Как знакомо: помилование политзаключенных в Азербайджане как предмет торга

Мейдан-ТВ рассказывает, как возможность помилования превратилась в манипуляцию, а сами политзаключенные стали разменной монетой в международной политике, которую проводят азербайджанские власти.

Илькин Рустамзаде — 27-летний активист молодежного оппозиционного движения NİDA (в переводе с азербайджанского это означает «восклицание»). Илькина обвиняют в организации массовых беспорядков, сидит он уже шестой год, а всего ему дали восемь. 

Международная правозащитная организация Amnesty International признала его «узником совести». Рустамзаде и раньше жаловался на условия содержания, но последнее сообщение из тюрьмы больше похоже на крик о помощи:

«Я здесь уже шестой год, но впервые чувствую себя совершенно бессильным. Впервые так сильно нуждаюсь в вашей поддержке. Я уже задыхаюсь. Меня, по сути, ежедневно убивают заживо». Это послание Рустамзаде продиктовал по телефону соратникам по движению NİDA, которое затем опубликовало его на своей Фейсбук-странице.

Илькин привел пример привычного тюремного издевательства (которое он неоднократно испытывал на себе): заключенному грубо заломали руки за спину, надели наручники и постригли налысо.

«Потом надзиратели говорят, что произошла ошибка и такого большое не повторится. Но оно повторяется».

В другой раз его заставили писать  объяснительную по поводу не выхода на проверку. «Хотя я выходил! Но мне все равно объявили выговор». Два месяца назад Илькин перенес операцию — ему удалили кисту на позвоночнике. Пройти полноценное восстановление не дали:

«Врач так и сказал – да, состояние у тебя неважное,  но сверху пришло указание, мы не можем дольше тебя оставить [в больнице]».

«Давить на меня не перестают. Я не знаю дальше, что будет», — говорит Илькин.

Член оппозиционной партии Мусават, сам бывший политзаключенный Тофиг Ягублу считает, что Рустамзаде «мучают за непреклонность».

Непреклонность Илькина заключается в том, что за годы, проведенные в тюрьме он, он ни разу не попросил его помиловать.

«Все, кто был арестован вместе с Илькином Рустамзаде, уже вышли на свободу. Он один [из этой компании] по-прежнему за решеткой, потому что упорствует», — сказал Ягублу в интервью Мейдан ТВ. Все остальные заключенные, проходившие по общему с Илькином делу написали прошение и были в разное время помилованы президентом.

Дело активистов движения NİDA вошло в историю судебных разбирательств Азербайджана как одно из самых громких. Оно запомнилось и масштабными протестами — акции были самыми многочисленными за прошедшие годы.

Активисты NİDA выступили против того, что в армии Азербайджана ежегодно в не боевых условиях гибнут десятки людей, и смерти эти не расследуются.

Митинги «Нет солдатским смертям!» прошли в январе и марте 2013 года в центре Баку и собрали, по данным оппозиционных СМИ, около трех тысяч человек — в основном, молодежь, но были и родители погибших солдат. Помимо требований расследовать солдатские смерти протестующие несколько раз скандировали: «В отставку!»

Демонстрантов разгоняли водометами и дубинками, полиция задержала 60 человек.

Организаторами признали восьмерых молодых людей, самому младшему из них было 17 лет. Всем выдвинули обвинения в хранении оружия и организации массовых беспорядков, некоторым добавили и обвинения, связанные с наркотиками и хулиганством — они получили от 6 до 8 лет.

«Когда к нам пришли с обыском, я сразу сказала, что у нас дома ничего такого нет, а если обнаружится оружие, или коктейль Молотова, значит, это они с собой принесли и подбросили», — вспоминает мать Илькина, Атлас Гусейнова.

Суд длился восемь месяцев, но доказательство хоть одного из выдвинутых обвинений, на заседаниях не прозвучало, — утверждает защищающий Илькина Рустамзаде адвокат Немят Керимли.

В 2018 году международные правозащитники внесли в список  азербайджанских политзаключенных 128 человек. В прошлом году их было 158, а в позапрошлом — 119. Ежегодно на свободу выходят десятки политзаключенных, но их место быстро занимают новые и общее число из года в год особо не меняется.

Как показывают наблюдения прошлых лет, если заключенный обратится к президенту Азербайджана с просьбой о помиловании, тот, скорее всего, рано или поздно его действительно помилует. Как ни странно, но это даже выгодно власти — отпустить на волю человека, удерживаемого в тюрьме по политическим мотивам. Обычно политзаключенных (и в первую очередь тех, кто уже попросил у президента их простить) освобождают тогда, когда нужно сбросить напряжение в отношениях с международными организациями. В 2016 году указом о помиловании президента Азербайджана были освобождены 12, в 2017 году — четыре, в 2018 году девять политзаключенных. 

Правозащитник Расул Джафаров, который тоже не так давно был политзаключенным, считает, что президентские помилования в Азербайджане — это элемент пиара:  

«Власти просто хотят заработать политических дивидендов и используют это как предмет торга. Это особенно удобно в международных отношениях», — говорит он.

Джафаров напомнил, что именно под давлением международных организаций совсем недавно в Азербайджане освободили самого известного политзаключенного — лидера оппозиционной партии ReAl Ильгара Мамедова. Он был приговорен к 7 годам заключения по обвинению в «организации массовых беспорядков, сопровождавшихся поджогами и погромами».

Мамедов тоже отказывался обратиться с просьбой о помиловании и поэтому провел в тюрьме пять лет. Но его заключение имело по-настоящему широкий резонанс в мире — освобождения Мамедова требовали многие международные организации, а страны ЕС грозили Азербайджану санкциями. Оппозиционера освободили буквально накануне визита канцлера Германии Ангелы Меркель в Азербайджан в августе этого года.

Иногда президент Алиев освобождает тех, у кого и так заканчивается срок заключения — в списке помилованных последним указом таких людей было большинство, говорит Расул Джафаров.

«Такое помилование больше выглядит как дешевый политический шаг, нежели гуманизм. Помилование в Азербайджане вообще больше напоминает часть карательного механизма. Законодательство Азербайджана не требует от заключенного лично писать прошение президенту, к этому принуждают власти. Так они стремятся показать их обществу как преступников, признавших свои ошибки и раскаявшихся в них», — говорит правозащитник.

Иногда политзаключенных освобождают в обмен на лояльность — то есть, берут с них обещание, что выйдя из тюрьмы они навсегда прекратят политическую или общественную деятельность.

Случается, такое обещание требуют подкрепить каким-нибудь ярким жестом — известно несколько случаев, когда освобождаемым из тюрьмы настойчиво рекомендовали посетить могилу бывшего президента Азербайджана (и отца президента нынешнего) Гейдара Алиева и непременно возложить на нее цветы.

Близкие и соратники Илькина Рустамзаде говорят, что на него постоянно оказывается давление — тюремная администрация требует, чтобы он подал прошение о помиловании. Кроме того, к Рустамзаде предъявляют подчеркнуто более суровые требования, чем к другим заключенным. Впрочем, в этом нет ничего неожиданного — отношение к политическим заключенным всегда намного хуже, чем к уголовникам.

«Другие могут дать взятку и как-то улучшить себе условия содержания. А в нашем бараке категорически запрещалось, например, переставить в камере кровать», — вспоминает бывший политзаключенный Тофиг Ягублу. Он добавляет, что за три года пребывания в тюрьме не имел возможности купить газету, или передать письмо родственникам.

Мать Илькина Атлас Гусейнова больше всего боится, что из-за давления и пыток ее сын не сможет выйти на свободу «живым и здоровым», отсидев присужденные ему восемь лет. Но повлиять на сына родителям не удается.

«Каждый раз, когда мы с Илькином заводим разговор о том, что надо бы написать прошение, он отвечает: а разве я совершил какое-то преступление?» — говорит отец активиста Бакир Рустамзаде.