Как нефть спасает российскую демократию ("Радыё Свабода", США)

Источник материала: ИноСМИ.ru

Трудно спорить с мнением, что политический протест только тогда становится эффективным, когда выходит за рамки узкого круга политических активистов. «Стратегия-31» и другие акции российской оппозиции долгое время влияли исключительно на имидж России за рубежом, но не на собственно политический режим. И наоборот – хватило двух митингов более широкого общественного движения, чтобы если и не поставить под большое сомнение выборы Владимира Путина президентом, то поспособствовать началу политической реформы. Почему же в недемократической России массовый протест вышел за рамки сообщества политических активистов, а в Белоруссии этого не происходит?

Путин в одной из своих предвыборных статей нескромно поставил рост гражданской активности в заслугу себе: «Многие люди становятся более состоятельными, более образованными и более требовательными. Повышение требований к власти, выход среднего класса из узкого мира строительства собственного благосостояния – это результат наших усилий. Мы над этим работали».

Здесь, безусловно, Путин лукавит – он никогда специально не работал на рост политического сознания среднего класса. Но что он мог сделать, если на это, сами того не желая, работали российские нефтедоллары? Далее попытаюсь объяснить, что имею в виду.

Мне всегда казалось преувеличенным предположение, что значительная часть российского общества живет в парадигме «надо валить из этой страны». Безусловно, эмиграция есть, особенно это ощущается в науке. Но фактом является и то, что очень большая часть общества не представляет себя за пределами страны, связывает с ней и свою судьбу и судьбу своих детей. Говорю здесь не о тех, кто не едет, поскольку попросту не имеет такой возможности, а прежде всего об активной части общества и молодежи, о людях, у которых есть либо деньги, либо жизненное время, либо и то и другое вместе взятое, чтобы изменить свою судьбу. Чтобы не занимать много времени, приведу только один пример. Российский Институт сравнительных социальных исследований в конце прошлого года провел опрос среди представителей российского бизнеса, и выяснилось, что только 4% рассматривают возможность полной эмиграции, еще 7–8% хотели бы больше времени проводить за пределами России, но переводить туда бизнес не стремятся.

Причины таких настроений разные. Укажу только одну, возможно, главную. Много говорится, что клан Владимира Путина «приватизировал» всю российскую экономику, по крайней мере все, что связано с сырьем. Но, как не старайся, все нефтедоллары не разделишь между членами кооператива «Озеро». Много денег идет в экономику и перераспределяется между большим числом людей. Именно подъем экономики, который стал возможным благодаря хорошей мировой конъюнктуре на сырье, дал возможность сотням тысяч людей зарабатывать и связывать собственные перспективы с перспективами страны. Это и собственно владельцы бизнеса, и «офисный планктон», который расплодился на подпитке нефтедолларов, и студенты, которые видят перспективу хорошего заработка именно в России.

В конце концов, эти деньги, пришедшие в экономику, позволяют зарабатывать тем, кто не имеет никакого отношения к нефти и газу. Обратите внимание – все новые, непартийные лидеры российского массового протеста – это финансово независимые люди, и источники их благосостояния не за пределами страны, а в ней. И это не государственные деньги, поэтому отчасти эти люди свободны в своих поступках и действиях. Так случилось, что большинство из них имеет отношение к писательской, издательской или журналистской деятельности – те же Акунин, Пархоменко, Парфенов, Быков, и т.д., но во втором эшелоне протестующих можно увидеть и бизнесменов. Один из самых ярких примеров нового общественного лидера – химкинская активистка Евгения Чирикова – начала свою борьбу, имея за спиной собственный весьма успешный бизнес.

Существование большой прослойки активных людей, которые связывают свое будущее с будущим страны, дает протестному движению ту массовость и влияние, которое не могут обеспечить исключительно политические активисты.

Здесь самое время провести параллели с белорусской ситуацией и признать, что активная часть белорусского общества теперь живет в несколько иной парадигме. А именно –желанием уехать из страны. Это не ее вина, это, скорее «заслуга» властей. И я имею в виду не политических активистов, а людей, отчасти аполитичных, но которые хотят обеспечить себе хороший жизненный уровень. Уезжают не все, но многие. И эта постоянная эмиграция не позволяет сформироваться той критической массе недовольных, которые бы стали двигателем протеста. Так, спорадические акции – типа летних молчаливых протестов 2011 года или событий 10 декабря 2010 года происходят, когда круг протестующих явно стал больше кружка партийных активистов. Но, как я сказал, критическая масса все равно не набирается. Еще раз скажу, что это не упрек кому-либо, а отчасти констатация печального факта.

Надо признать, что эта тенденция присуща не только Белоруссии. Например, нечто подобное происходит в Латвии. Там массовая миграция (за последние 10 лет страну покинула десятая часть населения) связана исключительно с экономическими причинами. И когда, казалось бы, у населения появилось основание для активного протеста – в начале 2009 года, когда кризис свалил латвийскую экономику – «запала» общества хватило на один вечер беспорядков в центре Риги. Ясно, что параллель с Белоруссией здесь очень натянутая, прежде всего потому, что большинство жителей Латвии и не рассматривают тактику активного протеста как главную, имея возможность влиять на власти через выборы. Но если последить за внутрилатвийской дискуссией, замечаешь, как общество беспокоит тот факт, что значительная его часть не связывает собственное будущее со своей страной.

Эти заметки задумывались не для того, чтобы делать какие-то глубокие выводы. Скорее для объяснения, почему российскому обществу немного легче влиять на свои власти, чем белорусскому. Российские оппозиционные политики, когда смогут добиться доверия нового протестного движения, получат новый мощный ресурс. Белорусской оппозиции не приходится надеяться на то, что такой ресурс появится на улицах сам. Новый российский протест «слепили», сами того не желая, Путин и нефтедоллары. Белорусской оппозиции нужно «лепить» его собственными руками.