Безвременный уход Уитни Хьюстон дал неожиданный побочный эффект. Едва ли не больше, чем взлет и закат ее таланта, паршивца мужа Бобби Брауна и десятилетнюю зависимость от наркотиков, стали мусолить тему антидепрессантов да транквилизаторов. Мол, врачи подавили одно пристрастие другим — и божественная Уитни подсела уже на ксанакс, упаковка которого как улика фигурирует на всех фото, сделанных папарацци в ее номере... Впрочем, нет, поворот не такой уж и неожиданный. Антидепрессанты и транквилизаторы уже несколько лет ходят в обвиняемых. Первые, мол, ускорили смерть Майкла Джексона (хотя убил его все–таки укол обезболивающего пропофола), вторые — оборвали звездную карьеру Хита Лейджера. И вообще, Америка помешалась на «пилюлях счастья»! Таблетка, чтобы уснуть, таблетка, чтобы проснуться, чтобы поесть и чтобы не есть. Рано или поздно тамошняя мода докатится и до нас, и тогда... Так трактуют ситуацию глянцевые журналы. А заведующий кафедрой психиатрии и наркологии БелМАПО, доктор медицинских наук, профессор Роман Евсегнеев видит в этом лишь очередной накат волны под названием «антипсихиатрия».
История повторяется
«Антипсихиатрия как явление возникло в экономически развитых странах и в первую очередь в США в 60–х годах прошлого века, — проводит небольшой экскурс в историю Роман Александрович. — Это было время, когда выросло послевоенное поколение недовольных, отрицавшее буржуазные ценности. Левацкие движения, позорная кампания Америки во Вьетнаме, студенческие бунты, хиппи... Антипсихиатрия — одна из примет той эпохи. Всякого рода психологи, философы, общественные деятели начали доказывать, что это прислужник режима, что психиатры — полицейские, одетые в белые халаты, их лекарства — яд, а психиатрические больницы — тюрьмы. Соответственно предлагалось психиатрию запретить, больных — распустить по домам, а специализированные больницы, как Бастилию, сровнять с землей. И в некоторых штатах США, в Италии больницы действительно закрывали. Когда Маргарет Тэтчер пришла к власти, она тоже распорядилась наполовину сократить в психиатрических клиниках коечный фонд... Но что получилось? Больные вышли к людям. И те, кто вчера кричал «долой!», увидели, что такое психическое заболевание и что с ним не справиться одними разговорами. К 1980–м это движение на Западе выдохлось. До нас оно дошло с большим опозданием — когда рухнул Советский Союз. Но ситуация повторилась. Представьте, в свое время наши депутаты пытались инициировать Закон под названием «О психиатрической пытке и наказании за нее»!».
Время отделило зерна от плевел. Пугливая общественность признала, что психические болезни были, есть и будут. И даже, что душевные недуги — данность не для 1 — 2 процентов населения, как считалось еще в середине прошлого века, а для 10 — 12 процентов. Но вот лекарства...
Вообще, «пилюли счастья» в арсенале медиков с 1952 года. Есть мнение, что контроль за психотропами даже излишне строг: чтобы создать и зарегистрировать новый препарат из этого ряда, надо вложить 600 — 800 млн. долларов, 15 лет испытаний. И, заметьте, без гарантий на успех! В любой момент может обнаружиться серьезный дефект, и лекарство с рынка просто–напросто отзовут. Тем не менее «всезнайка»–интернет приписывает антидепрессантам множество разных зол, и самое главное — способность становиться дурной привычкой. А уж транквилизаторы, в числе которых и пресловутый ксанакс, дескать, вообще недалеко ушли от наркотиков. Что здесь правда, что нет, читателям «СБ» объясняет профессор Евсегнеев.
Две большие разницы
Нужно разделять «сферы влияния». Антидепрессанты назначают при патологически сниженном настроении, транквилизаторы — при тревожных расстройствах. Первые известны аж с 1957 года, в них выделяют несколько групп. Есть, скажем, препараты старые — трициклические (дезипрамин, нортриптилин, амитриптилин), они могут аукнуться сухостью во рту, слизистых, запорами, повышенной частотой сердечных сокращений, головокружениями. Есть более современные антидепрессанты — серотониновые (флюоксетин, прозак). У них нежелательных последствий гораздо меньше: иногда подташнивание, редко рвота, в общем, небольшие проблемы с желудочно–кишечным трактом. Но обратите внимание: все эти проявления касаются только телесной сферы! Тогда как у транквилизаторов (феназепам, диазепам, нитразепам и др.) побочные эффекты — вялость, сонливость, нарушение координации, сообразительности.
Зависимость «в нагрузку»?
С антидепрессантами это крайне маловероятно. Во всяком случае, за 35 лет практики профессор Евсегнеев такого ни разу встречал. Злоупотреблять ими может разве что человек, который уже имеет зависимость — героиновую, алкогольную — и вдруг решает поэкспериментировать с чем–то другим. Только какой в этом смысл? Антидепрессанты не дают эйфории, не повышают еще больше настроение, если оно и без того ровное. И их надо принимать долго. Ведь 2 — 4 недели нужно только, чтобы они дали эффект, еще столько же — чтобы симптомы совсем поблекли, плюс потом несколько месяцев приема. 4 месяца — это минимальный курс.
Транквилизаторы — конечно, иное дело. Да, привыкание возможно, но для этого их нужно пить минимум 2 — 4 месяца и, опять же, не для лечения, а в поисках кайфа. Первые признаки зависимости — пациент повышает дозу, добивается эйфории. Для врача это знак: лечение прекратить! Многие уповают на транквилизаторы как на средство от бессонницы. Хотя к любому нарушению сна надо подступаться, лишь найдя причину. Их вагон и маленькая тележка — от стресса до серьезных телесных недугов. «Пусковой механизм» ищут и начинают воздействовать на него, не прибегая поначалу к помощи лекарств. И только потом, далеко не всегда, пробуют снотворное. Это костыль, подпорка, чтобы сдвинуть процесс с мертвой точки. Но 2 недели — предел для любого снотворного. Нет эффекта? От транквилизатора нужно отказаться.
А правда в том, что...
! США — родина и самая ярая в мире приверженка антидепрессантов и транквилизаторов. По некоторым данным, на них американцы тратят по 16 млрд. долларов в год. И когда среди них провели опрос по поводу главного открытия XX века, большинство проголосовало вовсе не за теорию относительности и не за интернет, а за прозак, открывший в свое время в деле лечения депрессии новую эру. Надо ли удивляться? Если, по статистике, один человек из каждых четырех в течение жизни переносит то или иное психическое расстройство? Если риск того, что однажды депрессия возникнет, у женщины — 20 процентов, а у мужчины — 10? У нас, к примеру, вот прямо сейчас она одолевает 350 тысяч взрослых, две трети из них нуждаются в антидепрессантах. Почему же тогда они не так распространены? В том числе и потому, что наша психиатрия как бы изолирована от общей медицины. Чтобы поставили диагноз и выписали рецепт, надо обращаться в специализированные больницы, диспансеры. А в США любой семейный врач берется за лечение депрессии. И если там 6 из 10 антидепрессантов назначаются за пределами психиатрических клиник, то у нас 90 с лишним процентов таких препаратов выписывают именно психиатры.
! Любая зависимость плохо лечится. И, однажды «подсев» на что–то, человек на всю жизнь остается хроническим больным. Ведь место одной привычки может легко занять другая (что, собственно, и продемонстрировала история Уитни Хьюстон). Если, к примеру, пролечить по всем правилам 100 алкоголиков, то год и более не пить смогут максимум 25. Пять лет — несколько процентов. До конца жизни продержатся трезвыми единицы из тысяч. Пересечена условная грань между злоупотреблением и зависимостью — выздоровление в принципе уже невозможно.
! Способность транквилизаторов вызывать привыкание сильно преувеличена. В этом смысле они намного уступают и опиатам, которые «берут в плен» в считанные месяцы максимальное число людей. И алкоголю: его попробуют 100 человек — станут алкоголиками пятеро. Как ни парадоксально, еще хуже барбитураты: многие из тех, кто «снимает стресс» и «лечит сердце» при помощи препаратов типа корвалола, приобретут зависимость. Со всеми вытекающими последствиями — синдромом отмены, нарушением памяти, координации и т.д. Давно не секрет: из таких средств белорусы ежегодно черпают 1,5 тонны фенобарбитала (к слову, внесенного в список наркотиков). Барбитураты стоят копейки, не нуждаются в рецепте... Чего уж тут, господа, склонять транквилизаторы с антидепрессантами?
Главная
Гороскопы
Безвременный уход Уитни Хьюстон дал неожиданный побочный эффект. Едва ли не больше, чем взлет и закат ее таланта, паршивца мужа Бобби Брауна и десятилетнюю зависимость от наркотиков, стали мусолить тему антидепрессантов да транквилизаторов. Мол, врачи подавили одно пристрастие другим — и божественная Уитни подсела уже на ксанакс, упаковка которого как улика фигурирует на всех фото, сделанных папарацци в ее номере... Впрочем, нет, поворот не такой уж и неожиданный. Антидепрессанты и транквилизаторы уже несколько лет ходят в обвиняемых. Первые, мол, ускорили смерть Майкла Джексона (хотя убил его все–таки укол обезболивающего пропофола), вторые — оборвали звездную карьеру Хита Лейджера. И вообще, Америка помешалась на «пилюлях счастья»! Таблетка, чтобы уснуть, таблетка, чтобы проснуться, чтобы поесть и чтобы не есть. Рано или поздно тамошняя мода докатится и до нас, и тогда... Так трактуют ситуацию глянцевые журналы. А заведующий кафедрой психиатрии и наркологии БелМАПО, доктор медицинских наук, профессор Роман Евсегнеев видит в этом лишь очередной накат волны под названием «антипсихиатрия».
«Антипсихиатрия как явление возникло в экономически развитых странах и в первую очередь в США в 60–х годах прошлого века, — проводит небольшой экскурс в историю Роман Александрович. — Это было время, когда выросло послевоенное поколение недовольных, отрицавшее буржуазные ценности. Левацкие движения, позорная кампания Америки во Вьетнаме, студенческие бунты, хиппи... Антипсихиатрия — одна из примет той эпохи. Всякого рода психологи, философы, общественные деятели начали доказывать, что это прислужник режима, что психиатры — полицейские, одетые в белые халаты, их лекарства — яд, а психиатрические больницы — тюрьмы. Соответственно предлагалось психиатрию запретить, больных — распустить по домам, а специализированные больницы, как Бастилию, сровнять с землей. И в некоторых штатах США, в Италии больницы действительно закрывали. Когда Маргарет Тэтчер пришла к власти, она тоже распорядилась наполовину сократить в психиатрических клиниках коечный фонд... Но что получилось? Больные вышли к людям. И те, кто вчера кричал «долой!», увидели, что такое психическое заболевание и что с ним не справиться одними разговорами. К 1980–м это движение на Западе выдохлось. До нас оно дошло с большим опозданием — когда рухнул Советский Союз. Но ситуация повторилась. Представьте, в свое время наши депутаты пытались инициировать Закон под названием «О психиатрической пытке и наказании за нее»!».