«Вот моя позиция, если её экспромтом высказывать»: Александр Лукашенко ответил на вопрос о Куропатах

Источник материала:

Новости Беларуси. 20 апреля Александр Лукашенко ответил на вопросы журналистов. Они были острыми, а ответы Президента – развернутыми и  максимально откровенными, сообщили в программе Новости «24 часа» на СТВ.

В частности, Президента попросили поделиться видением ситуации с благоустройством урочища Куропаты. Эта работа была начата, однако градус политизации вокруг урочища стабильно высок. Да, там лежат останки многих погибших людей. Да, это место памяти. Однако почему не удается достичь согласия в вопросе: что и как должно быть в Куропатах?

Александр Лукашенко, Президент Республики Беларусь:
Вы несколько преувеличиваете тему Куропат и этого градуса. Люди сегодня занимаются на заводах, фабриках, сеют хлеб – понимают, что без этого нельзя. Они даже не знают про наши тут хитросплетения, какие-то дебаты, какие-то градусы. А те, кто это слышит, задаются вопросом: что, больше нечего делать? Другие спрашивают, которые больше в теме: «Что, опять?» Ведь на Куропатах выросли многие оппозиционные наши политики, вы это прекрасно знаете. И мне казалось, что тема Куропат стала той темой, которая должна быть в обществе. Я уже думал, что никто больше не будет эту проблему политизировать, и никто не будет наживаться на этой теме как политик. Ан нет...

И потом – какие ко мне претензии? С меня взятки гладки. Меня попросили, потребовали, меня упрекали постоянно, почему там нет порядка. На «Большом разговоре» я сказал: «Хорошо, если уж на то пошло, надо Президенту, приехав с поля, с фермы, подключиться и здесь порядок навести, я постараюсь. Я это сделаю».

Люди, которым было поручено, они с душой честно пришли, вычистили эту территорию, огородили легким заборчиком. Там еще не закончено. На забор мы вывесим цветы, как на проспекте Победителей на разделительной полосе. Красиво? Красиво летом. Мы точно таким принципом поступим.

Мы сделаем ворота для того, чтобы могли туда зайти люди и выйти. Калитка и ворота, больше не будет. Почему? Мне стыдно даже вам говорить. Когда мне показали фотографии, что там творится... Стоит за деревом лоботряс, такой как я и ты ростом, «бел-чырвона-белы сцяг», за деревом и поливает это дерево. Там же ни туалетов, ничего не было. Они пришли – кто прокололся, кто нанюхался этой гадости... Есть некоторые, которые и по-большому там. Но, самое главное, не было огорожено: люди выгуливали собак по этим могилам, по головам людей, которые там лежат, которым не надо эта политика.

Я просто как человек деревенский, понимаю, что такое настоящее кладбище, где люди похоронены, и никто не знает, где эта могилка. И вы посмотрите: там крестов навбивали на этом кладбище больше, чем деревьев. А ты, когда забивал этот крест, ты думал о том, что там голова погибшего человека? Что ты загоняешь этот крест в тело или голову этого человека? Если уже хотели эти кресты там прикрепить, так возьмите этих «страдающих» католиков и православных, которые вдруг возбудились (священнослужители), пойдите туда, освятите и привяжите этот крестик к дереву, чтобы в голову не вбивать этот крест там.

А эти кресты, по периметру которые возникли – я же каждый день там проезжаю – по 5, по 7 метров? Это что – это для тех людей? Это политика, это надо было показать. А что показать, я не понимаю. Поэтому я поручил по-христиански, по-мусульмански, по-иудейски. Там же разные люди. И кто-то из мусульман правильно заметил: «Чего вы расстроились, чего вы злитесь? Там же и мусульмане, там и евреи. Там же не только христиане, православные и католики». Поэтому чего вы хватаетесь за эти кресты?

Но если бы эти кресты были от души. Если бы это люди пришли не за деньги, которые вообще не знают, что там. Им деньги заплатили, они выставили. Поговорите с людьми, они вам расскажут. Они выставили эти кресты на обозрение, по 7-8 метров высотой. Это от души? Нет. Я пытался сделать от души.

И это еще не окончание. Мы приведем в порядок это урочище. Мы извинимся перед этими людьми за то, что мы ворошим их прах. Они же оттуда на нас смотрят и думают: «Люди, зачем вы, оставьте нас в покое». Они этого хотят. Любой погибший, умерший человек, который находится там, в земле, думает только одно: «Я ушел, живите вы, долго живите, только не ворошите мой прах, не мешайте мне», – они об этом думают. А мы каждый год, политизируя проблему, топчемся по их головам и ворошим их прах. Это что, нормально?

Это ненормально – это моя точка зрения. Может быть, у кого-то иная, какой-то другой Президент придет и начнет искать какой-то консенсус и опять перероет эти могилы. Пока я Президент, этого не будет. Будет определенный порядок, будут определенные правила. Никому не запрещено будет туда прийти, но по этим правилам. И отдать дань уважения тем, кто был застрелен в 30-е, 40-е годы, еще в какие-то годы.

Мы сегодня даже не знаем: это только сталинские репрессии, или там хоронили и подзахоранивали еще кого-то, или там фашисты достреливали и расстреливали людей. Мы же этого не знаем. И я не сторонник того, чтобы опять копошиться, рыться от раскопок до архивов. Я не сторонник этого. Надо отдать дань уважения тем, кто там лежит. Не надо их делить на евреев, украинцев, русских, поляков и белорусов. Не надо. Это наши люди, и даже если их туда привезли из России, Украины или Австрии. Не надо их ворошить. Им надо отдать дань уважения, как мы это делаем в «Тростенце».

Вот моя позиция, если ее экспромтом высказывать. Я думаю, придет время. Мне надо подумать серьезно еще над этими вопросами. И когда мы окончательно обустроим это урочище, мы еще на эту тему поговорим. Но я прошу все, что я сказал, донести до людей, чтобы они понимали мою позицию.