Профессор Михаил КОВАЛЁВ: Нужна интеграция интеграций Надо строить инновационное общество.

Источник материала: file-rf.ru

– Михаил Михайлович, все мы помним, как в 90-х благополучная Европа, объединяясь и подтягивая бывшие соцстраны, смотрела свысока на бывшие советские республики, ввергнутые в настоящий хаос распада ещё недавно единой экономической системы. Однако прошло полтора–два десятилетия, и что же мы видим? Евросоюз настигает кризис за кризисом, страны еврозоны, особенно её новые члены, сталкиваются с финансовыми потрясениями, их лихорадят безработица, социальные противоречия. И главное – никто уже не знает, куда идти дальше. А вот на постсоветском пространстве страны, которым пророчили буквально гибель, эти страны, оправившись от потрясений, сами начинают сближаться. Так у какой же структуры более светлое будущее – у Евросоюза, или у стран зарождающегося Евразийского экономического союза?

– Дела у Евросоюза на самом деле ещё хуже, чем вы обрисовали. Почти по всем глобальным мировым прогнозам, которые широко не публикуются, но делаются очень серьёзными аналитическими структурами – в банках, инвестиционных компаниях, – прогноз таков, что если в 2010 году Евросоюз ещё составлял почти 30 процентов мировой экономики, то к 2050 году его доля будет только 11 процентов. Вот в этом, в снижении мировой доли Евросоюза, (впрочем, и США тоже, но не в такой степени, там дела обстоят несколько лучше), корень всех евробед.

Почему это произошло? Евросоюз, увлекаясь поучать других, в том числе россиян и белорусов, упустил момент, когда Китай начал динамично подыматься, и китайские товары вытеснили европейские сначала с азиатского континента, потом из Африки, затем из стран СНГ, а теперь он теснит их на их собственном рынке, впрочем, как и американские товары. Например, многие говорят, что корпорация номер один в мире Apple даёт полпроцента экономического роста Соединённым Штатам Америки, но никто не говорит, что она даёт почти один процент роста Китаю, потому что все Apple собираются там. Да, европейские автомобили пока хорошо продаются в том же Китае, в других азиатских странах, но большинство из них собрано в том же Китае, и китайцы даже заставили их марку поменять.

Страны, входящие в Таможенный союз.

Вытеснение Китаем евроатлантической цивилизации идёт настолько динамично, что он уже восстанавливает величие, которое у него было до промышленной революции 19 века. Я напомню, что тогда Китай имел почти треть мировой экономики. И он где-то после 2025 года опять восстановит такое же величие. Плюс Индия, плюс динамично поднимаются Индонезия, Вьетнам, Бразилия. Да и в самой Европе меняется конфигурация сил. Некоторые аналитики говорят, что на смену нынешним лидерам Европы – ФРГ, Франции, Англии – придёт Турция. Во время «Арабской весны» она получила для себя очень выгодные позиции. Поэтому дела у Европы обстоят очень и очень неважно. Приведу только одну цифру: страны Европы так задолжали не только друг другу, а, конечно, в основном Китаю, что – мы привыкли слышать про Грецию, Испанию, Португалию, но на самом деле у других стран Европы дела не лучше. Общий госдолг по странам Евросоюза превышает 80 процентов от их годового ВВП. И он растёт, он скоро приблизится к ста процентам, что бы там сегодня ни предпринимали. То есть, европейцы должны целый год ни есть, ни пить, чтобы рассчитаться с долгами. Серьёзные экономисты это знают, но пресса как-то акцентирует внимание то на Испании, то на Греции, то на Италии. А валовой внешний долг у европейцев ещё больше. То есть, когда мы к государственным долгам прибавим долги европейских частных фондов и банков, общий долг будет больше годового валового продукта. И должны они не только китайцам, но и своим пенсионным фондам.



Одна из главных проблем европейцев – это старение населения и обеднение пенсионных фондов. Поэтому без лишнего шума пенсионный возраст и для мужчин, и для женщин увеличивают с 65 до 67-69 лет. Но те, кто считает вперёд на пять-десять лет, видят, что денег на выплаты будущих пенсий всё равно будет остро не хватать, равно как будет не хватать притока нового трудоспособного населения. Поэтому, к нашему искреннему сожалению (мы тоже европейцы), скорее всего, начинается медленный закат Европы.

К этому надо быть готовым, это надо понимать. Для наших стран, для России и Беларуси, это будет создавать определённые проблемы, потому что нефте- и газопроводы России и экспортные потоки Беларуси сориентированы во многом на Европу. А повышенный спрос в основном на энергоносители в первой половине этого столетия будет на Востоке – в Китае, Индии, других азиатских странах. Поэтому мы не заинтересованы в таком чрезмерном падении Европы, нам выгодно с ней торговать. Правильную идею высказал белорусский президент Александр Лукашенко, когда сказал, что нужна интеграция интеграций. Для Европы, на наш взгляд, да и расчёты это доказывают, спасение в более тесной интеграции с зарождающимся Евразийским экономическим союзом. Да, пока Европа мощнее, у них есть по многим направлениям более современные технологии. Зато Россия и Казахстан богаты ресурсами, а по дороге в Европу в Беларуси они успешно могут и уже перерабатываются в нужные Европе нефть, азот, полиматериалы. Кроме того, гигантские потоки товаров между Европой и Китаем частично можно направлять через Беларусь, Россию, Казахстан – морской путь долог, да и Суэцкий канал уже перегружен. Да и объединение научно-технологических усилий Евросоюза и Евразийского союза на строительство общей экономики знаний позволило бы выйти за счёт синергетического эффекта интеграции интеграций в мировые лидеры. В этом спасение для Евросоюза, и новые интересы для динамично поднимающегося Евразийского экономического союза.

Мировые прогнозы (в тех же полузакрытых западных аналитических центрах) довольно оптимистично смотрят на дальнее будущее России. Почти по всем прогнозам к 2050 году Россия будет пятой экономикой мира, впереди будут лишь Китай, США, Индия и Япония.

У нас в Белгосуниверситете уже три года работает специальная группа долгосрочного прогнозирования, и её расчёты показывают, что синергетический эффект от создания Евразийского экономического союза, особенно в опоре на собственные инновации, на собственную модель инновационного развития, на единое общеобразовательное пространство стран Евразийского экономического союза, на общее научное и инновационное пространство, может позволить нашим странам сделать рывок, и вместе, только три наши страны, Россия, Беларусь и Казахстан, смогут достаточно быстро выйти на четвёртое место в мире и обойти Японию по размерам ВВП. Но главное, что наши страны восстановят тот мировой технологический уровень, который был в лучшие времена Советского Союза.

Мы действительно можем выйти на уровень самых современных технологий. Но, ещё раз подчёркиваю, нам надо перейти от такой вот инвестиционно-сырьевой модели – продали газ-нефть, за заработанные нефтедоллары купили не первой свежести западные технологии, – а развивать собственную науку, собственные инновации, восстановить совместными усилиями то, что было при Советском Союзе. И тогда Евразийский экономический союз будет одним из мощнейших интеграционных объединений в мире. В случае же сближения с Евросоюзом (интеграция интеграций) такая общая структура имеет шанс стать мировым лидером и оставить позади как Китай с Индией, так и США.

– Мы справедливо говорим о том, что на всём постсоветском пространстве русский язык продолжает объединять всех нас духовно. А что, если взглянуть на это с другой стороны? Что, если наше единое и привычное, в отличие от Европы, средство массового общения – русский язык, на котором, как ни крути, говорят все – может и должен объединять всех нас ещё и экономически?

– Экономическая роль языка – это сложный и пока мало исследованный вопрос. Европейцы предпочитают говорить по-английски. Основным языком Европы становится язык островного государства, Англии. Да и то в деловом общении Евросоюза доминирует не литературный английский, а американский язык бизнес-школ. Скажем прямо: языком Евросоюза становится американский бизнес-язык.

Русский же язык – во-первых, это родной язык для огромного, многонационального государства – России. В Беларуси это один из двух государственных языков, при том, что большинство белорусов говорит и думает именно на русском языке и считает его родным для себя наравне с россиянами. Практически все казахи, прекрасно владея родным языком, одновременно хорошо говорят по-русски. Поэтому я бы сказал так: что касается наших трёх стран – наш бизнес, наши руководители предприятий, наши губернаторы быстро и легко находят общий язык, понимая всё с полутона делового общения. И я думаю, нам легче общаться, чем португальцам и шведам, которые общаются на упрощённом американском. Мы друг друга понимаем с полуслова. И надеюсь, что не только старшее поколение, но и современная молодёжь. А для этого, кстати, была бы очень полезной большая мобильность наших студентов. Надо восстановить старую советскую традицию и чаще обмениваться студентами. Казахи должны учиться в Минске и Гомеле, в Москве и Санкт-Петербурге, белорусы – в России, в Астане и Алматы, а россияне – в Беларуси и Казахстане.

Нужно довести мобильность студентов на просторах Евразийского экономического союза до того уровня, чтобы минимум каждый второй студент хотя бы один семестр поучился у соседа. Это важно, потому что совместная учёба в студенческие годы – это совместный бизнес после университета. Убеждён, что так мы получим новые бизнесы, новые совместные предприятия, и молодой дух предприимчивости создаст такие «старт-аппы», которые станут инновационными драйверами нашей общей экономики знаний.

– Как утверждают многие западные эксперты, весь ворох всё усугубляющихся проблем Евросоюза идёт от того, что ведущие европейские державы захотели объединить в единое целое необъединяемые понятия – страны с совершенно разным уровнем экономического развития, с различными социальными и духовными устоями, да и разные по менталитету. И знаете, глядя на многотысячные толпы, беснующиеся на европейских улицах, как-то начинаешь в это верить. Но всё же, нет ли ещё каких, скажем, глубинно экономических причин тому, что европейское единство оказалось таким непрочным?

– Кроме названной мной глобальной причины резко возросшей конкурентоспособности азиатских стран и ослабевающей конкурентоспособности стран европейских, последними допущены довольно грубые ошибки в экономической политике. Частая смена власти в ведущих европейских странах приводит к тому, что лидеры, будь то Ангела Меркель или Франсуа Олланд, не могут реализовывать стратегических решений. Они вынуждены действовать – от выборов до выборов. Энергия направлена на то, что позволяет быть переизбранным на второй срок. Вспомните, как только Саркози попробовал делать некоторые стратегические вещи для Франции и Евросоюза, он проиграл выборы. И на сегодня тандем Франции и Германии распался. Поэтому отсутствие в Евросоюзе долгосрочной стратегической политики – наверно, вторая, а может, даже и главная причина. В силу этой причины они «проморгали» возвышение Китая. Им казалось, хватит дизайна, патентов, а заводы все можно вынести в Китай с его дешёвой рабочей силой. А выяснилось, что, увы, когда вынесли почти всё производство туда, то того, что осталось, оказалось мало для экономического роста. Постиндустриальная экономика услуг без современной промышленности виртуальна и неустойчива.

На одном туризме, на одном дизайне, на одних идеях головных контор автомобильных концернов далеко не уедешь. Оказывается, интеллектуальной и банковской ренты недостаточно, чтобы динамично развивались экономики. И ситуация будет усугубляться, потому что Китай провозгласил политику перехода от заимствований инноваций и технологий к собственным инновациям и технологиям. И тому уже есть много примеров – когда Китай делает третью в мире систему глобальной связи, очевидны его успехи в космосе, в строительстве инфраструктуры: порты, дороги, мобильная связь. Скоро, я убеждён, мы увидим его успехи по многим другим направлениям. Например, в генной инженерии – Китай уже сегодня мировой лидер, особенно по сое и рису, по искусственному выращиванию морепродуктов, и по многому другому.

На мой взгляд, что ещё неправильно было сделано в Евросоюзе, – там слишком увлеклись мечтой создать вторую мировую резервную валюту. Европейцам казалось, что евро потихоньку может стать конкурентом доллара, и руководители Евросоюза не проанализировали, что переходить на единую валюту в странах со столь разным уровнем экономического развития опасно. Будь сегодня в Греции драхма, греки, скажем, девальвировали бы её в полтора-два раза, доходы населения уменьшились бы за одну ночь, а конкурентоспособность выросла. А так – валюта у них твёрдая, сегодня они снижают зарплату учителям, те выходят на площадь, завтра врачам – то же самое, и так далее. Причём сразу достаточно сильно снизить расходы они всё равно не могут, и таким образом продолжают жить не по средствам. У стран Евросоюза столь велики долги потому, что потребление выше доходов, европейцы продолжали жить очень хорошо, и даже повышали свой жизненный уровень, но не за счёт роста своего производства, а за полученные в долг товары от азиатских стран. А сейчас эти страны говорят: хватит, больше давать в долг не будем, платите.

То есть, допущены стратегические ошибки в экономической политике. И нам в Евразийском экономическом союзе из этого надо делать выводы, и быть очень осторожными: строить надо не общество потребления, а инновационное общество. Россия вступила в ВТО, на мой взгляд (если сравнить со вступлением в ВТО, скажем, того же Китая), с очень низким уровнем таможенной защиты, причём даже по тем направлениям, где мы сами должны быть производителями и даже мировыми лидерами. Например, по кластеру сельское хозяйство – агропродукция и сельскохозяйственная техника.

Ясно, что положительную синергию нашей интеграции придало бы значительное увеличение бюджета Евразийского экономического союза, и хорошо бы, чтобы он формировался более естественным образом. Здесь, кстати, Евросоюз подаёт положительный пример. Все таможенные сборы, собираемые по периметру Евросоюза, поступают в общий бюджет, и идут на развитие инфраструктуры – транспортно-логистической, на улучшение обустройства периметра границ, на строительство портовых сооружений, и так далее. И нам вместо того, чтобы спорить, как делить эти импортные и вывозные пошлины, проще было бы зачислить их в общую копилку, скажем, Евразийского банка развития, и не чиновники, а банк выдавал бы длинные дешёвые инвестиционные кредиты на строительство транспортно-логистической инфраструктуры, скажем, от западной границы Китая через Казахстан, Россию и Беларусь до Европы. Наверное, можно найти и другие, в том числе общие с Евросоюзом, научно-технологические глобальные проекты. Всё это может стать нашими первыми совместными шагами на пути к интеграции интеграций.