал, что я сохранил здоровье? Или рассудок? Будущее покажет.

— Как Вы оцениваете время, проведенное в белорусской тюрьме? Появились ли у Вас друзья в Беларуси?

— Я встретился со многими людьми в колонии. Они такие же, как во всем мире — хорошие, не очень хорошие, разные. Много хороших…

— Не собираетесь ли писать книгу о том, что с Вами произошло?

— Никогда раньше об этом не думал, я не писатель. Но сразу по приезду получил много предложений от профессиональных писателей. Вполне возможно, я предоставлю им материал.

— У нас сегодня День независимости. Что Вы желаете нашей молодой стране?

— Всего абсолютно самого хорошего. И двигаться в сторону демократии и интеграции с цивилизованным миром. Теги: знакомства, Минск