Жена раввина Ирина Абрамович: "В еврейском мире мужчина несовершенен, пока он неженат"

Источник материала:

На все мероприятия, будь то выставка в музее или дипломатический прием, минский раввин Григорий Абрамович обычно приходит вместе со своей супругой Ириной. Она не только прекрасно выглядит и всегда открыта общению, но и принадлежит к числу редких женщин, которые умеют создать атмосферу доверия и тепла. LADY удалось с ней познакомиться. Ирина Абрамович с радостью дала интервью, в котором откровенно рассказала о том, как встретила своего мужа, как ради семьи отказалась от мечты стать женщиной-раввином, и, конечно, как же не поговорить с настоящей еврейской мамой о воспитании детей!

— Родилась я в городе Биробиджане, это Еврейская автономная область, — начала рассказ Ирина. — Потом училась в Москве, окончила факультет логопедии, я — логопед по образованию. Поступила в Москве в Институт современного иудаизма. Отучившись там 2 года, я получила предложение продолжить учебу в Берлине, изучать иудаизм.

— Как вы познакомились с мужем, раввином Григорием Абрамовичем?

— В Германии, на межконфессиональной конференции. Он учился тогда в Лондоне на раввина, я — в Берлине. В марте он заканчивал учебу, мы много переписывались по интернету… Не могу сказать, что это была любовь с первого взгляда, но это было такое яркое чувство, которое привело к тому, что жить отдельно мы уже не могли. Была необходимость постоянного общения. И в июле мы поженились.

— В момент знакомства у вас уже было много общего.

— Моя еврейская жизнь началась довольно рано. В родном Биробиджане были еврейские клубы, воскресные школы… В Москве я работала в Сохнуте — это еврейское агентство для Израиля, окончила курсы, чтобы быть мадрихом — «вожатым» по-русски. Я преподавала еврейскую историю и традиции детям, взрослым. И первый мой визит в Минск состоялся, когда я приехала на один из семинаров в качестве лектора в 1999 году. Даже не могла предположить тогда, что буду жить в Минске!

После трех с половиной месяцев знакомства мы поженились с мужем, переехали в Минск. Он окончил к тому времени свое образование раввина и забрал меня…

— Вы отказались от планов стать раввином?

— Я понимала, что не бывает семьи, которая живет порознь. Конечно, я могла остаться в Германии, доучиться 4 года, но я сомневаюсь, что я бы потом вернулась. Там сильное образование, возможность работать и развиваться. Я училась на «рабиникал стади» - раввинистическое образование. Я понимала, что даже если я доучусь, мы не сможем работать в одном месте, два раввина обычно не работают в одном городе. Семья, которая ездит друг к другу в гости — такой семье не суждено быть. Кому-то надо было чем-то жертвовать. Я выбрала для себя семью.

— Это было нелегко?

— Момент расставления точек был достаточно тяжелым. Я даже не сразу оставила учебу, а взяла на год отпуск, чтобы морально подготовиться к тому, что не буду там учиться, что я отказываюсь получать европейское образование. Но я об этом не жалею. Здесь, в Минске, я нашла семью, людей, близких мне по духу, нашла работу внутри еврейских организаций.

— Вы с мужем работаете вместе?

— Мы определились, что работать вместе муж и жена не должны. Они же должны друг другу что-то рассказать, им должно быть вместе интересно. А если «вариться» в одном офисе, здании, будет нечем поделиться.

Мы решили, что будем работать не вместе, но в одном направлении — это еврейское образование, культура, община. Я 10 лет работала в еврейском культурном обществе «Эмуна», занималась молодежными, семейными программами. Мы устанавливали памятники, помогали пожилым людям.

А здесь, в синагоге, где работает мой муж, я занимаюсь тем, к чему особенно лежит моя душа. Так появился канторский фестиваль — люди со всего мира поют еврейские молитвы. У нас пел Илья Певзнер, солист Национальной оперы, он из нашей общины, а также солистка Елена Сало, которая не имеет никакого отношения к еврейству. Поют подростки, которые хотели бы учиться на кантора. Приезжали даже люди из Барановичей, под баян хором исполняли произведения… Работы хватает. Главное, не забывать, что есть дети!

— Расскажите про них.

— У меня трое детей. Старший Александр Аарон (11 лет). Он уже большой мальчик, занимается бальными танцами и играет на кларнете. Но танцы пока в приоритете. Он говорит: «Зачем мне кларнет?». Единственный аргумент — дедушка профессионально играет на кларнете и саксофоне, и это будет ему приятно. И еще ему говорю, что когда будут финансовые проблемы — только кларнет сможет прокормить (смеется). Как и все дети, он не слишком готов все время заниматься музыкой. Но живет ребенок бальным танцами, у него высокая категория для его возраста — D.

— Нечастое занятие для мальчика…

— Я была против бальных танцев. Тут такая долгая история. Александр занимался тэквондо, потому что он невысокий худощавый еврейский мальчик, и я думала, что надо ему заняться спортом, чтоб он не «получал». Тэквондо было с трех лет до шести. У него даже был зеленый пояс. Но в семь лет ребенок заявил, что хочет танцевать. Был такой удар по маме! Но я решила дать ему выбор: отвезла на еврейские танцы — не впечатлило, на современные танцы — не очень, народные танцы — там не было мальчиков, его-то брали, но он не захотел. Привезла на бальные танцы — и там он встретил своего друга Мишку! Конечно, выбирая из танцев, где он никого не знал, он выбрал бальные. Шок был у дедушки, у папы… Мы решили, что раз мы дали выбор — он имеет на него право. Подумали, что через полгода бросит. Но полгода уже растянулись на четыре года. Мишка давно бросил танцы, а Александр продолжает. И мы как родители решили принять выбор сына. Я уже втянулась — езжу на все соревнования с ним, в этом году трижды ездили в Москву, привезли 2 вторых и 2 третьих места. Ребенок в этом развивается. Я как мама могу только радоваться, что он этим живет и радуется этому делу. Сейчас выучил новый танец — пасадобль и в свободное время постоянно танцует.

— У вас ведь ещё две дочери!

— Да, старшая девочка Алиса Аснат. У детей — двойные имена, мы зовем их по первому имени, но для еврейских церемоний нужно второе. Алисе 9 лет. Она тоже в спорте и в музыке. В 3,8 отдали в художественную гимнастику, у нее бесподобные данные: она складывается во все стороны пополам! Если бы не природный талант, я бы не отдала ее на все эти растяжки. В семь лет мы ее забрали, потому что у нее нет будущего в художественной гимнастике: она невысокого роста, как и родители, а там нужны длинные ноги. Я всегда завидую гимнасткам: хочется быть метр семьдесят и блондинкой (смеется). Это шутка, блондинкой не хотелось бы быть, но от пяти сантиметров к росту я бы не отказалась…

Так что я перевела дочку в клуб эстетической гимнастики «Сильфида», где выступают командой. О детях я могу говорить беспрерывно…

— Она тоже занимается музыкой?

— Смешная история со скрипкой получилась у Алисы. В феврале ребенок говорит: «Мне приснилось, что я играю на скрипке». Я говорю ей: «Доча, может, не на скрипке?». Потому что это «ии-ии» — скрип, который называют «получение звука» — меня пугал. Маме надо выжить в первый год занятий!

В музыкальной школе у меня была подруга, я попросила ее посмотреть Алису и сказать, что та не подходит. Я договорилась, а Алису подготовила, что если на скрипку не берут — пойдем на флейту. Мы пришли. Я потирала ручки. Девочка прохлопала все ритмы, выполнила все задания, нашла все ноты. Подруга посмотрела на ее руки: «Смотри — у тебя маленький мизинчик, но… у меня он тоже маленький, это не мешает быть хорошим музыкантом!». И она ее взяла! Она не смогла от нее отказаться. Так что моя дочь играет на скрипке. Сейчас я рада, что подруга меня не послушала: Алиса так любит скрипку! Иногда шутим — школа, гимнастика, скрипка — надо от чего-то отказаться. Она шутит, что, может быть, отказаться от школы? А что надо маме? Видеть, что ребенок счастлив, здоров, успешен, обвешать медальками всю комнату…

Младшая дочь — Амелия Абигайль, ей 4 года. У нее очень много энергии! Она ходила на вокал в этом году, на акробатику, прыгает на батуте.

— Откуда у вас самой столько энергии?

— Думаю, из семьи. Когда я родила старшего и среднего ребенка — я продолжала работу: была лектором, делала занятия. А когда появился третий ребенок, решила, что надо дать что-то не только всем, но и семье. Хочется восполнить что-то, дать детям больше. Когда я вижу успехи детей, вижу отдачу, тогда хочется делать еще больше.

И в общине хочется видеть отдачу людей. Вижу, что им нужно то, что я делаю, и подпитываюсь от этого. От того, что делаю нужные вещи.

Если будет сложно финансово — конечно, пойду в логопедию, возьму учеников. Но сейчас, когда могу себе позволить делать для людей что-то другое — я получаю от этого удовольствие. Когда с тобой советуются или могут найти в тебе поддержку, или предложить помощь — в эти моменты понимаешь свою необходимость.

И таких людей много, которым это ощущение необходимо. Раз в год мы собираемся и едем в Борисовский дом грудной малютки. Момент, когда ты можешь отдать частицу себя, своего тепла, привезти им что-то, побыть с ними. Пускай это разово. Но эти детские глаза… И это нужно нам. Я делаю это для себя. Это как подарить хорошую вещь: приятно угодить и подарить именно то, что человек ожидает. Поэтому я не люблю, когда дарят конверт с деньгами.

— Жена раввина чем-то отличается от «обычной» женщины?

— В реформистском иудаизме одна из важных вещей — равенство мужчин и женщин. Они могут молиться вместе, женщина может читать Тору и быть раввином в синагоге (это то, чего я хотела, учась в Германии). А жена раввина — это нечто другое. Это — женщина, которая помогает скрыть, исправить какие-то вещи, которые могут помешать раввину, во время службы, например. Для меня важен внешний образ моего мужа — он должен быть достойным, и сопровождение его во все места, на посольские мероприятия, выставки…

Как к жене раввина ко мне приходят люди, чтобы поговорить, нужно им в чем-то помочь, что-то подсказать. Вопросы разные: как жить, как есть, как выйти замуж, отправлять ли детей в Израиль и т.д. И, конечно, вопросы ритуального омовения, миквы. И я сопровождаю женщин, девочек в этом пути. Это важный момент — когда человек решает утвердить свою веру. И необходимо видеть рядом человека, которому доверяют, больше года человек учится, и в это время часто нужен совет, разговор.

— Есть сложности у жены раввина?

— Трудный момент — это то, что на тебя все время смотрят. Как ты выглядишь, что ты ешь, о чем говоришь. «Так ли она делает, как надо?» — думают…

Первое время, когда мы поженились, меня тут никто не знал. На свадьбе было много людей — и я знала трех человек. Ведь муж — минчанин, и он — патриот, сознательно вернулся в Минск после учебы в Лондоне, хотя мог там остаться.

Так вот, первое время люди смотрели даже, что я ем. Как-то у нас были гости, люди из общины, у них было огромное желание посмотреть в холодильник, не держу ли я чего запрещенного? (Улыбается.)

В течение 1 — 1,5 года ко мне привыкали, узнавали меня. Я быстро нашла общий язык, такой характер — люблю, когда вокруг меня много людей. И стало легче в коммуникации, предвзятое отношение ушло. Но тогда я поняла, что мне необходимо соответствовать каким-то рамкам. Сейчас мне многое прощается. В июле уже 13 лет, как мы здесь. Если я в майке и джинсах — уже не смотрят пристально и критично, как раньше.

Община любит, когда наши дети участвуют в религиозной службе, помогая папе: говорят благословение на свечи, вино, халу…

Сейчас ушло то время, когда я продумывала каждый день каждую деталь. Меня приняли. Мне легко и комфортно, я всех тут знаю и люблю.

Знаете, есть стереотипы: у раввина должна быть семья и много-много детей. Мы общались с раввинами другого направления — ХаБаДа. Сидели и говорили: «у меня — семеро детей», «у меня — шестеро», «у меня — трое детей». Это элемент такой гордости. Дети — составляющие, без них не может быть раввина. Мужчина выполнил заповедь перед Всевышним только тогда, когда у него есть сын и дочь. Если нет сына, то у мужчины должны рождаться дети до тех пор, пока не будет сына: надо передать ему знания, опыт, религиозные заповеди.

Семья и дети вокруг, которые насыщены еврейским образованием, — это то, что должно быть обязательно в еврейском мире. «Отлепится мужчина от родителей и прилепится к жене своей» — то есть мужчина несовершенен, пока он неженат. Иудаизм говорит: ты должен быть совершенен, наполнен для других. Очень редки случаи, когда раввин один, неженат. Это принципиальная вещь. Есть случаи вдовца. Но раввин — это муж, жена, дети.

Церемонии — внесение ребенка в синагогу, стрижка первого локона, обрезание — все это происходит за счет того, что раввин показывает пример общине на своих детях. Должен быть толчок изнутри — сыну раввина сделали обрезание, внесли его в синагогу… Поэтому раввина обычно и представляют с женой и детьми.

— К вам приходят не только евреи?

— Да, у нас работает «мужской клуб», его руководитель Андрей Дорофеев. Он открыт для всех, кто интересуется еврейской культурой, традициями, Израилем. У них есть закрытая группа в «Фейсбуке», там продолжается обсуждение тем. Мне интересно, что думают люди, которые к нам ходят. И я в эту группу послала запрос близкому другу нашей семьи, он ответил очень ласково «мы все тебя очень любим, ты хороший человечек, но мы тебя не возьмем».

Если бы в клубе были женщины, то мужчины не могли бы обсуждать политику, экономику на том же уровне восприятия — у них больше фактов, чем эмоций, по сравнению с женщинами. Мы очень эмоциональны. На женщину легче надавить, ее легче направлять…

И это замечательно, что у мужчин есть своя территория, отдельная.

Есть и клуб для мам «Я — мама», здесь матери могут поделиться своим опытом. Тут никто не заставляет определяться со своей национальной принадлежностью, но клуб направлен на развитие еврейского образования и для детей, и для мам. Всегда легче придумать яркую идею, собрать подружек, тех, кому это интересно, сложнее все это развивать и поддерживать. Руководитель клуба Наталья Тимошина — может заинтересовать, она знает бесподобно интересных людей. Председатель гильдии шеф-поваров Беларуси с радостью пришел к нам с мастер-классом и, зная, что мы придерживаемся правил кашрута, готовил нам специальные горячие бутерброды, рассказывал, как можно сделать их красивыми, вкусными, сделал хумус. Понимаете, мы не можем положить на масло колбасу…

А ещё у нас была женщина, которая рассказывала нам про уход за кожей, за лицом. Она делала парафинотерапию. Но снова — через спектр еврейского образования: для чего женщине быть красивой.

— И для чего?

— Чтобы быть красивой в семье. Чтобы дети всегда считали маму красивой, чтобы муж всегда смотрел только в направлении своей женщины. Чтобы в семье был уют. Ведь когда у женщины все хорошо, в семье — красота и спокойствие. Когда женщина бегает и не успевает за собой следить, она также не успевает следить и за домом, и за культурой питания, и за детьми. А когда женщина следит за собой, ей хочется следить и за всем остальным.

Мы также ходим в театр. То есть идея клуба «Я — мама» в том, что мама не должна забывать о том, что она женщина, ей надо не только окутать теплом семью, она не должна забывать о себе.

Наш еврейский центр «Бэйт Симха» молодой, ему всего 5 лет, хочется его наполнять жизнью. А любая программа работает хорошо, когда у тебя есть в ней личная заинтересованность. Моей младшей 4 года, я хочу, чтобы она развивалась и получала хорошее образование. И у нас появилась новая программа СТЕП (современный творческий еврейский подход). Есть две группы: для детей 4−5 лет и 2−3 лет. Есть 3 педагога, работают волонтеры. Сенсорика, логика, развитие речи, рассказы о еврейских праздниках, еврейская музыка, пение, танцы — каждое воскресение полтора часа — это время для детей.

Теги: знакомства, Минск