Геннадий Грушевой: И пускай дети оценят наш труд...

Источник материала:

- 22 июля по моей инициативе мы решили с журналистами отправиться в Чернобыльскую зону, - рассказывает Геннадий Владимирович. - Мы впервые фактически посмотрели, что там происходит. До этого официальная позиция была такая - у нас все нормально. Тогдашний секретарь Могилевского обкома партии Василий Леонов дал команду, чтобы обзвонили райкомы, - нам был дан "зеленый свет". В "зоне" собирали информацию, опрашивали людей... Даже привезли женщину, которая рассказала людям правду на "Чернобыльском Шляхе". Это был прорыв! Это был первый маленький шаг, который привел к созданию фонда, к благотворительным программам, привел к тому, что за эти 20 лет на оздоровлении за границей побывали миллионы детей. Уникальный факт. Фонд начал работу сразу после этой поездки. Работали в рамках комитета БНФ, но позже программа развернулась. После этой даты я поменял всю свою жизнь. До этого был карьерным ученым, но позже нашел свое призвание. То, что я увидел своими глазами, перевернуло все. Я вынужден был уйти с работы, положил партбилет на стол…

- После первого "Чернобыльского Шляха" вас посадили…

- Первый "Чернобыльский Шлях" - 30 сентября - был самый мощный и самый массовый "шлях". После этого меня осудили практически сразу же. Было возбуждено дело. Я был доцентом философской кафедры, все это, конечно же, повлияло. Суд проходил по такому же сценарию, что и сейчас. Никакой защиты, все свидетели из МВД. Я сказал суду: "Вы создаете прецедент. Вы судите того, кто защищает людей. Через пару месяцев вы сделаете из меня героя". Кстати, после этого я и был избран в парламент, и дальше уже началась более кропотливая работа.

- А как случилось, что вы вынуждены были уехать в Германию?

- Небольшая предыстория. В 90-м году я познакомился со всеми депутатами, которые приехали из чернобыльских районов - Гомельской, Могилевской области… Мне нужна была сеть ячеек гражданского общества. Если бы не было этой работы, то не было бы и большой программы. Тогда же ко мне обратился депутат Лукашенко. Он подошел и сказал, что было бы замечательно, если бы демократы помогали. Подразумевалась наша программа. Он познакомил меня со своим помощником - Владимиром Коноплевым. Надо отдать должное - тот правильно делал всю работу. Но наша судьба была предрешена. У нас была мощная организация, которая ставила под сомнение авторитет государства. Да и я не пошел на поклон, а баллотировался в депутаты.

- И в итоге…

- Когда я пошел на выборы, на меня обратили внимание не только спецслужбы, но и налоговые органы. И внимание было пристальное. Например, в марте 97-го в фонд пришел гость, который предъявил удостоверение сотрудника Службы безопасности президента. Он, конечно, не имел права проверять, но в итоге убедил, что рано или поздно, но проверка состоится.

- Состоялась?

- Приходил один из самых жестких контролеров. Он работал при Совбезе, но видел нашу работу - от и до. Он видел, как люди у нас работают. Затем, после проверки, он позвал меня и сказал: "Мне дали поручение закрыть вас. Но этого я делать не буду, потому что вижу, что вы делаете. Я ухожу, но ждите нового проверяющего". Нового проверяющего, кстати, так и не было. Может, этот поступок послужил уроком. А через некоторое время у внука старого проверяющего обнаружили рак крови. Обратился к нам, спасли, помогли… Полковник тогда сказал так: "А если бы я вас закрыл…" Но давление продолжалось. По БТ было сказано, что проводилась проверка нашего фонда, и у нас, мол, выявлены миллионные недостачи. Я в то время был в Германии, наверное, думали, что и останусь там, тем самым признавая свою вину. Но я приехал в Минск…

- Что мы имеем сейчас?

- Мы спасали и спасаем людей, которые пострадали от чернобыльской трагедии. Конечно, государство вставляет нам палки в колеса, окончательно разрушает гуманитарную работу, но мы работаем. И пускай дети оценят наш труд…