Главная
Гороскопы
Беларусы, которые получили штраф за граффити с Быковым, уехали в Питер и стали там знаменитостями
16.07.2018 17:44
—
Разное
|
>
Они начинали в Витебске, рисовали портрет Василя Быкова в Минске, получали штраф в девять тысяч долларов и сидели в камере, в конце концов уехали от беларуской действительности в Питер и стали там звездами. Уже мало кто помнит (а кто-то никогда и не знал), что парни приехали туда из Беларуси. В Питере они стали своими. Их граффити постит у себя Снуп Догг, а Шнуров лично разрешает использовать цитаты из песен в работах. Они рисовали в Израиле, Тайланде, Вьетнаме и на Бали. Последняя громкая работа — это тренер сборной России по футболу Станислав Черчесов. Это — HoodGraff. Четыре года назад мы про них. С тех пор все изменилось. «Бумага» с руководителем арт-группировки Артемом Буржем. Рассказываем, что у ребят нового. Про переезд в Петербург и первую работуУ меня была амбиция как-то двигать уличную культуру в Беларуси, но я понимал, что это утопия. Диалог с властью шел, но на уровне: вот вам гаражи на окраине, рисуйте. И я решил, что нам пора переезжать в Питер насовсем. Поехали втроем из HoodGraff и моя девушка (которая теперь уже жена), просто сняли квартиру. Первой питерской работой для нас был Хью Хефнер во дворе на Садовой. Она потерпела крах: ее почти сразу закрасили. Я думал, что здесь будет такая же реакция на работы, как в Беларуси, где граффити — это диво дивное. А тут просто закрасили и всё. В итоге мы считаем Хефнера просто первой попыткой. Первой настоящей работой стал портрет Цоя на Восстания. Мы рисовали Цоя два световых дня, работа над таким рисунком обходится в 150–200 долларов. Когда мы его уже нарисовали, никак не могли выбрать подходящую цитату. Было много вариантов, но в итоге мы связались с бывшим концертным директором «Кино» Юрием Белишкиным, который посмотрел на портрет, пришел в восторг и сказал, что нужно написать «Я хотел бы остаться с тобой». Так и сделали. Про питерских чиновниковПосле переезда я расписал план на полтора года, как мне добиться такого же успеха, как в Беларуси. Чтобы было внимание, признание и прочее. Я хотел сформировать творческий коллектив с другими художниками и доказать властям, что мы — это добро и мы можем сделать город лучше. Сразу после Цоя власть вышла на нас сама. Вице-губернатор Владимир Лавленцев пригласил нас в Заксобрание. В Смольном просто хотели узнать, насколько мы нормальные. Спросили: какая нужна помощь? Я сказал: легализуйте стрит-арт, но обозначьте запретные темы — например, терроризм — и дальше не лезьте к нам. В итоге нам официально выделили 102 площадки. 90 % было на окраинах, а 10 — в центре. Это был хороший шаг навстречу. Затем прошла публичная встреча с властями: собрали художников, владельцев подстанций и прочего. Я подготовился, хотел четко сказать, что нужно легализовать стрит-арт. Но другие художники несли какую-то чушь: просили бабок, требовали извинений за задержания и всё такое. Это напоминало дебаты с Жириновским. Никто не сказал: архитектура города классно сочетается со стрит-артом, давайте делать. В итоге всё закончилось тем, что где-то в Коломягах на гаражах сделали фестиваль граффити. После фестиваля прошли выборы Полтавченко, всё изменилось — 102 площадки куда-то растворились. За месяц из мечты о легализации всё превратилось в рутину. Амбиции о легализации остались, но мы пошли другим путем: хотели дать пример, чтобы другие художники сделали так же, как мы. Но практически никто не вышел на улицы, всё осталось по-прежнему. Про Снупп ДоггаВ итоге мы стали делать работы не только для местных, а на обозрение миру; благо сейчас у всех есть интернет. Появилось внимание из-за границы. Например, когда мы сделали Снуп Догга, он с нами связался — началась движуха и публикации в иностранных изданиях. Он вообще мой ангел; называет меня «племяшкой», а для меня он «дядюшка». Мы встречались лично, он очень крутой. Мне кто-то говорил, что никогда не нужно знакомиться с кумиром, чтобы не разочароваться. Но в итоге всё вышло очень круто. Про выбор персонажей[Рисуем] только тех, кого считаем положительными персонажами. Даже [Михаил] Горшенев, очень противоречивая фигура, был таким. Люди мне говорили: «А в чем же его гений? Он же наркоман». А я отвечал: попробуйте приехать в Лондон и сказать, что Сид Вишес конченый наркоман. Сразу же получите по е*алу. Горшенев — музыкант, это творческий гений. Если мы будем считать все наркотики, которые употребляли те, кого мы нарисовали, все окажутся наркоманами. Про любимые работы и ДуроваСубъективно: Бодров, Дре и, наверно, Дуров. Последний довольно плохо нарисован, но там был интересный контекст. Мы должны были рисовать его на фестивале «ВКонтакте». Ну а кого еще можно рисовать на фестивале «ВК»? Но потом мне начали намекать, что Дурова не нужно рисовать, а нужно делать Роберта Дауни-младшего, якобы это самый популярный мем. Я согласился на Дауни, мой план был прийти на площадку и всё равно нарисовать Дурова. А накануне начала работы увидел на площадке вместо большого планшета 3х3 м треугольную хрень около метра высотой. Я понял, что нас слили, и тем же вечером мы начали рисовать Дурова на Некрасова. Рисовали два дня, а сразу после завершения фестиваля я опубликовал наш портрет.
|
|