«Я его пристрелю: он затмевает всё». Юрий Норштейн о «Ёжике в тумане»

Корреспондент «АиФ-Воронеж» собрал яркие высказывания мультипликатора.

О начале творческого пути

«Я поступил на курсы мультипликаторов в 1959 году. Нас было 20 счастливцев. Конкурс был по 20 человек на место. Мы два года учились. Учителя были совершенно необыкновенные. Чем сильнее я погружался в мультипликацию, тем она меня сильнее выталкивала. В результате меня едва не вытурили со студии как не успевающего в самой работе. Но я попал на кукольную студию. И это оказалось моим спасением».

О студентах

«Студенты заканчивают вуз в 23-24 года. Они выскакивают во взрослую жизнь, не имея никакого опыта. Я говорю: «Хоть бы трамвай вас переехал что ли. Вы хоть раз руку ломали, хоть раз головой о землю стукнулись? Вы как работаете?». Если человек не прошел хотя бы малые потрясения в жизни, ему не с чем работать. И тут нет никакой насмешки.

Постоянно появляются необыкновенно талантливые ребята, которые уж по крайней мере проходили обучение искусству. Это тоже большое событие в их жизни. Потому что через искусство они начинают познавать что-то важное для себя.

Мои занятия живописью мне очень много дали. Я в нее просто вошел. Действительно, могу сказать не хвалясь, я ее очень хорошо понимаю. Я уже с ходу выявляю для себя, где подлинное, где лукавство».

О детстве

«Я всегда говорил, что Марьина роща - это моя малая родина. От нее сейчас ничего не осталось, только я остался, еще несколько жителей - моих приятелей. Там даже узнать невозможно ничего. Если бы не было Марьиной рощи, мне бы, может, и было о чем говорить, но о другом. Она открыла мне такое пространство на этой малой территории нашего двора. Стояли два дома, росли два тополя, акации. И все было с таким воровским душком. Это были мои университеты».

Папа «Ёжика в тумане». Сказки-притчи Юрия Норштейна

Подробнее

О развитии вкуса

«Я абсолютно убежден: вкус воспитывается. Он воспитывается обстоятельствами. Зритель может начать разбираться в живописи, если до этого он прошел какие-то ступенчатые университеты: в школе, в семье - где угодно. Многое зависит от семьи. Если в ней не воспитывают вкус, тогда нужно самому заниматься. Я не могу сказать, что у меня семья была художественная. Правда, брат учился играть на скрипке и делал большие успехи. Папа много читал, он был наладчиком деревообрабатывающих станков. Мама была воспитателем в детском саду».

Юрий Норштейн: «До мультипликации надо дорасти»

О воспитании детей

«Я должен сказать, кто не топил печку, тот не знаком с поэзией. Кто не слышал запах принесенного с мороза белья, развешанного в комнате, тот очень многого не знает. У меня это счастье было. Мы по два раза в день топили печку в холода. Наша печка топилась с коридора. Я обожал сидеть один, выключал свет, открывал заслонку и смотрел на стену, где гуляло пламя, и мой силуэт там бесился. А где еще я это мог увидеть? Я не знаю, как сегодня воспитывать детей. Мой сын, которому я очень много дал навыков по столярному делу, сделал для детей маленькую кузню. Представляете, с каким упоением дети по восемь-десять лет брали молот, нагревали прут и потом его распластывали. Я даже не знаю, где сегодня ребенок может получить воспитание, чтобы быть приобщенным к стволу дерева, ползущему муравью, трепету листвы. Я не знаю. Я выходил в маленькое пространство двора, и это был для меня целый мир. А там где-то гудел паровоз, а там дым… Это впечатления моего детства».

О заставке к программе «Спокойной ночи, малыши!»

«Идея этой заставки была гуманистическая. Изначально в «Спокойной ночи, малыши!» должна была быть одна минута, когда должна звучать любая камерная музыка, которую могут воспринимать дети: Шопен, Шуман, детский альбом Чайковского или Шостаковича. В течение недели каждый день звучит фрагментик с обозначением «Опус такой-то, композитор такой-то», тем самым начинается развитие. Первое, что сделали на телевидении, - отрезали эту минуту. Отрезали понятно почему. Минута из эфира - это как минимум каждый день по две рекламы. Это какое бабло! Потом мне был звонок, где было сказано, что дети боятся этой заставки. Я сразу понял, откуда ноги растут, но разговаривать бесполезно».

О мультфильме «Лиса и заяц»

«Сказка эта замечательна своей простотой и сложна четырехкратным повтором. Зайчика выгнала лиса, потом он встречает медведя, волка, быка, петушка. Четырехкратный повтор эпизода. Я понимал, что если я сделаю это унифицировано, это будет неинтересно. Какая идея сказки? У страха глаза велики. Но меня не это интересовало. Меня интересовали скитания оскорбленного существа. Он жил-жил, грыз свою морковку. Пришла какая-то хамка, выгнала его из дома. За что? Почему? Отсюда вот эти его глаза. Я сказал Франческе (художник, супруга Юрия Норштейна – ред.), что они с экрана должны все время смотреть на зрителя. Должен образоваться контакт. И это получилось».

О «Ежике в тумане» и «Сказке сказок»

«Мне часто задают вопрос: «Какой у вас любимый фильм из ваших?». Я говорю: «Безусловно, «Сказка сказок». Я понимаю, почему с «Ежиком» получилась такая история. Хотя, надо сказать, мы ничего похожего не предполагали. Когда мы сделали «Ежика», все к нему достаточно спокойно отнеслись, а потом он стал набирать темпы и в конце концов превратился в нечто. Я однажды сказал так: «Я его пристрелю». Он действительно затмевает все. И при этом все говорят: «Ну как же так, он же назван лучшим фильмом в мультипликации». Ну да, но перед этим «Сказка сказок» дважды называлась лучшим фильмом. Это факт. Еще мало кто говорит, что когда в Токио «Ежик» по опросам занял первое место, вторым была «Сказка сказок». Как сказал один философ, посмотрев на меня: «На вашем месте я бы спал спокойно». Но вот этого у меня и не происходит».

Юлия Горшкова, "АиФ"-Воронеж"