"Мне нравилось их контролировать". Исповедь куратора "групп смерти"

 Её взяли за организацию "групп смерти". На суде хоть и не доказали, что Кира довела кого-то до смерти, но попытки покончить с собой у её подопечных были. Девушка отсидела срок в спецучреждении для несовершеннолетних и больше не считает суицид решением всех проблем. В интервью Лайфу бывший куратор групп смерти рассказала, что собирается делать в будущем и кто подтолкнул её к смертельной игре.

Обшарпанная многоэтажка в центре Екатеринбурга. Год назад на её крыше стояла куратор "групп смерти" Кира Свобода и размышляла, прыгать самой или нет.

— Мне было приятно, когда игроки вырезали у себя на животе "Кира, прости". На животе — потому что там больнее всего. Странное ощущение, когда человек ради тебя готов наносить себе увечья, — девушка стоит на том самом балконе и задумчиво глядит вдаль, где вырисовываются очертания "Екатеринбург-арены". — Нужны были именно глубокие порезы, которые оставляют шрамы. Царапины как извинения не принимались.

Псевдоним Кира Свобода так и родился.

— Я считала, что самоубийство даёт свободу, а имя Кира взяла, потому что мне не нравится собственное, — объясняет девочка. — В иерархии кураторов я стояла на второй ступени, старшие нас шутливо называли "школоло-кураторы".

Она смотрит вниз, где в зелени утопает двор, и дальше — на тротуар, где мелькают красные кепки. Это перуанские болельщики в цветах сборной приехали поддержать своих на матче с Францией.

Кире плевать и на чемпионат, и на перуанцев. Четыре дня назад она освободилась из режимного интерната для несовершеннолетних. В интернат её отправили по решению суда. Киру обвиняли по 110-й статье УК — за доведение людей до суицида. Но потом сняли обвинения — по малолетству.

— Когда началось следствие, мне было только 14. В суде уголовное дело закрыли, потому что я не достигла… как это… возраста привлечения к ответственности, — мы спускаемся по пожарной лестнице, пока Кира вспоминает формулировки протокола. — Ну и они не доказали, что из-за меня кто-то покончил с собой. Попытки самоубийства у людей были, да. Но всё равно судья отправил меня в интернат на полгода. А прокурор просил три. Как он говорил, "чтобы обезопасить меня и предотвратить повторные попытки суицида".

Волноваться прокурору было о чём. За плечами у куратора Киры — две попытки убить себя, закончившиеся реанимацией. Девочка показывает многочисленные шрамы на руках — следы самоистязания.

— Вот тут, видите, шрам в виде буквы М. Это символ "китов", — объясняет она.

Впервые Свобода попыталась покончить с собой в прошлом году.

— Мы целый день гуляли с подругой. Веселились, пили кофе на площади. А потом разошлись, и я отправилась просто бродить по городу. Набрела на этот дом, он мне чем-то понравился. Зашла в подъезд, поднялась на последний этаж и прошла на пожарную лестницу. Я уже к тому моменту решила покончить с собой, — вспоминает девушка.

У Киры с собой был пузырёк с препаратом для лечения сердечно-сосудистых заболеваний. Вообще-то его не продают без рецепта, но Кира соврала, что пузырёк нужен бабушке. Пузырёк она купила на случай, если не решится прыгнуть.

Так оно и вышло.

— Я долго стояла и смотрела, как внизу ходят люди. Такие маленькие отсюда. Игрушечный город, игрушечные люди. Ты стоишь над ними над всеми… Как куратор в группах. На тот момент у меня уже десять групп было. Почти сто игроков… По двору катался маленький мальчик на велосипеде. Увидел меня, поднялся сюда. Спросил, хочу ли я кушать, и принёс мне огурец! Мы болтали с полчаса. Потом ушёл, сказав, что его ждут родители. А я продолжила смотреть на город. Вглядывалась в прохожих — и поняла, что никому нет дела до меня: каждый идёт по своим делам, кто-то разговаривает по телефону, и никто меня не видит.

Мне стало жалко саму себя. Я так и не стала прыгать. Решила просто привлечь внимание к себе, что ли… Выпила пузырёк и поехала вниз на лифте. Плохо помню, как шла по подъезду, потому что лекарство уже начало действовать. Дошла до соседнего дома, села на какую-то приступочку, прислонилась к стене. Стало плохо, всё как в тумане. Какие-то два парня подбежали, попытались привести в чувство, сразу вызвали скорую... — вспоминает она. — Когда вышла из реанимации, меня сразу вызвали в инспекцию по делам несовершеннолетних. Спрашивали, имею ли я отношение к группам смерти. Соврала, конечно, что нет.

Пару месяцев спустя была вторая попытка — на этот раз с другими, более безобидными таблетками. Это уже написано в материалах следствия.

— Вызвали скорую, сделали промывание, — говорит одна из учительниц в свердловской школе.

Сама Кира отрицает, что это вообще была попытка самоубийства.

— Неправда. Просто после первого случая организм стал хуже воспринимать таблетки, и мне стало плохо даже от малого их количества, — утверждает она.

Причиной первой попытки, по её словам, стала травля со стороны учителей и занижение оценок. А поскольку мама всегда сурово спрашивала за плохие отметки, ситуация усугубилась.

— К примеру, мне поставили три пятёрки по геометрии, но при выставлении оценки в четверти учитель сказала, что выставила их мне "ошибочно". Первая попытка была из-за того, что меня отказывались переводить в девятый класс, — рассказывает Кира. — Целый год пугали, что я не сдам экзамены, что меня не переведут.

— Лера родилась в Узбекистане, и, чтобы получить прописку в России, нам пришлось помотаться по городам, где жили друзья и родственники, — говорит мама Юлия Геннадьевна.

Переезды, съёмные квартиры, жизнь без отца — всё это повлияло на подростка.

"Девочка своенравна, критику в свой адрес не принимает. С учителями общается как со сверстниками. Никогда не признаёт своей вины", — написано в характеристике, которую школа дала суду.

Её школа находится в селе Свердлово, что в 200 километрах от Екатеринбурга. Сюда Кира перевелась в 2016-м в связи с очередным переездом. Мама впервые за долгое время смогла позволить себе купить дом, и жизнь на съёмных квартирах для их семьи закончилась. Они обосновались в соседнем селе Андрейково, откуда Кира ездила в школу на автобусе. За окнами их деревенского дома — предгорья Урала, затянутые туманом.

— Все мои друзья остались в Екатеринбурге, а с новыми одноклассниками отношения не сложились. Я тяжело переживала переезд, а тут ещё этот эпизод с физруком… — рассказывает она. — На очередном уроке он при всех назвал меня толстой и оскорбил ещё несколькими словами.

— Она допоздна сидела в телефоне, в ноутбуке, порой выбегала куда-то во двор: "Мама, у меня голосовая почта", — рассказывает Юлия Геннадьевна. Уже потом выяснилось: девочка по ночам отправляла задания своим "игрокам".

— Я заинтересовалась суицидальной тематикой. Это стало моей отдушиной. Я стала читать классику, в основном где лейтмотивом шла тема самоубийств: "Анна Каренина", "Бедная Лиза"... Изучала сайты, посвящённые "Синим китам", в том числе в Даркнете.

Киру пригласили в групповой чат во "ВКонтакте", где несколько десятков людей обсуждали психологические проблемы. Многие утверждали, что находятся в депрессии, а некоторые — что готовы совершить самоубийство. Столь пессимистичный настрой вполне отражал собственное состояние Киры, и она быстро стала ключевым участником.

— Впервые я услышала о суицидальных играх примерно в конце 2015 года. Одна из первых бесед-игр, куда я попала, была в группе "Молодые люди". Так называемый проект "D333", который создала куратор Аделина Морева. Это, разумеется, не настоящее имя. Настоящего не знаю, но в курсе, что Морева живёт на Украине. Аделина называла себя близкой помощницей Филиппа Лиса, которой Лис давал напутствия перед своим арестом. (Филипп Лис, настоящее имя Филипп Будейкин, считается одним из ключевых "кураторов" в России, был задержан в 2017 году по подозрению в доведении до самоубийства. — Прим. Лайфа). Игра захватила меня, но не как игрока, а как того, кому нравится управлять и воздействовать на других. В проекте "D333" я в основном ассистировала Моревой. Создавала в чате депрессивную атмосферу, а сама Аделина склоняла "избранных" участников к суициду. Из всех кураторов, которых я знаю, Морева, пожалуй, была самой опасной. И у неё, похоже, были реальные "результаты" — самоубийства.

— Я поняла, что люди охотно воспринимают мои советы и я могу в определённой степени манипулировать ими. А после того как в школе меня начали гнобить, я ещё плотнее углубилась в эту тему. Стала придумывать собственные игры и задания, основываясь на опыте Моревой и других кураторов. Потому что мне надо было куда-то свою злость деть, — Кира задумчиво смотрит на памятник Ленину, стоящий на её любимой площади в Екатеринбурге.

Первый успешный опыт воздействия на виртуального собеседника прошёл в 2016-м. Ей понравилось это ощущение контроля. Кира набирала всё большую популярность у других участников, и те сами стали писать ей — кто за советом, кто просто излить душу.

— Тогда я решила создать свой проект — группу во "ВКонтакте", где люди бы делились своими переживаниями, раскрывались мне, — рассказывает девушка следователям. — Постепенно некоторым участникам наскучил такой формат общения, и я придумала давать детям задания. Поначалу это были безобидные просьбы: сходить в лес, сфотографироваться на фоне определённого здания, рассказать о своём любимом месте в городе.

Кира зарегистрировала несколько "левых" страничек во "ВКонтакте". Создала около десятка пабликов на суицидальную тему. Туда перекочевал народ из группового чата, наиболее близко общавшийся с ней. Примерно тогда же девочка стала давать своим игрокам задания, связанные с самоистязанием.

— Я их придумывала сама. Просила, например, вырезать на ладони крест, сделать три пореза или царапины. Ещё было задание порезать подушечки пальцев и снять это на видео. Некоторые публиковали фото у себя на страницах в открытом доступе, — вспоминает Кира. — Порезы, ожоги, выжигания на теле. Со временем это проверялось шрамами. Я же не говорила им царапать себя, а именно резать. А после порезов оставались шрамы. И со временем это проверялось. Потому что я всегда говорила: если есть задание на порез, режься около старого шрама. Чтобы я знала, выполняешь ты реально задания или просто рисуешь. Потому что кровь можно подделать.

— Мне тогда казалось, что если человек попал в трудную жизненную ситуацию, помочь ему расстаться с жизнью — благо. Я считала, что помогаю им. Чувствовала ответственность за них, — констатирует Свобода. — И да, мне нравилось ощущать над ними контроль. Я знаю, что у нескольких были попытки суицида. Одна девочка якобы даже покончила с собой, но мне кажется, она сымитировала свою смерть. При этом я стала для них не просто куратором. Не просто давала задания. Мы старались сначала решать какие-то проблемы и разговаривать с ними. Я помню, что для того чтобы просто поговорить с человеком, когда ему плохо, я могла всю ночь не спать. Вообще-то игроки должны ночь не спать, а кураторы в это время спят. Игроки должны были отправлять ночью каждые полчаса фотографии, истории из жизни. Если игроки засыпали и не отправляли сообщений — наказание. Бессонница была важным элементом. Она подавляет волю. Человек, который долго не спит, плохо способен принимать решения. Бессонница делает из человека животное. Плюс грустная музыка ночью. Кстати, по-настоящему грустную музыку было подбирать тяжело. Потому что сейчас в основном музыка такая: вроде грустная — а слушаешь её и даже улыбаешься. И поэтому я давала стихи людям читать. "Чёрного человека" Есенина, например. При этом мои друзья-кураторы спали, а их игроки бодрствовали. Но я со своими не спала, сидела до семи утра в беседе, для того чтобы просто не оставлять их одних.

— За просрочку или невыполнение заданий следовали наказания. Я помню, что когда я в первый раз попросила человека наказать себя, я не ожидала, что меня послушаются. Мне было приятно, потому что человек слушался меня. Ради меня на животе резал "Кира, прости меня". Странное ощущение. Доминанта.

Поскольку инспекторы ПДН уже держали её на карандаше, она стала менять страницы, создавать новые группы — словом, размывать аудиторию. Пока однажды к ней не нагрянули оперативники свердловского управления "К" МВД.

— Я так понимаю, они отслеживали мои страницы, потому что у них сразу были все материалы, — рассуждает Кира.

Как рассказал Лайфу один из участников расследования, Леонид Армер, в чате Киры постоянно присутствовали агенты, выдававшие себя за потенциальных самоубийц.

— Когда Кира узнала, что за ней начали следить, то сама решила выйти на тех, кто борется с нею. Как она писала в своём чате: "Я же рисковая баба, пойду с ними пообщаюсь", — отметил Леонид. Он руководит общественной организацией "Молодёжная служба безопасности", которая борется с "китами". — Она пришла к нам с фейкового аккаунта. Общаться она начала с того, что поинтересовалась, кто такая куратор Кира Свобода, и попыталась узнать, что нам о ней известно.

— Полицейские опросили меня и собрались возбуждать уголовное дело, — продолжает Кира, пока мы идём по набережной — Но когда узнали, что мне нет шестнадцати, дело пришлось прекратить. Следствие шло полгода. Они вызывали меня ещё несколько раз. Полиция передала дело в Следственный комитет. Я написала чистосердечное признание и рассказала всё, что знала о судьбе моих игроков, других кураторах и проектах. Потом был суд.

Суд определил, что девочка должна продолжить обучение в специализированном закрытом интернате. Когда наказание было назначено, об этом мигом узнала вся школа.

— В последние дни в школе я могла и расплакаться посреди урока. Мне в школе сказали, мол, лучше бы ты умерла, — комментирует Кира позицию педагогов.— Подливали масло в огонь.

К тому времени вокруг Киры сформировалась прослойка из самых преданных игроков.

— Даже когда я сказала, что за мной скоро приедут из полиции и повезут в суд, со мной до конца осталось несколько самых верных участников. Несмотря на то что я предупреждала: игра закончена, уходите все. Я спрашивала: "Почему остаётесь?" Кто-то говорил, что привык ко мне, не может без меня. У других силы воли не было [чтобы выйти из игры]. У многих игроков так происходит. Когда нормальному человеку скажешь: "Иди порежься!" — он пошлёт тебя. Если человек нормальный, он не пойдёт играть туда. Мы, кураторы, не зарождаем в человеке мысль о суициде. Он к нам приходит уже с этой мыслью.

Специализированное учебно-воспитательное учреждение (СУВУ), куда отправили Леру, находится в Башкирии, в Ишимбае. Тамошние порядки сразу многое изменили в мироощущении девочки.

— Первую ночь я там не могла уснуть, всё думала, как меня примут девочки. Мне говорили, что это обычная школа. Но чем дольше находишься там, тем тяжелее. Мне кажется, она больше не лечит, а калечит. У нас там было всё по группам. Нам было запрещено рассказывать о том, за что мы там оказались, и общаться с соседними группами. Да и вообще, нашу группу чуть не расформировали из-за того, что одна девочка задумала устроить побег. Но мы узнали о её планах и рассказали воспитателям. Порядки были достаточно суровые. Мылись в холодной воде одно время. Шили одежду, которая потом шла на продажу, работали на огороде — сажали овощи.

Теперь Лера заново привыкает к гражданской жизни. Получается пока не очень: в глазах её плещется тоска, оставшаяся после спецшколы и суицидальных опытов.

— Я боюсь, меня опять затянет эта тема, — безжизненным голосом сообщает она.

Когда девочка начинает говорить про планы на будущее, голос оживает. По её словам, она многое переосмыслила в специнтернате. Там же Лера успешно сдала экзамены и окончила девятый класс. Теперь она хочет стать психологом — чтобы пользоваться своим умением убеждать уже во благо.

— Сейчас буду подавать документы в питерский медицинский колледж и в екатеринбургский. Я в детстве хотела стать фотографом или журналистом, но теперь понимаю, что это не мое. Я хочу выучиться на психолога, так как убедилась, что у меня хорошо получается управлять настроением и мыслями людей.

Лера попросила у мамы купить ей Уголовный кодекс и Трудовой, чтобы дополнительно их изучать. Вообще, сам процесс учёбы, узнавания чего-то нового ей нравится. Один из проектов Леры, за который она взялась сразу после выхода из СУВУ, — создание благотворительной организации, которая будет помогать тем, кто собрался покончить с собой.

— Я верю, что у неё всё получится, — мама Леры прислонилась к дверному косяку. Смотрит на дочь.

В посёлок, куда мы приехали к семье, медленно сползает туман с окрестных холмов. Кира с мамой, дедушкой и тремя братьями провожает нас у порога.

— Я так поняла для себя: чтобы я ещё умирала из-за вас?! Чтобы из-за кого-то я вешалась или прыгала?!