Александр СЕРЯКОВ, председатель СПК «Красный боец» Кировского района: «Важен баланс. Между тем, что требуют, и тем, что эффективно»

Источник материала:

— Команду, коллектив собирает и результаты дает лидер, руководитель. Президент на «Дажынках» говорил: одинаковая балльность, одинаковые земли, а результаты разные. Как в том же Малоритском районе. Пусть не диаметрально, но разительно разные. В чем секрет — в технологии? Нет! В собственности? Нет. Погода — одинаковая, райисполком у всех один. Доводят всем сверху министерства, облисполкомы… В чем дело? Это принципиальный вопрос. Там — в отстающих хозяйствах, что, руководители не учились в Горецкой академии?

— На чемпионатах мира, скажем, по легкой атлетике, всегда есть победители. Их отделяют десятые доли секунды на финише. А ведь туда послали не самых плохих. Каждая страна послала лучшего! Если в забеге участвовали 80 бегунов, а в финале остались восемь. Вопрос: куда делись 72 спортсмена? Они не дотянули до результата. То же самое происходит и здесь. Нельзя всех сделать передовиками, как нельзя всех сделать счастливыми. Надо смотреть, с чего они начинали, динамику, чего тот или иной руководитель достиг. Нельзя всех мерить одним показателем…

Еще один пример. Из нашей недалекой аграрной истории Кировского района. Когда я еще работал главным экономистом в «Красном бойце», признали колхоз имени Ильича банкротом. И уничтожили его! Других слов не подобрать. Дошли до такого абсурда, что ликвидировали фермы, мастерские… Я когда туда приехал, говорю: «Красному бойцу» надо шагать еще 30 лет, чтобы создать ту базу, которая была у колхоза имени Ильича. Это величайшая ошибка, которая была допущена в отношении этого хозяйства. В то время там на фермах «красные уголки» плиточкой были выложены, вода подведена… Куда выгоднее было продумать, как накормить существующее поголовье скота, с этим там, в силу структуры почв, тяжело было. Но была высочайшая плотность поголовья, и были показатели! По современным меркам, нужна  была просто продуманная кормовая логистика. Там хорошая база была, трудолюбивые люди… Все разрушено, и никто вроде не виноват.

— О чем это говорит? О неправильном управленческом решении?

— Тогда решения принимали кто как мог, кто как хотел. Когда не платили зарплату по полгода, бывало и по году… Тогда бросили производство, выживайте, кто как может… И колхоз Кирова развалили, а он по экономике был мощнее «Рассвета», это я вам официально заявляю, на волне лжедемократии 90-х, когда на собраниях избирались не те, которые спрашивали, а другие, безответственные руководители, которые потом гробили дело… Хозяйство действительно зависит от лидера. На нем все держится. Другое дело: методика управления — она разная. Кто-то на ферму летит в 4 часа утра проверять свет в помещениях… Но есть и другой подход, цивилизованный. Я, допустим, не бегаю никуда, это не мой стиль, не мой метод управления. Главное — расстановка кадров, чтобы люди работали без контроля. Я был на одном совещании в Минсельхозпроде, нас там задержали. Потом говорят: «Ну надо уже отпускать, а то у вас там ничего не делается, все стоит…» Я сижу и думаю: «Такому руководителю грош цена…» Я два дня отсутствовал — был на «Дажынках», никто не звонил с колхоза. Все работали как работали. Было нормально. Только так надо работать.

Есть такой Марк Залманович Фрейдин в Белорусской госсельхозакадемии в Горках, он еще меня учил основам управления. Я до сих пор ему благодарен. Когда я встречался с этим преподавателем, он спрашивал одно: «Саша, ты скажи, деньги имеешь?» Не в кармане, а свободные деньги в колхозной кассе! «Имею!» — отвечаю. «Вот и славно», — давал оценку мой преподаватель.

— И я — по Фрейдину — спрошу: деньги имеете?

— Имеем. Сегодня мы не должны ни бюджету, ни за энергоносители, выплачиваем приличную заработную плату — средняя за август 4 миллиона 600 тысяч рублей, нет задолженностей по кредитам…

— Это как у человека: есть деньги — планируешь расходы, перспективы, покупки. Или ожидаешь, что скоро поступят деньги. «Красный боец» сегодня богатое хозяйство?

— Я бы не сказал…

— Оно богаче, чем другие хозяйства Кировского района?

— Не знаю, чужие деньги не считаю. Это нехорошо. Пусть каждый свое считает.

— Скажем так, «Красный боец» более эффективное хозяйство, чем некоторые другие: вы — хозяйство не бедное. Сейчас многие руководители хозяйств, особенно те, кто строит фермы и реконструирует, говорят, что банковскими кредитами задавили хозяйства, поскольку на них взвалили, дескать, непосильное бремя…

— Конечно, оно давит. Вот я сказал, что у нас все хорошо. Но чтобы у кого-то не сложилось иллюзий: и для нашей экономики много подводных камней. Например, в прошлом году мы жили гораздо свободнее. Можно было просто под свои нужды взять кредит и погашать его потом. А сейчас, когда ввели жесткую систему выдачи кредитов, она и нас давит. Я уже прошу не нам дать кредит, а тем предприятиям, которые нам должны.

— Получается, вы сегодня не должны никому, а вам должны?

— На сегодня есть вопросы по своевременности расчетов перерабатывающих предприятий, которым мы поставляем свою продукцию. Ведь я ни одному коммерсанту не продал продукции…

— Вам много должны сегодня?

— Где-то три с половиной миллиарда рублей.

— Вы, получается, просили у банков не предприятиям деньги, а себе, по сути…

— Получается… Звоню банкиру, прошу: дай кредит не мне, а мясокомбинату. Потом звоню на мясокомбинат и говорю: «Слушай, Андрей Иванович, я буду просить тебе кредит, только если ты эти полмиллиарда отдашь мне…» Но это чисто маркетинговый ход. Поэтому все это присутствует — связано с общей ситуацией, которая сложилась.

— Но и у перерабатывающих предприятий тоже проблемы…

— Но и нам же надо платить ежемесячно за газ, электроэнергию. Вопрос, в первую очередь, в своевременности расчетов. Они, конечно же, отдадут. Но — когда?

— Вернутся уже немножко другие деньги, учитывая девальвацию…

— Я не хотел бы говорить о ценовом диспаритете, это отдельная тема, и она присутствует. Не хочется мне и спорить с теми, кто упрекает село: мол, бездонная бочка… Это несправедливо.  Другое дело, когда точка зрения зависит от точки сидения. Что имею в виду? Сегодня я занимаю должность руководителя хозяйства и с этой позиции рассуждаю… Если бы я был председателем райисполкома, решал бы по другому. И так — по лестнице вверх, в зависимости от высоты «точки сидения»…

— Сейчас ваша «точка сидения» более-менее комфортная. Не каждое хозяйство может себе позволить кондиционер, который у вас в зале заседаний. Вы уже почти 16 лет руководите успешным хозяйством, ваши предшественники в этой «точке» были не самые худшие, наоборот, в этом плане, наверное, повезло и вам, и СПК…

— Повезло, было у кого поучиться… До меня колхозом успешно управляли Николай Иванович Чайко, Валентин Николаевич Афонькин — председатели и экономисты от Бога.

— Вы эту школу прошли: очень органично получилось все, слава Богу. Ни на пять лет в колхоз прискакали. За эти почти 16 лет «Красный боец» постоянно шел по возрастающей по разным позициям: и в производстве, и в строительстве жилья… Животноводство мы почти не трогали, в основном растениеводство… У вас же единственный в районе свиноводческий комплекс…

— У нас сегодня принято так: ты плюсуешь, значит, хорошо работаешь, если минусуешь — значит, плохо. Так вот, я часто называю цифры: 1000 тонн молока на 100 га сельхозугодий и 400 центнеров мяса на 100 га сельхозугодий. На собственных кормах! Это не птицефабрика, которая закупает комбикорма и производит. Во все времена эти показатели, кроме экономиста, никого не интересовали. Это показатель? Безусловно. Тут и динамика, тут и удои коров, и привесы среднесуточные, и деньги.

— Какая плотность скота, хотя для вашего хозяйства это не очень характерно?

— Две тысячи КРС имеем, из них 570 дойного стада, восемь с половиной тысяч свиней. Надой от коровы — семь, в этом году ожидается семь с половиной тысяч килограммов. Молоко тоже деньги, тем более рентабельное…

— За счет чего рентабельно молоко?

— За счет цены. Затраты на производство меньше, чем цена. Сегодня мировой рынок сложился так, что молоко рентабельно, затраты окупаются, вопросов нет. Хотя не по всем видам продукции.

— А в свиноводческой отрасли какие у вас экономические показатели?

— Свинина рентабельна, хотя в этом году мы дважды выдержали (или не выдержали) снижение цен. В феврале, когда перешли на российские ГОСТы, снижена цена, первая категория сразу стала второй, вторая — третьей. Чтобы подобрать новое породистое поголовье свиней, надо время. Второе решение — еще на 15 процентов снизить закупочные цены ввиду нерентабельности переработки свинины мясокомбинатами...

— Сняли с вас… Получается, что несправедливо по отношению ко всем комплексам. Опять опирались на крайних…

— Да, опять. А что делать? С транспарантами ходить не будешь… Я все понимаю. Мясокомбинаты загружены свининой. Нет сбыта.

— Тут надо войти в положение не сельхозпроизводителя-переработчика, а в целом в ситуацию.

— Экономика тоже ведь имеет свою синусоидную составляющую. Скоро это кончится. Так всегда. Как бывает: «Андрей Иванович, будь другом, возьми свинину», — звоню я директору на мясокомбинат… «Ну ладно, мы с тобой дружим, я у тебя возьму»… Потом он уже звонит: «Александр Владимирович, поставь нам, нет сырья, надо к празднику выработать»… Это всегда происходит по синусоиде. Сейчас в связи с чумой вся переработка забита свининой, но потом ожидается спрос на нее. Это ж мировая конъюнктура…

— А как российский рынок? Россия сейчас строит комплексы и свиноводческие, и птицеводческие… И потом ей в меньшей мере будут нужны наши продукты, хотя они качественные и пользуются на российском рынке повышенным спросом…

— Россия строит комплексы вдоль нашей границы. Смысл простой — перетянуть кадры. А у нас профессиональные кадры, начиная от оператора и заканчивая технологами и ветеринарами. И многие уже работают там… Это не очень хорошо для нашей экономики. Но, возвращаясь к началу вопроса о рентабельности нашей свинины, повторюсь: она рентабельна.

— За эти 15 лет поголовье расширили?

— Да. Применяем активно новые технологии. Мы сдавали до 1357 тонн свинины в год. Сегодня в области мы занимаем третье место после «Александрийского» и «Восхода». Это по показателям. Сражаемся, как можем. Сделали реконструкцию, но, представляете, сколько лет нашему комплексу — самому страшно! В нем бетон насыщен различными вирусами, бациллами, микроорганизмами. И это не секрет. Люди, которые занимаются этим, знают. Поэтому и страдает экономика. Были бы лишние деньги, отстроили бы заново. Мы столько затрачиваем средств, сотни миллионов, чтобы сохранить там поголовье от гибели, чтобы оно давало приплод. Я уже не говорю про АЧС, которая вокруг бродит… Мы сделали все, что предписано ветеринарно-санитарными правилами, 100 процентов, остальное — от Бога.

Миссия, которая возложена на нас, должна выполняться, мы должны кормить страну. Кто, если не мы! Раз я уж тут оказался…

— А чего, кстати, вообще вы оказались в сельском хозяйстве? Вы говорите, что пришли в 1979 году в «Красный боец». Откуда вы пришли? Хорошо, что вы тут оказались. Хорошо для «Красного бойца», для экономики…

— Никаких секретов. Родился 3 октября в 1953 года. Мать моя — полевод, отец — водитель, работали в совхозе «Победа» Мстиславского района. Горжусь родителями. Отец был заслуженным водителем. Старался работать. Ездил на «ЗИС-150», а потом дали новый «ЗИЛ-130». Отец был уважаемым человеком в хозяйстве, я до сих пор храню газетные статьи о нем… Фронтовик, прошел от начала до конца войну.

Мы с одноклассником решали, куда пойти учиться после школы. Решили с ним поступать в авиационное гражданское училище. Пришел домой, сказал родителям. Мать в слезы: куда летать? Это же небезопасно! А брат мой тогда учился в Горецкой академии на пятом курсе. Он меня переубедил. Родители, конечно же, одобрили этот выбор. Поехал, поступил в 1970 году, раньше туда был конкурс, окончил в 1975-м. Распределение получил в Чаусский район, там и познакомился с супругой, которая, как и я, приехала туда по распределению. Сама жена со Столпищ Кировского района. Первое рабочее место по распределению — главный экономист совхоза «Советская Белоруссия» Чаусского района. В то время это было крупное хозяйство. При распределении начальник управления спрашивает: «Ну, куда ты хочешь?» Я говорю: «В маленький колхоз вторым экономистом»… А мне в ответ: «Пойдешь в большой колхоз главным экономистом». И попал я на место сильнейшего экономиста. Мне было так тяжело, ведь народ же сравнивал, что было и что сейчас… Но, кажется, справился.

— А кто был директором совхоза?

— Николай Иосифович Лабеко. Он работал до этого здесь агрономом. Руководителем стал за полгода до моего прихода. Собралась команда молодых специалистов.

— Можно сказать, повезло…

— Да, повезло. Там прекрасная природа, я там стал охотником…

— Я про экономику…

— Учили меня там! Знаете, как говорил сатирик Аркадий Райкин: забудьте индукцию и дедукцию, давайте лучше продукцию. Надо было, по сути, забыть все, чему учили в институте, и начинать все с нуля.

— Студенческая скамья и хозяйство отличаются…

— Отличаются разительно. В Чаусском райсельхозпроде была экономист Алла Петровна Климович. Она говорила: «Саша, я тебя научу, будешь ты оплату знать как свои пять пальцев». Она меня так поднатаскала! С 1 августа по апрель 1979-го отработал в совхозе. Потом переехали сюда. Это мой второй адрес работы. Начинал здесь тоже главным экономистом…

— Мое мнение, что экономист сидит в кабинете и считает, считает, пересчитывает…

— Я никогда не сидел. Экономист должен держать руку на пульсе, потому что масса вопросов, которых на бумаге не решишь. Надо все через людей, надо производство знать, почему и как? Когда была первая балансовая комиссия в Чаусах, меня начальник управления сельского хозяйства Чаусского райисполкома Евгений Федорович Бабич погонял до седьмого пота: «А почему на этой ферме такая себестоимость, а здесь такая?» Я начинаю говорить, а он: «Хорошо, а это?» Потом он произнес: «Я хотел тебе показать, насколько дотошно должен ты владеть экономической ситуацией». Урок пошел впрок.

Когда после избрания меня председателем «Красного бойца» к нам зачастил тогдашний заместитель председателя Могилевского облисполкома Владимир Степанович Адашкевич, было понятно: присматривается, смогу ли после Афонькина потянуть ношу руководителя одного из лидеров АПК страны? Обычно кто у нас становится руководителем хозяйства: инженер, агроном, зоотехник. А к экономисту было неоднозначное отношение. Не технолог полей и ферм, а именно экономист, бумажный человек, как и вы представляли. Вроде те смотрины в деле прошли на «отлично»…

Я никогда не был кабинетным экономистом,  всегда живу  производством.

— Мы сегодня говорим: «Красный боец» добился того и того… Отлично! А вот лет на десять вперед мы можем заглянуть? Или даже в масштабах страны — каким будет агропромышленный комплекс Беларуси через 5—10 лет?

— Сельское хозяйство Беларуси будет высокоразвитым, с научно обоснованной технологией. И будет такое производство, какое мы сегодня видим в передовых хозяйствах Европы. Ведь раньше мы не могли мечтать о том, что сейчас имеем…

— Спасибо большое, Александр Владимирович, за интересный диалог, за смелость в изложении небесспорных истин. Успехов всему вашему трудовому коллективу, пусть сбудутся ваши оптимистические прогнозы и в отношении белорусского АПК. А Вас — с юбилеем, здоровья, крепкой — по Фрейдину — экономики. Такой, чтобы свободные деньги в казне хозяйства всегда водились.

Сергей МИХОВИЧ, «БН»

Фото автора

Окончание.

Начало в номере за 3 октября.