Здесь не принято звонить 911. Как живут настоящие техасские ковбои и каугерлы

Источник материала:

Образованная Америка на Техас смотрит свысока. Тут не в моде ЗОЖ, контемпорари арт, элитарное кино и эротические романы Э.Л. Джеймс. Здесь не надевают вещи в стиле кэжуал, а натягивают остроносые сапоги, заправляют клетчатую рубашку в джинсы, подпоясываются ремнем с бляхой до пупа и прикрывают голову десятигаллонной шляпой с загнутыми краями. Кабриолету здесь предпочтут резвого скакуна, уютному креслу в офисе — пыльный загон для скота, а вечернему походу в театр — шумное родео на арене. Здесь пьют пиво из горла, носят на поясе оружие, слушают кантри, танцуют в линию, а снеговиков «лепят» из перекати-поле — снег тут такое же редкое явление, как вегетарианское меню в салуне. Это Техас, детка, и с ним не шутят.

Мы продолжаем рассказывать о нашем большом путешествии по США на автомобиле в совместном с «Корона Техно» проекте.

В 1936 году советские писатели Ильф и Петров увидели техасских ковбоев по дороге из городка Амарилло в Санта-Фе, Нью-Мексико. В своей книге «Одноэтажная Америка» они описали эту встречу так:

«Два ковбоя гнали стадо маленьких степных коровок, лохматых, как собаки. Громадные войлочные шляпы защищали ковбоев от резкого солнца пустыни. Большие шпоры красовались на их сапогах с фигурными дамскими каблучками. Ковбои гикали, на полном скаку поворачивая своих коней. Все это казалось немножко более пышным и торжественным, чем нужно для скромного управления коровьим стадом. Но что поделаешь! Это Техас! Тексас, как говорят американцы. Уж тут знают, как пасти коров! Не нам, горожанам, давать им советы».

В современной Америке настоящих ковбоев придется поискать. Не ряженых, которые и лассо никогда в руках не держали, а тех, что, как и их предки 100 лет назад, на лошадях пасут скот на ранчо.

Как нам пояснили местные, нынешние фермеры для этих целей используют квадроциклы. Так быстрее, удобнее и дешевле. Зачем мучатся с одной лошадиной силой, когда есть пять, а то и десять. Хотя остались есть еще в американской глубинке увлеченные романтики, которые ценят не результат, а процесс.

«Быть ковбоем для меня — это дань предкам»

Одного из них, потомственного ковбоя Рэя Роджерса, мы встретили на его ранчо в полутора километрах от Далласа. В день нашего визита он с товарищем готовился отобрать скот на продажу. Пока мистер Роджерс запрягал своего гнедого скакуна, его друг привязывал к ногам кожаные накладки от бедра до щиколотки — чтобы не порвать джинсы за ветки деревьев.

Через несколько минут приготовлений наездники оседлали лошадей и поскакали на пастбище. Они обошли с тыла стадо коров и погнали к загону. Всадники, коровы, собаки слились в единое целое, стали лавиной, которая неслась по полю сметая все на своем пути. Мычание коров и топот копыт перебивались лаем собак и криками загонщиков.

Едва поток устремлялся вбок, пытаясь минуть ворота загона, как Роджерс срывался на галоп и преграждал путь к отступлению. Через 20 минут стадо сквозь зашло за изгородь, очутившись в лабиринте из заборов и калиток. Роджерс с товарищем отделили от первого стада трех коров, а остальных отпустили в поле. Таким же образом ковбои изъяли теленка из второго стада, которое паслось на другом конце ранчо. Через полтора часа скачек по полям и лесам три коровы и теленок стояли в трейлере для отправки на аукцион.

Рэй закрыл двери полуприцепа и сел отдохнуть на открытой веранде своего дома. Потомственный ковбой родился и вырос в городе.

— Я ковбой в нескольких поколениях. Мои предки всегда жили на земле. Я рос в городе, но всю жизнь мечтал купить себе ранчо. Когда появились деньги, смог себе это позволить.

На ранчо ковбой проводит свое свободное время, а основной вид заработка для него — изготовление эксклюзивной мебели под заказ.

Ферма для мистера Роджерса — это дорогостоящее хобби. Деньги, которые он выручает от продажи скота, с трудом покрывают расходы на его содержание.

— У меня 30 голов скота. Помимо этого выращиваю зерновые. Работать на земле всегда было сложно, сейчас легче не стало. За несколько лет фермерства это для меня все еще остается занятием для души, а не бизнесом. Но я и не ставил такой цели. Быть ковбоем для меня — это дань предкам, возможность прикоснуться к истории, что ли.

Ковбойский день сурка

Примерно в 80 милях от ранчо Роджерса расположен техасский город Форт-Уэрт.
В конце XIX века это место было крупным центром перегона скота. Уставшие от длительных переправ ковбои останавливались здесь перед тем, как отправиться тропой Чизхольма через территорию индейцев дальше на север в Канзас, откуда скот железнодорожным транспортом отправлялся в крупные промышленные города страны.

Если раньше ковбои гнали скот своим ходом, то после появления в Форт-Уэрте железной дороги коров стали отправлять вагонами. Длинные перегоны по прериям, полям и лесам сменило скучное сопровождение поголовья от скотного двора до перрона.

В Форт-Уэрте до сих пор сохранилось здание старой железнодорожной станции, но внутри уже не найдешь огромных загонов. Их заменили стейк-хаусы и сувенирные магазины с символикой Техаса, ковбойскими шляпами, постерами и игрушками с героями времен освоения Дикого Запада.

Форт-Уэрт давно перестал быть важным центром мясной промышленности станы. Вместо этого город взял на себя роль лидера в популяризации культуры ковбоев. В конце 90-х годов прошлого века здесь появился музей, а район возле железнодорожной станции стал историческим кварталом национального значения, где дважды в день проводятся реконструкции перегона скота.

Современный Форт-Уэрт просыпается под щебетание туристов, которые роятся вдоль East Exchange Avenue в ожидании обещанного шоу. Группы любопытствующих косяками бегают от одной сувенирной лавки к другой, огибая сурового вида ковбоев, которые «припарковали» своих коней в тени, спасаясь от жары.

В 11.20 на дорогу входит ковбой с седой эспаньолкой и шляпой с загнутыми полями. Звеня шпорами, он идет по центру улицы и зычным басом предупреждает зрителей о скором начале представления. В 11.30 из загонов за зданием скотной биржи выпускают техасских лонгхорнов — породы коров с длинными рогами.

Ковбои в аутентичных нарядах ведут стадо по улице, как делали их предки более века назад, и возвращают в стойла. Затем шоу продолжается в здании бывшего железнодорожного вокзала, где несколько ковбоев разыграют между собой комичную сценку с мудрым шерифом, его трусливом помощником и двумя коварными бандитами.

Историческую реконструкцию прогона скота в Форт-Уэрте проводят дважды в день каждую неделю круглый год. Квартал города словно попал во временную петлю и вынужден постоянно переживать один и тот же момент из своего прошлого: выгнать, прогнать, загнать, повторить.

«Тут мужчин с детства учат оберегать и опекать женщин»

Обаятельная Лори — одна из добровольных заложниц ковбойского «Дня сурка». Блондинка в белой шляпе восседает с вожжами в руках на скамье открытого экипажа, припаркованного у здания бывшего скотного двора. Каугерл родилась и выросла в штате Иллинойс, расположенном на противоположном конце страны к северу от Техаса.

— Мой папа был ковбоем и он растил меня так, чтобы я научилась ездить на лошади раньше, чем ходить, — смеется Лори, — Мой отец всю свою жизнь разводил лошадей и участвовал в родео. Я пошла по его стопам. Моя сестра — нет. Я люблю Иллинойс, но там снежные зимы, поэтому 5−6 месяцев в году с лошадьми практически нечего делать. С каждым годом я не становлюсь моложе и в один прекрасный день решила переехать в Техас, чтобы всю себя посвятить лошадям. Я люблю лошадей, обожаю находиться рядом с ними. Они восхитительные. Они меня успокаивают и заставляют двигаться дальше. Я не знаю, чтобы со мной было бы, если бы их не было в моей жизни.

В Техасе Лори встретила ковбоя, завела семью и стала жить на ранчо в 35 километрах от Форт-Уэрта.

— У нас 15 акров (около 6 гектаров. — Прим. TUT.BY) земли и семь лошадей. Современные каугерлы, конечно, пользуются всеми благами цивилизации, но мы, как и раньше, живем на ранчо, разводим скот, ухаживаем за лошадями и используем их в хозяйстве для загона скота. Мы разводим его не для убоя, а для перепродажи.

На ранчо есть куры, коровы, быки, собаки, ослики. Последних мы держим для того, чтобы отгонять койотов, которые могут напасть на скот. А ослики, хоть и милые животные, но ненавидят собак и койотов, поэтому бросаются на них и отгоняют от стада. Хотя на ранчо есть овощи из огорода, фрукты из сада, мясо, яйца, молоко, но всё-равно приходится периодически ездить в супермаркет. Жить только на то, что мы у себя производим, можно, но мы не из тех людей, которые готовы себя ограничивать ради этого.

Собеседница отмечает, что ковбои уважительно относятся к каугерлам, но порой настолько обходительны, что «аж бесит».

— Каугерлы могут делать абсолютно всё то же самое, что и ковбои, но на юге к нам особое отношение. Понимаешь, тут мужчин с детства учат женщин оберегать и опекать. Поэтому все ковбои с нами супермилые. А каугерлам этого не надо. Мы спокойно можем взвалить на плечи 100 фунтов (около 45 кг. — Прим. TUT.BY) и работать наравне с мужчинами. Поэтому всегда сложно находиться в компании техасских ковбоев. Они строят из себя «южных джентльменов», постоянно лезут помогать, а нам приходится ставить их на место: «спасибо, сами справимся».

«Когда я была помоложе, я тоже принимала участие в родео»

В Форт-Уэрт Лори приезжает несколько раз в неделю, чтобы на волонтерских основах принять участие в реконструкции перегона скота, а также покатать туристов на своем конном экипаже. Сюда она добирается на грузовике с полуприцепом для перевозки лошадей.

— Хотелось бы, конечно, ездить, как раньше, всегда на лошадях, но это займет куда больше времени.

Как отмечает собеседница, для нее Форт-Уэрт — это возможность окунуться в совершенно другой мир. У Лори двое взрослых сыновей. Одному 22, второму — 19. Старший живет и учится в штате Иллинойс, младший остался в Техасе.

— Они не собираются стать ковбоями. Они росли в современном мире со смартфонами в руках. В моем детстве не было видеоигр, мы все время проводили на улице. Нашей главной забавой было катание на лошадях. Мои дети сидели дома за приставками и компьютерами. Поэтому их ковбои интересуют мало.

— Хоть молодых ковбоев сейчас меньше, чем раньше, они никуда не исчезнут, — считает Лори. По крайней мере в Техасе. Для них быть ковбоем — это образ жизни. Здесь во многих семьях с традиционным укладом детей с ранних лет учат ездить на лошадях, а как только им исполняется 15, они колесят с родителями по всей стране и участвуют в родео. Это спорт со своими дисциплинами: скачки на диком быке, лошади, заваливание быка, ловля быка на лассо. За успешные выступления они получают призовые и выплаты от спонсоров.

В конце года в Лас-Вегасе проводится Супер Кубок — главный трофей родео. Когда я была помоложе, я тоже принимала участие в родео, но не сейчас. В Техасе есть ковбой Тревор Бразиле. Он мультимиллионер, который заработал состояние на призовых за успешные выступления на родео, а также выплатах от спонсоров. Поэтому успешный ковбой может себе обеспечить беспечную жизнь. Но никто не участвует в родео только для того, чтобы заработать денег. Это рулетка. Для того, чтобы выступить нужно сделать вступительный взнос — 85 долларов. Проиграешь — никто деньги назад не вернет.

«Сложно быть ковбоем и содержать семью»

Джеф — ковбой-романтик. По центральной улице Форт-Уэрта он вальяжно плетется на своей лошади по кличке Техасский Самоцвет. Джеф приветсвует нас легким кивком головы и взглядом Клинта Иствуда из фильма «Хороший, плохой, злой». На нем — традиционный наряд американского ковбоя времен второй половины XIX века. Выглядит впечатляюще, но на 30-градусной техасской жаре его хочется под руки проводить в ближайший салун под кондиционер.

— Вся одежда хлопковая, в ней не жарко. Единственный недостаток — отсутствие молний, которых тогда у ковбоев не было. Рубашка и штаны очень удобные, чего не скажешь о седле, — смеется всадник.

Джеф разговаривает с аграрно-техасским акцентом, слегка «пережевывая» слова. Он представляется человеком, который «родился ковбоем» и признается, что поздновато сел на лошадь — в 12 лет.

— Мы занимаемся реконструкцией ковбоев прошлого, времен окончания Гражданской войны. У нас у каждого есть своя земля на которой мы разводим скот и для загона используем лошадей, как и наши праотцы много лет назад. Большинство современых ковбоев занимаются только родео и зарабатыванием денег. Мы же хотим, чтобы наша история и традиции не были забыты, — объяснил Джеф и признался, что по молодости пытался завязать со своим увлечением и уехал жить в Чикаго, но через некоторое время вернулся на свое ранчо. — В городе слишком много людей для меня. Поэтому я даже в Даллас не езжу.

Джеф — частый участник театрализованного перегона скота. В свободное от реконструкции время он работает на своем ранчо в 42 милях на север от Форт-Уэрта. Там он разводит скот на продажу и ухаживает за пятью лошадьми. На своей ферме Джеф не носит винтажных нарядов.

— Для этого у меня есть обычные сапоги, джинсы и жилетка.

— А шляпа?

— И ковбойская шляпа.

После театрализованного перформанса он даст себе и Техасскому Самоцвету ночь на отдых, а утром с группой единомышленников отправится в конное путешествие по Северной Каролине.

— Я живу в дороге, часто путешествую на лошади. Вот переход по Северной Каролине займет около недели.

У Джефа двое совершеннолетних сыновей, но ни один из них не пошел по стопам отца.

— Старший живет в Аризоне, занимается рыбалкой и охотой. За свои 35 лет он так и не женился, — с укором произносит собеседник, ведь семья для техассца архиважна. — У него есть дом, лодка и собака. Всё. Младший наоборот завел семью, воспитывает троих замечательных детей.

Это их выбор. Я их понимаю. Сейчас сложно быть ковбоем и содержать себя и свою семью. Мы своими силами пытаемся привлечь молодежь к корням. Летом мы проводим детские лагеря, организуем для них конные переходы, учим жить на природе, вязать узлы. Детям очень нравится. С каждым годом все больше людей собирается. Поэтому в ближайшем будущем ковбоев не забудут.

«Мы не звоним 911»

Недалеко от арены родео в Форт-Уэрте есть торговые ряды с сувенирами и одеждой. Большинство павильонов занимают торговцы ковбойским ширпотребом сомнительного производства, их полно на заправках южных штатов. По наводке местных заходим в дальний конец здания, где свой маленький магазинчик держит Тэкс, ковбой в пятом поколении.

— Меня зовут Тэкс, — представляется хозяин магазина.

— Тэкс — это сокращенно от Тэксас? (Техас в английском произношении. — Прим. TUT.BY).

— Да. Меня так назвал отец. Так же он называл свою лошадь и собаку, чтобы не перепутать, — смеется собеседник.

Тэкс на вид — образцовый техасец: рослый, крепко сбитый, носит седые усы треугольником, ослиную бородку и пистолет на поясе. Он одет в хлопковую рубашку светлых тонов, жилетку, джинсы. На ногах — ковбойские кожаные сапоги со шпорами, на голове — фетровая шляпа с загнутыми полями.

— В Техасе это самая удобная одежда, — заверяет собеседник, — Она предназначена для верховой езды. Например вот мои сапоги. У них в подошве железные пластины, чтобы при длительной езде обувь не теряла форму.

На стенах его магазина не найти вежливых предупреждений о том, что ведется видеосъемка. У него даже камер нет. Зато есть пистолет на поясе и постеры с изображением дырок от пуль и надписью: «Мы не звоним 911 (общий телефон экстренных служб в США. — Прим. TUT.BY)». Для сторонников ограничения права на ношение оружия у Тэкса тоже есть красноречивый плакат со словами: «приди и возьми».

Тэкс торгует ковбойскими шляпами, мужскими и женскими нарядами конца XIX века, элементами обмундирования солдат. Его главные клиенты — это туристы, которые готовы немного переплатить за качественный товар, и реконструкторы.

— Сейчас тяжело стало работать. Взять те же шляпы. Их продают на каждом шагу за копейки, но китайские. Большинство туристов это устраивает. Ко мне идут за качественными вещами. Раньше ко мне часто приходили, примеряли шляпы и фотографировались, но сейчас я это запретил. Потом по этим фотографиям шьют дешевые подделки. В результате магазины с качественным товаром закрываются. Их уже по пальцам можно пересчитать, — сетует Тэкс, хотя и на некоторых его шляпах можно заметить пометку: «сделано в Мексике».

В магазине потомственного ковбоя продаются также солдатские шляпы армий Севера и Юга. В наш визит последних в наличии уже не было — разобрали. Рядом с предупреждающими плакатами в магазине Тэкса также висит флаг конфедератов. Хозяин магазина не скрывает своей симпатии к южанам. Во время беседы он проводит нас в свои закрома — магазинную подсобку, где висит сюртук лейтенанта Конфедерации орехового цвета. Его он надевает для участия в военно-исторической реконструкции.

— Среди нас все меньше молодых. У них нет такой тяги к корням, как у нашего поколения. У меня двое взрослых сыновей. Ни один не думает о том, чтобы связать с этим свою жизнь, — сетует Тэкс.

Форт-Уэрт мы покидали после обеда. Через пару часов после нашего отъезда, на улицы исторического квартала ковбои вновь выгнали скот. Лонгхорны, качая длинными рогами, прошли по East Exchange Avenue и вернулись в загоны, чтобы на следующее утро вновь проследовать тем же маршрутом. Исторический квартал будто защищен невидимым силовым полем от остального города. Район живет каждый день по одному сценарию и упрямо отказывается ассимилироваться, как и его жители.

Они, конечно, жалуются, что молодежь больше интересуют смартфоны, чем лассо и лошади, но все сходятся в одном: ковбои не вымрут. По крайней мере в Техасе.