Убийство трехмесячной девочки в Гомеле. «И задушил ребенка в порыве денежной страсти»

Источник материала:

19 августа Гомельский областной суд продолжил рассмотрение уголовного дела в отношении местных жителей, 36-летнего Максима и 32-летней Виолетты, которые в мае 2014 года оставили умирать в запертой квартире трехмесячную дочь Снежану.

Подсудимые во время судебного заседания.

Спустя восемь месяцев после этого преступления, вечером 8 января 2015-го парочка подбросила в подъезд дома № 46 по улице Мазурова новорожденного мальчика Даниила. Мальчику повезло — его нашли жильцы дома и вызвали милицию.

Поиски матери подкидыша привели к страшной находке — мумифицированному телу трехмесячной девочки. Обнаружили труп Снежаны педагоги, которые отправились на поиски биологических родителей новорожденного подкидыша Даниила.

Из обвинения следует, что сожители умышленно оставили в запертой квартире грудного ребенка, будучи уверенными, что без кормления и ухода девочка умрет.

Причина смерти Снежаны не установлена «в связи с мумификацией и частичным скелетированием, отсутствием внутренних органов».

18 августа в суде была допрошена биологическая мать Виолетта, 19 августа — ее сожитель Максим. В показаниях обвиняемых много противоречий, для их устранения зачитываются протоколы допросов, очных ставок, просматриваются видеозаписи, сделанные предварительным следствием.

По словам Максима, с Виолеттой он познакомился в начале 2000-х, отношения были «человеческие, конечно, на равных общались, как парень с девушкой». В результате такого общения в 2006 и 2007 году родились дети — Егор и Анастасия. Но отцовство обвиняемый не устанавливал, отношения с Виолеттой не регистрировал.

«Весь вопрос упирался в деньги. Я не мог стать на ноги, были финансовые проблемы, вот и не регистрировал отношения. Она получала пособие как мать-одиночка», — объяснял суду житель Гомеля.

Пара пыталась жить вместе у матери Виолетты, но не получилось. По словам обвиняемого, были конфликты с матерью сожительницы из-за того, что мужчина не помогает финансово детям.

«А что я плохого им говорила? Что работать нужно, жить нормально», — парирует на суде мать обвиняемой Людмила Федоровна.

Максим, по его словам, не знал, что в 2013 году его подруга забеременела от него и в феврале 2014 года родила дочь. Хотя, по показаниям матери, в декабре 2013 года парочка ушла в очередной раз бродяжничать, бросив троих детей на бабушку. Людмила Федоровна разыскала непутевую дочь и призвала к порядку — завела к врачу, и Виолетту поставили на учет по беременности.

Обвиняемый якобы только в мае 2014 года узнал о существовании дочери. Придя с работы, в дверях он нашел записку: «Если ты хочешь увидеть своего ребенка, приходи к стадиону в 11 часов». Известие повергло мужчину в стресс.

«Я начал бешено курить и пить пиво. Мы встретились возле стадиона, и я предложил пойти ко мне — отметить, как говорится, дочь. Вы же понимаете, что когда у человека рождается ребенок, то он напивается», — рассказывает Максим.

Дома у «папы» пили пиво и водку. Зашел разговор и о пособии по случаю рождения ребенка. По одной версии, озвученной Максимом на суде, он расстроился, что 23 миллиона рублей Виолетта отдала матери, не оставив денег себе.

На первоначальном допросе, который проводился сразу после задержания, мужчина говорил о том, что разозлился из-за того, что деньги уплыли из его рук, и поэтому задушил Снежану.

«Я завидую, когда у кого-то есть деньги, а у меня нет, у меня просто крышу рвёт, я хотел сделать так, чтобы эти деньги никому не достались, и задушил ребенка, в порыве страсти, денежной страсти», — такие показания дал 13 января задержанный.

Но вскоре он занял другую позицию — что девочку просто оставили в запертой квартире по пьяной лавочке, забыли о ней. Эту версию продвигал Максим и на суде 19 августа.

История преступления со слов обвиняемого претерпела значительные изменения. По его показаниям, во время застолья Виолетта предложила «начать жизнь с чистого листа, с ноля» — без детей. И предложила уйти на вольные хлеба, первоначально поближе к реке Сож, а Снежану оставить в запертой квартире в надежде, что она будет плакать, кто-то услышит и заберет ребенка.

«Мы оставили ребенка по обоюдному согласию, и ушли устраивать свою жизнь, чтобы нам никто не мешал», — откровенничал Максим.

На следствии он давал показания, что «плохо поступил, животное я, чмо и конченый, пошел Виолетте на уступки и оставил ребенка».

Судья интересуется: «А об оставленном ребенке хоть вспомнили, задумывались о его судьбе?»

«Ну, задумывались в том плане — что, как, почему. Мне было страшно, что если мы вернемся, и она посмотрит на своего ребенка — больше я ее не увижу, я боялся потерять Виолетту. У меня же никого нет, я вообще никто», — высказался обвиняемый.

Пара двинулась в деревню Кленки, искать себе кров и пропитание. Подрабатывали у дачников, ночевали в заброшенных домах, с наступлением холодов перебрались в подъезды Гомеля. А тем временем Виолетта была опять беременна. Когда именно «отец» узнал о беременности подруги, он не помнит, но «тепло тогда было».

Судья спрашивает: каково это — жить беременной женщине на большом сроке на улице, питаться, чем попало, спать на лавочках?

«Ну, на свежем же воздухе!», — парирует Максим. «И всё же, как можно так жить?», — уточняет судья. «Получается, как неандертальцы», — охарактеризовал свой образ жизни обвиняемый.

27 декабря 2014 года у Виолетты начинаются роды, её доставляют в роддом, потом — в детскую больницу. После выписки, 8 января, пара бредёт с новорожденным мальчиком по Гомелю и решает оставить его в подъезде.

«Я, конечно, извиняюсь, но погода тогда была дрянь. Мы решили, что ребенок не выдержит такого климата, и решили, как говорится, подбросить его», — замечает мужчина.

Он признает свою вину в том, что плохо поступил с ребенком, но объясняет: «Головой не думал, у меня голова работает только в одном направлении — где найти поесть».

Мальчика оставили в подъезде, сами ушли дальше бродяжничать. Думали ли о ребенке?

«Да, мы думали. Сначала думали — что, как, почему? А потом думали — куда, зачем?», — говорит Максим.

По его словам, пара даже спохватилась, что ребенка нужно забрать из подъезда, да его уже там не было. И якобы отправились его искать, наводить справки. Пошли в «роддом на Советской» спрашивать о мальчике. Роддом на Советской уже минимум как пять лет не работает. Но, по словам Максима, они были там в регистратуре и разговаривали с некоей женщиной.

13 января бродяжную пару задержали. На первом допросе мужчина признался, что убил Снежану.

«Но это было под давлением следователя. Он на меня давил, грозил, что обеспечит мне высшую меру. Не, бить не били, но намекали, что всякое может быть. Следователь давил меня моими показаниями, а где он их выкопал — я не знаю», — уточняет обвиняемый.

Он убеждает суд, что «не обидит и мухи», клянется и обещает стать на колени, что не убивал девочку. «Я не понимал, что я делаю, это называется идиотизм», — ставит себе диагноз обвиняемый.

Судья сообщает результаты экспертизы, согласно которой Максим признан психически здоровым, но страдающим хроническим алкоголизмом.

«Не, не может быть, ничего хронического у меня нет!», — не верит данным экспертизы обвиняемый. Весть о том, что его признали психически здоровым человеком, обрадовала мужчину, он улыбается и благодарит судью.

20 августа в суде выслушают потерпевшую — мать Виолетты Людмилу Федоровну, которая воспитывает троих детей Виолетты.