Как стиль стал инструментом власти

Источник материала:

фото: Kg-school.me

«Рабами делает нас не мода, а экономика», считает автор книги «Дресс-код. Голая правда о моде».

Одежда давно перестала быть просто способом прикрыть наготу: сейчас ваш стиль — это заявление. Норвежская писательница и журналистка Мари Гринде Арнтцен выпустила книгу «Дресс-код. Голая правда о моде». «Газета.Ru» поговорила с ней о том, как мода помогает нам общаться и бороться за власть.

— В своей книге вы утверждаете, что модой движут две противоположные человеческие потребности: выделяться и при этом быть таким, как все. Разве это возможно?

— Я думаю, мы все испытываем это на себе каждый день. Мы ведь не только отдельные личности, мы еще и принадлежим к определенной социальной среде и просто к человеческому роду. Нам необходимо ощущать связь с другими людьми и не чувствовать себя чужаками в других странах. И мы подчеркиваем эту связь, встраиваясь в окружающую действительность, но при этом оставаясь собой. Таким образом мы выражаем собственную индивидуальность или тот образ, к какому мы стремимся.

— Как вы считаете, люди стали жертвами моды?

— Мне так не кажется… Хотя нет, вы правы. Конечно, мы жертвы моды. На нас давит маркетинг. Мы увлечены декорированием себя. Рынок овладел нашим вниманием и требует, чтобы мы выглядели привлекательными. Реклама вынуждает покупать все новые и новые вещи, которые, по сути, для нас совершенно лишние. В этом смысле мы все — жертвы моды.

Но мы не слепо следуем моде. Никто из нас не выглядит как модель с рекламного плаката или подиума. Мы просто хотим не выбиваться из тренда, чтобы не быть белыми воронами. Нам важно, чтобы нас принимали, важно ощущать свой статус в обществе. При этом мы не можем освободиться от следа наших жизненных обстоятельств: развод, потеря близких, профессиональная невостребованность не могут не отразиться на том, как мы одеваемся. К тому же есть индивидуальное мироощущение, и это уже никак не связано ни с модой, ни с образованием, ни с нашим конкретным жизненным опытом. Ко всему прочему, необходимость зарабатывать деньги еще никто не отменял.

Рабами делает нас не мода, а экономика — при помощи рекламы она требует, чтобы мы тратились на вещи, как будто все мы богачи.

На самом деле людям очень важно осознавать, что выбор всегда остается за ними. Человек — это гораздо больше, чем просто потребитель продукции модной индустрии. Наверное, одной из причин появления на свет моей книги и стало то, что я очень хочу донести до каждого, что он абсолютно свободен в своем выборе. Нам говорят с экранов, что мы недостаточно хороши, пока не купили тот или иной продукт, а с ним мы сразу станем прекрасны и счастливы, и рядом сразу окажется принц на белом коне. Но так не бывает. Это ложь. Поэтому, чтобы не поддаваться давлению рынка, люди прежде всего должны познать себя и выглядеть соответственно.

— За последние пять лет внешний вид российских мужчин значительно изменился — они стали следовать модным тенденциям и выглядеть лучше. С чем это связано?

— К сожалению, я совсем не знаю Россию, ее культуру, традиции и российский рынок. Но мне кажется, как всегда, все упирается в деньги. В последнее время индустрия моды обратила свой взор на мужчин, потому что они зарабатывают деньги и не прочь хорошо одеваться. Конечно, это касается не всех. Кому-то нравится выглядеть брутально, как будто он только что вышел из леса. Но рынок диктует обратное. Мне кажется, дело не столько в возросшем интересе мужчин к более тщательному выбору образа, сколько во внимании рынка к мужчине-потребителю.

— Почему люди превратили такое повседневное занятие, как ношение одежды, в сложное социальное и психологическое упражнение?

— Я думаю, так было всегда. Оглянитесь на 5 тыс. лет назад в эпоху Древнего Египта — и вы найдете то же самое. Одежда человека не просто скрывает отдельные части тела, не только защищает от окружающей среды. Она всегда была выражением принадлежности человека к определенной семье, социальной группе.

Во все времена одежда говорила о том, сколько вам лет, какого вы пола, сколько у вас денег и каков ваш статус в обществе.

Мне кажется, это просто свойство человеческой натуры. Человеку естественно выражать себя не только через язык и слова, как мы все привыкли, но и через внешний вид.

— Как мода стала пятым инструментом власти?

— Мне кажется, это очень естественно. В языке есть слова, несущие больше экспрессии, чем другие, и это никого не удивляет. В одежде мы имеем дело с визуальными знаками, а смысл — тот же самый. Во все эпохи существовали представления о том, как должен выглядеть самый могущественный лидер. Времена менялись, менялись традиции и взгляды.

Я бы сформулировала определение моды таким образом: мода предлагает образ идеального человека здесь и сейчас.

Это рецепт того, как выглядеть лучшим из лучших. Человеку свойственно стремиться к более высокому статусу, лучшей жизни, как в биологической системе. В конечном счете мода — это про биологию, про выживание.

— Насколько важно следить за модными тенденциями?

— Совсем не обязательно, но я слежу. И не только потому, что я женщина. Просто мне нравится все новое: вещи, идеи, люди, впечатления. Конечно, я не покупаю себе все новинки, которые появляются на рынке. У меня есть свои предпочтения — например, я люблю натуральные материалы. Но поскольку я автор книг о моде, мне необходимо наблюдать все процессы изнутри. Для меня важно быть в центре событий. Не могу представить себя старой леди, сидящей на лавочке и подкармливающей голубей. Я люблю активно участвовать в процессе. Однако есть нечто, от чего я не могла бы отказаться. Как шрамы на коже, некоторые воспоминания продолжают жить в нашей памяти. Моя юность была связана с хиппи, и это останется со мной навсегда.

— Как становятся иконами стиля?

— На этот вопрос можно дать множество ответов, в каждом случае это очень индивидуально. Мне, например, известна одна немолодая дама, в прошлом профессор университета, которая воспринималась как абсолютная икона стиля. Она была безупречна и в то же время естественна. Иконой стиля она оказалась помимо собственного желания. Процесс формирования иконы стиля напоминает маятник.