Я помню: "Прабабулі адарвалі пазногці, вырвалі скуру на спіне ў форме зоркі"

Источник материала:

C каждым годом тех, кто пережил войну и мог бы о ней рассказать, остаётся всё меньше: ведь даже тем, кому в День Победы было 18 лет, сейчас 90. Поэтому роль детей, внуков, правнуков, которые сохранили память своих дедушек и бабушек, сложно переоценить. Мы продолжаем публиковать истории, которые прислали в редакцию внуки и внучки наших героических женщин, чтобы в грохоте парадов, которые скоро пройдут во всех городах Беларуси, услышать голоса свидетелей Великой Отечественной войны.

Первые тексты можно прочитать здесь:

1. Я помню: «Когда бабушка была в плену, в нее влюбился немец и хотел, чтобы она осталась в Германии»
2. Я помню: «Прабабушка узнала в куче сожженных людей свою маму — по кусочку обугленной юбки»

У Беларусі амаль няма сям'і, якую б не закранула Вялікая Айчынная вайна. Адна з іх — мая сям’я, Паўлоўскіх, з вёсачкі Рэдзігерава. Матрона Пятроўна Паўлоўская, мая прабабуля, лячыла параненых партызан, пякла і адносіла ім хлеб, хадзіла ў вёску Лахва, дзе знаходзіўся ўмацаваны нямецкі гарнізон і паліцэйскі ўчастак.

3-за здрады кагосьці з аднавяскоўцаў яна трапіла ў лапы фашыстаў, менавіта тады, калі амаль пакінула Лахву, яе арыштаваў сам начальнік паліцыі, якога Матрона даўно ведала, але гэта не выратавала жанчыну. Яе жорстка катавалі. Бабулі адарвалі пазногці, вырвалі скуру на спіне ў форме зоркі. Сваячка Кацярына прыходзіла праведаць палонную праз тыдзень, але Матрона яе не пазнала — звар’яцела ад катаванняў. Толькі прасіла, каб дзяцей схавалі. I адкуль у гэтай знясіленай пакутамі жанчыны ўзяліся душэўная моц і вытрымка, цвярозасць каб не вымавіць ніводнага слова ў адказ на пытанне: «Дзе партызанскі атрад?».

Фашысты расстралялі Матрону на краі вёскі. Зараз на гэтым месцы дарога. А дарога, вядома, ніколі не адпачывае: па ёй ідуць, едуць, яна служыць людзям. Недзе пад ёю блізкі і дарагі мне чалавек, які таксама служыў людзям, загінуў у імя тых, хто зараз ідзе пешу па гэтай дарозе, хто едзе на аўтамашыне. На змену маці на барацьбу з ворагам устала Анастасія, яе дачка, мая бабуля, якая ў чатырнаццаць год пайшла ў партызанскі атрад, каб прадоўжыць справу маці, каб адпомсціць за роднага чалавека, за ўсіх тых, хто бязвінна быў загублены нелюдзямі.

Яна выжыла, каб навучыць мяне мужнасці і стойкасці. I я ўдзячна лёсу за тое, што ён збярог блізкага мне чалавека.

Бягуць гады, змяняюцца дзесяцігоддзі, і шмат з таго, што здавалася важным, забылася. Але толькі не апошняя вайна. Усё менш і менш ветэранаў, нашых бабуль і дзядуль, на жаль, а яны старэюць, губляюць здароў'е і сілы, і хутка не будзе тых, хто выстаяў, тых, каму так патрэбна наша ўвага…

Анастасія Паўлоўская

г. Гродна

«Ну, будет, вам, детки. В теплушке поедете. Не застудитеся!»

То утро навсегда останется в памяти Лилечки, моей бабули, потому что началась война. Отца призвали, а вскоре почтальон вручил ее маме конверт со словами «пропал без вести». Через месяц мама заболела воспалением лёгких и её забрали в больницу. В восьмой день своего рождения Лилия со старшим братом Димой пришли в больницу с молоком и хлебом, но детям сказали, что их мамы больше нет. Позднее дети узнали, что в тот день на свет появилась еще одна их сестренка.

Потом приехала тетка, мамина родственница. Девчонки жались к ней, Дима смотрел с надеждой. «Ну, куда ж я вас дену-то, детки? У меня у самой семеро по лавкам. Вот горе-то какое! Жалко сестрицу». Тетка была грубая, но по-деревенски находчивая и пробивная. Походила по избе, полазила по сундукам и шкафам. Собрала их всех, Димке дала большой узел с тряпьем и сухарями, сунула в карман немного денег. Все плакали. «Ну, будет, вам, детки. В теплушке поедете. Не застудитеся! Сухари смокчите. Димка, девок догляди, бо некому ужо больш».

Приехали в незнакомый город, дети скитались по городу, забрели на рынок, где Димка украл булку и его загребли в милицию. После этого детей определят почему-то в разные детские дома, только Лиля со Светой были вместе. Детский дом военного времени: голод, холод, страх, каждый день борьба за выживание.

Война надолго разлучила детей: новорожденная Галечка переболеет корью, ослепнет, будет расти в тысячах километров от своей семьи и не знать, что на этой земле она не одна. Дима несколько раз будет убегать и вновь возвращаться в детский дом, потом попадёт в колонию для несовершеннолетних, после этого окончит ремесленное училище, потом поедет в Казахстан осваивать целину и там осядет на всю оставшуюся жизнь. Но Лилечка много лет будет их разыскивать, ждать, надеяться, верить, что рано или поздно они обязательно встретятся. И она их найдёт: Диму через 24 года, Галю — через 26 лет!

Бабушка рассказывала, что из-за войны она не смогла вовремя пойти в первый класс. И все же когда это случилось, она была безмерно счастлива. У них не было учебников, портфелей и парт, да что там — тетрадей и ручек. Детки учились писать, выводя свои первые буквы между строчками газет. Если какая-то книга попадала к детям, доставалась она самому умному. Все собирались вокруг него и так читали литературные произведения. Иногда даже на дерево залезали, чтобы лучше слышать и видеть оратора.

Много было горя, зла, несправедливости. Но было и хорошее: крепкая дружба, забота о младших, помощь старшим. Были неравнодушные повара, которые приносили на ночь стакан тёплого молока с драгоценным кусочком масла заболевшему ребёнку; были сердобольные воспитатели, которые перешивали для подросших воспитанниц платьица своих выросших дочерей, а из старых простыней и пододеяльников шили малышам трусики и маечки; было единение и братство у детей, когда слабому или маленькому подкладывали лучший кусок со своей тарелки.

Лилия поступила в фельдшерско-акушерскую школу, училась и подрабатывала везде, где только предоставлялась возможность — мыла полы, стирала бельё, нянчила детей, ухаживала за больными и стариками.

Николай учился курсом старше, отец его был председателем колхоза. Очень приглянулась ему тоненькая кареглазая хохотушка. Ухаживал упорно и красиво, но не сумел завоевать девичье сердце. А ключ к сердцу Лили нашёл Гриша — простой крестьянский паренёк, который, глотая ком в горле от горечи, молча страдая, наблюдал, как важный Николай ведёт в кино «его» Лилю и угощает её шоколадными конфетами. У Гриши тоже было непростое детство: за плечами восемь месяцев детского концлагеря, где у детей брали кровь, но это уже другая история.

Прожили они вместе 49 лет, пока дед Гриша не умер. Жили душа в душу, согревая друг друга теплом, заботой, добрым словом, советом. Воспитали сына и дочь (мою маму). Очень любили детей — своих и чужих, помогали растить пятерых внуков, которые души не чаяли в своих самых умных, самых справедливых, самых классных и хороших бабулечке и дедулечке.

Прислала Ольга Солтан

«За все годы войны прабабушка не получала ни одного письма от прадедушки»

Я никогда не видела свою прабабушку Эдилию Ефимовну и не говорила с ней, потому что родилась через 4 года после ее смерти. Но я знаю о ней из рассказов дедушки — ее сына. Сохранились фотографии, документы, награды и письма прадедушки. Когда я разбираю их, меня наполняет чувство гордости за ее труд в тяжелые военные годы.

Родилась моя прабабушка в 1912 году в п. Крайск Плещеницкого (теперь Логойского) района в многодетной семье кузнеца. Она была старшей из семи братьев и сестер. В 1933 году окончила Белорусский политехникум связи и получила направление на работу в контору связи г. Орша, техником телеграфа. Там же, в Орше, вышла замуж за моего прадедушку, который тоже был связистом. К началу Великой Отечественной войны у них было двое сыновей, один из которых — мой дедушка. По своей профессии, а она к тому времени была старшим техником телеграфа, прабабушка была военнообязанной. Когда немцы подходили к Орше, ее эвакуировали с двумя детьми (3 и 2 года) в г. Бугульму Татарской АССР. Работала на телеграфе. Было тяжело: младший брат дедушки заболел корью и умер, а дедушку она брала с собой на работу, потому что смотреть за ним было некому. Эдилия рассказывала, что после уборки картошки на колхозных полях ходили и искали оставшуюся. И когда возвращались с картошкой, это был праздник. Очистки от картошки не выбрасывали, а сушили их. Перемалывали и пекли лепешки. Много работали. Она принимала и передавала правительственные телеграммы на военные предприятия. За все годы войны прабабушка не получала ни одного письма от прадедушки. Как только в 1944 году освободили Оршу, они вернулись туда, и прабабушку снова направили на телеграф. Там она получила письмо от прадедушки Ивана Романовича, а в октябре 1945 он вернулся из армии.

Из всей большой семьи прабабушки в живых остались только два брата. Один сражался все годы войны, второй работал в тылу на военном заводе. Никаких следов ее родителей и четверых братьев и сестер найти так и не удалось. Говорят, что они были расстреляны фашистами.

Прабабушка проработала всю жизнь на одном месте, у нее много грамот, благодарностей и премий за рацпредложения в трудовой книжке. Но главные ее награды: медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941−1945 гг.» и орден «Знак Почета».

А мы вместе с дедушкой создаем родословную нашей семьи, чтобы все наши родственники могли познакомиться со своими корнями.

Прислала Светлана Непеина,

Минск, лицей № 2, 11 класс

«За бабушкиной головой всегда висел железный котелок — стучал по голове при движении автомобиля, чтобы не засыпала»

История жизни моей прабабушки Марии Михайловны Ременюк (Войтюк) началась 27 февраля 1924 года. Она родилась в Житомирской области Ружинского района в селе Нимиренцы. В семье было семеро детей, но в живых осталось только трое — она и две её сестры. Их семья была «зажиточная». По рассказам прабабушки, её родители были богатыми. Меня удивило то, что в доме были дощатые полы — в то время это было большой роскошью. У семьи было семь ульев, хозяйство.

В 1930-е годы в их семью пришла первая большая беда — раскулачивание. Самое страшное было не то, что забрали все ценное, вплоть до одежды — даже платки с маленьких детей сняли, а то, что забрали отца семьи. И больше его никто не видел. Подгоняли телеги, грузили раскулаченных и увозили. В тот момент мать моей прабабушки была беременна. При родах умерли и мать, и ребенок. Трое детей остались сиротами. Дети не подвергались репрессиям. Люди в селе не были глухи и слепы, но помогать боялись. Ночью подбрасывали вещи или хлеб. Крадучись, чтоб не знали, кто это подаяние сделал.

Оставшись круглыми сиротами, три маленькие девочки, две старшие сестры и моя прабабушка, начали свой трудовой путь. Работали день и ночь.

В 30-е годы прабабушка идет в сельскую школу, где оканчивает три класса. Возможности продолжать учебу не было, нужно было работать, чтобы как-то выжить, чтобы что-то съесть и не умереть с голоду.

Радио у прабабушки дома не было, а потому о начале войны она узнала у лавки (центрального магазина), где на столбе висел громкоговоритель, куда позвали всех сельчан. После слов диктора все были в шоке, началась паника. Почти все побежали в магазин — запасаться спичками, солью. Начались разговоры о том, кого заберут, кого не заберут на войну. Люди боялись, потому что по деревне очень быстро распространились слухи о том, что война будет долгой. В итоге почти всех забрали на войну. Прабабушке на тот момент было 17 лет.

Как только моей прабабушке исполнилось 18 лет (1942 г.), она пошла на фронт. Из ее воспоминаний: «Если останешься дома, то погибнешь от голода, а если пойдешь на фронт, то поможешь освободить земли от немецких фашистов».

Служила в звании «рядовая». На службе отучилась и получила водительское удостоверение. Была водителем 3 класса. Ее задачей было быстро и своевременно подвозить снаряды к местам боя. Она вспоминала: на сон времени не было, и за головой всегда висел железный котелок, который при движении автомобиля стучал по голове, чтобы не заснуть. Во время боя нужно было ехать на звук канонады, чтобы спасать людей, машины и подвезти уцелевшим орудиям боеприпасы.

Всю войну бабушка Мария провела за рулём своего боевого автомобиля. Ездила она на ГАЗ-АА («полуторка»). С её слов: «Отличный боевой товарищ!».

ГАЗ-АА — грузовой автомобиль Нижегородского (в 1932 году), позже Горьковского автозавода, грузоподъёмностью 1,5 т (1500 кг), известный как полуторка. Максимальная скорость — 70 км/час. Средний расход бензина — 20,5 литра на 100 км пробега.

Мария служила на 1 Украинском фронте.

20 октября 1943 года Воронежский фронт стал называться Первым Украинским фронтом. Фронт принял участие в нескольких важных наступательных операциях Второй мировой войны.

Солдаты именно этого фронта, проведя Киевскую наступательную операцию, смогли освободить Киев. После этого фронт продолжил свое наступление на территории Польши. В мае 1945 годА фронт принимал участие в операциях по захвату Берлина и освобождению Парижа.

После тяжелого ранения Ватутина Сталин приказал Жукову возглавить 1 Украинский фронт. Войска под командованием Жукова провели в марте-апреле 1944 года наступательную Проскуровско-Черновицкую операцию и вышли к предгорьям Карпат. Прабабушка помнила, как служила под командованием Жукова.

Прабабушка Мария, когда вспоминала о своем автомобиле-«полуторке», говорила, что всю зиму у нее с руки не сходила кровавая мозоль, оттого что моторы заводились пусковыми рукоятками. До новых ли аккумуляторов и запасных стартеров было, когда порой не хватало даже бензина и шин? Те, кто пользовался пусковой рукояткой, знают — просто так крутить ее бесполезно. Нужны короткие, но сильные рывки. Но где было взять достаточно сил истощенным автомобилистам? Мозоль появлялась каждый раз, когда приходилось крутить ручку, чтобы завести мотор. Летом мозоль исчезала, потому что мотор заводился быстрее. И тогда на помощь пришла солдатская смекалка и боевое братство. Появились самодельные Т-образные пусковые рукоятки, которые с противоположных сторон крутили по два человека.

Автомобиль мог эксплуатироваться на любом сорте бензина, а в жаркую погоду, когда нагревался, — и на керосине.

Зима была пронзительно-холодной. Полушубков не было. Обмундирование — фуфайка, ватные штаны, кирзовые сапоги, шапка-ушанка. А вот для машин, чтобы они всегда были в боевой готовности, в специальной бочке постоянно грели воду и машинное масло. Два человека дежурили, чтобы дрова в печку подкладывать.

Война не считается со временем суток. Случалось, приходилось двигаться и в полной темноте в интересах светомаскировки или с фарами, разбитыми при обстрелах или столкновениях. Тогда старшие машин — есть такая должность в войсковых автомобильных подразделениях — ложились на передние крылья автомобилей и, вглядываясь в темноту, отдавали команды водителям. А шоферы вели машины едва ли не на ощупь.

Даже страшно представить себе поломку автомобиля под огнём врага. Необходимо было во что бы то ни стало вывести машину из поля боя и добраться до авторембата.

С началом войны конструкция самых массовых советских грузовиков — ЗиС-5 и ГАЗ-АА — была пересмотрена. Крылья машин были заменены гнутыми сварными. Довоенные кабины, имевшие деревянные каркасы и металлическую наружную обшивку, теперь полностью изготавливались из дерева. А часть горьковских машин даже не имела дверей, замененных брезентовыми пологами и деревянными ограждениями — «косынками». Все это было сделано для удешевления производства. Но, несомненно, конструкторы подумали и о возможности полного ремонта машин силами фронтовых автомобилистов. Ведь о поставках запасных кабин, новых крыльев и дверей за сотни и тысячи километров в действующую армию не могло быть и речи. Поэтому многие полуторки и трехтонки, потрепанные на фронтовых дорогах на пути к Берлину и Праге, отличались впоследствии наружными элементами конструкций и от первозданного состояния, и друг от друга…

Желающих брать Берлин в РККА было хоть отбавляй. Причем если для командующих — Жукова, Конева, Рокоссовского это был в том числе вопрос престижа, то для простых солдат, которые были уже «одной ногой дома», — это еще один страшный бой.

В рейхстаге с 1919 года заседал высший законодательный орган Германии, в годы Третьего рейха он не играл никакой роли. Все законодательные функции исполнялись в Кроль-Опере, здании напротив. Однако для гитлеровцев это не просто здание, а последняя надежда, взятие которой деморализовало. Поэтому во время штурма Берлина командование делало упор именно на рейхстаге. Отсюда и приказ Жукова 171 и 150-й дивизиям, который обещал благодарность и правительственные награды тем, кто установит красный флаг над зданием.

Как брали рейхстаг? Здание обороняли отборные эсэсовские части, которым больше нечего было терять. И у них было преимущество. Они прекрасно знали о его плане и расположении всех его 500 комнат. В отличие от советских солдат, которые даже не представляли, как рейхстаг выглядит. О внутреннем расположении советские солдаты практически ничего не знали. А это весьма усложняло бой с противником. Кроме того, от беспрерывной автоматной и пулеметной стрельбы, разрывов гранат и фаустпатронов в рейхстаге поднимались такой дым и пыль от штукатурки, что, перемешиваясь, они заслоняли все, висели в комнатах непроглядной пеленой — ничего не было видно, как в потемках. О том, насколько сложным был штурм, можно судить по тому, что советское командование ставило задачу в первый день захватить хотя бы 15−10 комнат из упомянутых 500.

Дойти до Берлина и установить советский флаг над разгромленным вражеским логовом фашистов мечтали многие, вне зависимости от приказа командования и обещания титула «Герой СССР». Впрочем, последнее было еще одним не лишним стимулом.

Из воспоминаний прабабушки Марии Ременюк (Войтюк).

— Победных знамен на рейхстаге было не два, не три и даже не пять. Все здание буквально «краснело» от советских флагов, как самодельных, так и официальных.

Был отряд, который выполнял основную задачу — прикрывал знаменосцев, которым было поручено водрузить победные знамена на рейхстаге.

Прабабушка говорила, что каждый отряд мечтал установить свой флаг на рейхстаге. С этой мечтой солдаты прошли весь этот путь до Берлина, каждый километр которого стоил жизней. Поэтому так ли уж важно, чье знамя было первым, а чье «официальным»? Все они были одинаково важны.

Бабушка рассказывала, что все колонны и стены при входе в рейхстаг были испещрены надписями, в которых солдаты выражали чувства радости победы. Писали всем — красками, углем, штыком гвоздем, ножом.

Моя героическая прабабушка тоже оставила свою надпись: «Дошла до Берлина».

Все тяжести военных и послевоенных лет семья прабабушки ощутили сполна. В трудные послевоенные годы страна, а с нею и весь народ, медленно, но с верой и надеждой поднималась с колен. Взрослые, говорила прабабушка, а с ними и дети, жили впроголодь. В ее семье было пятеро детей, три девочки и два мальчишки. Детей прабабушка кормила картошкой, которая осталась в земле после зимы. Дети ели и их тошнило, но другого выхода не было. Подбирала картофельные очистки, которые выбрасывала соседка на дорогу, и варила их. Только картошка и вода! Ни о каких яйцах понятия не имели.

Большим подарком была требуха, отданная или проданная соседями. Долго её прабабушка обрабатывала кипятком, а после варки уплетали все за обе щеки. Никакая каша не выбрасывалась в ведро: прабабушка из остатков пекла и оладьи, и блинчики.

За боевые заслуги прабабушка получила медали: за освобождение Польши, за освобождение Берлина, за освобождение Чехии. Полученные медали были утеряны, так как они были игрушками ее малолетних детей. Водительское удостоверение третьего класса бабушка Мария поменяла на мешок картофеля, дети хотели кушать.

Прислала Анастасия Верниковская

Бабушку вызвали в военкомат и в грубой форме дали понять, чтобы она не совала нос не в свои дела

Мои прабабушки Писарева Нина Никитична и Кущева Екатерина Сидоровна родились и жили в двух тысячах км друг от друга. В годы Великой Отечественной войны обе трудились в тылу, одна — на Урале в Башкирии, другая - в Казахстане и Узбекистане.

Войну Писарева Нина встретила в возрасте 20 лет в селе Шкапово Башкирской АССР. Её вместе с сестрами Марфой и Верой отправили на строительство оборонительных сооружений. Сёстры дошли до самого Сталинграда.

В феврале 1942 г. Нину отозвали обратно в колхоз, где она и проработала

трактористкой до конца войны. В 1943 году родила первого ребёнка, мою бабушку Свету, и уже через 3 дня вышла на работу.

Нина Никитична часто вспоминала тяжелые военные годы, как они работали в колхозе. Не в счет были ни голод, ни холод, ни жара. Вспоминала, как ремонтировала трактор зимой, как руки примерзали к ключам. Все время хотелось очень сильно кушать и спать.

Хлеб пекли не из ржаной муки, а из коры липы, ели лепёшки из мёрзлого картофеля. «Вкус липкого хлеба пополам с лебедой и полынью я помню до сих пор», — говорила нам прабабушка. Но они работали из последних сил — так нужно было для Родины, для Победы.

За свою трудовую жизнь прабабушка была награждена медалями «Труженик тыла», «Ветеран труда», «50 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941 — 1945 гг.».

После войны прабабушка до 75 лет работала в колхозе.

Вторая моя прабабушка Кущева Екатерина Сидоровна родилась в селе Балакчи Казахской ССР в 1919 г.

Окончила в городе Чирчик Ташкентской области Узбекской ССР 7 классов, вышла замуж за Потапова Василия Елисеевича 1906 г. рождения.

В 1936 году родила сына Геннадия, а в 1938 году сына Виталия, моего дедушку. Прадедушка работал в школе учителем старших классов, преподавал физику, математику и историю, а в 1940 году, по словам родственников, назначен директором школы. В 1941 году был вызван в военкомат и отправлен на курсы радистов. После окончания курсов был в срочном порядке, даже не успев попрощаться с семьей, отправлен на фронт. Он погиб, если верить похоронке, которая, к сожалению, не сохранилась, под Великими Луками в 1942 году.

В 1942 году Екатерина Сидоровна пошла работать. Вместе с ней в тылу трудились ее сестры. Кущевы Нина и Надежда работали медсёстрами в госпитале. О них много писали в местных газетах, эти статьи можно было увидеть в школьном музее. Обе имеют награды «Труженик тыла».

Екатерина Сидоровна работала стрелочницей, а затем ее назначили начальником ж/д станции города Чирчик.

Екатерина Сидоровна ежесуточно, не позже 22 часов, представляла наркому отчёт о продвижении и наличии эшелонов, отдельных вагонов с людьми по состоянию на 18 часов, а также сообщала, сколько вагонов отправлено и освобождено по прибытии на место за истекшие сутки. Спрос был строжайший. Работала почти круглые сутки без сна, а дома ждали дети.

Прабабушка после войны снова вышла замуж за достойного человека, военного, потерявшего семью во время войны, с которым прожила всю оставшуюся жизнь, приехала в БССР. Но всегда помнила своего без вести пропавшего мужа и пыталась отыскать его следы.

Моя бабушка Светлана Максимовна Потапова во времена СССР работала в архиве кинофотодокументов, в отделе немецкой хроники младшим научным сотрудником, пыталась отыскать информацию о своём свёкре. Бабушку вызвали в военкомат и в грубой форме дали понять, чтобы она не совала нос не в свои дела. На этом поиски были прекращены, но бабушку ещё не раз вызывали в военкомат. Моя мама писала в передачу «Жди меня», но также не получила ответа.

В доступных документах многое не совпадает с имеющейся у нас информацией. Например, в документах сказано, что прадедушка был призван в армию 18 февраля 1942 г. рядовым и беспартийным, но возможно ли такое, если он был директором школы. Мы делали запрос в управление образования города Чирчик, но пока ответа не получили. В секретном документе Чимкентского военного комиссариата указано, что Кущева Е.С. (а не Потапова, как по свидетельству о браке) получила письмо в сентябре 1943 года. На самом деле писем не было ни одного, и даже номер воинской части, где служил прадедушка, утерян. По документам прадедушка погиб в декабре 1943 года, а похоронка, по утверждению прабабушки, пришла в 1942 году.

К сожалению, на наши запросы приходят только такие ответы: данная информация отсутствует или данная информация пока недоступна, обращайтесь в Подольский архив. И мы с мамой надеемся и будем дальше искать информацию о пропавшем без вести прадедушке, чтобы в дальнейшем можно было преклонить колено у его могилы.

Теги: знакомства, Минск